В 1989 году, когда слова «нано» вне научных кругов еще и слыхом не слыхивали, ученый Виктор Быков взялся делать бизнес на производстве сканирующих зондовых микроскопов (СЗМ), без которых шагу ступить нельзя в наноисследованиях. Сейчас его компания NT MDT — вторая по оборотам на мировом рынке этих устройств.

Как у многих российских ученых, выбор у Виктора Быкова в конце 1980-х был невелик: финансирование науки по линии ВПК оскудевало, и, чтобы продолжать заниматься любимым делом, оставалось либо принять участие в массовой утечке российских мозгов за рубеж, либо как-то устраиваться самому. Быков, руководивший в то время направлением молекулярной электроники в зеленоградском Институте физических проблем Министерства электронной промышленности СССР, избрал второе.

Вместе с выходцами из Пущинского научного центра РАН братьями Павлом и Михаилом Лазаревыми он учредил компанию MDT (аббревиатура от английского molecular devices and tools — «молекулярные устройства и инструменты»), чтобы делать микроскопы, позволяющие в деталях рассмотреть микрорельеф поверхности и даже различить единичные атомы.

Выбор специализации для фирмы, надо сказать, в то время мог бы показаться далеко не очевидным. «Этого рынка тогда попросту не существовало, как не существовало и самих приборов в виде коммерческого продукта, — вспоминает профессор Клаудио Николини, директор Nanoworld Institute (Италия). — Несколько компаний в США и Японии только-только начинали их строить».

Крупные по части микро
Основные игроки мирового
рынка сканирующих зондовых микроскопов
Источник: Future Markets, Inc.
39% Veeco Instruments (США, основана в 1945)
14% NT-MDT (Россия, 1989)
13% Agilent Technologies (США, выделилась из
Hewlett−Packard в 1999)
9% JPK Instruments (Германия, 1999)
7% Park Systems (США — Ю. Корея, основана
в 1988)
18% Остальные

Собственно, сканирующая туннельная микроскопия в то время делала самые первые шаги. Первый такой прибор построили Герд Бинниг и Генрих Рорер из швейцарской лаборатории IBM в 1981-м, за что пять лет спустя получили Нобелевскую премию по физике (с лауреатами Быков лично знаком). Результаты их работы, естественно, были широко распубликованы в научных изданиях. Продвинутые мировые научные центры и университеты в конце 1980-х обходились собственными силами и путем проб и ошибок сами собирали такие приборы для исследовательских нужд. Так что разглядеть рациональное коммерческое зерно в производстве сканирующих зондовых микроскопов для рынка было тогда непросто.

Узел технологий

До крупных проектов в сфере нанотехнологий тогда было ой как далеко. Но Виктор Быков утверждает, что выбор направления бизнеса ему подсказала сама логика развития науки.

— Легко стать центром рынка, если ты распределяешь деньги — в особенности государевы, — поясняет он свои резоны. — Вот создали госкорпорацию «РОСНАНО», дали ей денег, и она автоматически стала центром: все остальные бегают вокруг, чтобы эти деньги как-то заполучить. Деньги, конечно, важны, но они не единственное условие. А можно ли стать центром без денег? Можно. Но только если ты делаешь нужную для всех вещь. Я предположил, что такой узловой точкой должна стать зондовая микроскопия. И она ею стала, хотя времени для этого потребовалось немало. Молекулярные нанотехнологии — штука многовариантная. Было понятно, что в этом направлении будет работать множество научных групп, и туннельные и атомно-силовые микроскопы непременно превратятся для них в базовый инструмент. Вот вам и рынок! Металлурги, медики, микроэлектронщики, материаловеды всех сортов, которые только бывают, — все теперь идут к нам.

ПРОИЗВОДСТВО ЗОНДОВЫХ МИКРОСКОПОВ? ТРУДНО БЫЛО РАССМОТРЕТЬ В ЭТОМ БИЗНЕС ВО ВРЕМЕНА, КОГДА ДО ШУМИХИ ВОКРУГ «НАНО» БЫЛО ЕЩЕ ДАЛЕКО. НО ЛОГИКА РАЗВИТИЯ НАУКИ К ЭТОМУ УЖЕ ВЕЛА

До возникновения рынка, правда, нужно было еще как-то продержаться. А где взять деньги в период дикого капитализма? Венчурными инвестициями в постперестроечном Советском Союзе, понятно, не пахло. Первый прибор в MDT сделали за год, в 1990-м. Сначала выезжали на международном сотрудничестве. Хорошо поработали в научном плане с итальянским национальным центром по биоэлектронике с острова Эльба (Polo Nazionale Bioeleсtronica), в результате удалось продать итальянцам два туннельных микроскопа и еще кое-какое научное оборудование собственного производства за 100 тысяч долларов. Во времена, когда зарплата ученого в России составляла примерно 50 долларов в месяц, это были серьезные деньги.

— Все это позволило поддержать очень многих молодых ученых, собравшихся вокруг Быкова, — говорит профессор Клаудио Николини, руководивший тогда Polo Nazionale Bioeleсtronica. — Они смогли остаться при деле, не уехать в США или куда-либо еще. MDT — показательный пример того, что технологический прорыв можно сделать, только если вокруг тебя собирается большая наука. Тебе нужно поддерживающее окружение, лучшие ученые умы на протяжении длительного времени. В настоящем хайтек ты не можешь быть одиночкой.

Соучредитель MDT Павел Лазарев как-то вспоминал, как поехал в 1991 году завоевывать американский рынок и поднимать инвестиции. Эмиссара небольшой российской хайтеккомпании в Кремниевой долине встретили чуть ли не враждебно. Там уже появилась плеяда стартапов, получивших венчурные деньги на сканирующую зондовую микроскопию, работа кипела вовсю, и нежданный продавец туннельных микроскопов из загадочной России мог испортить им всю обедню. Тем более что предлагал продукцию по столь смехотворно низким для рынка ценам, что бизнес-планы американцев от появления такого конкурента затрещали бы по всем швам. Российские ученые тогда еще не были в курсе всех тонкостей политеса взаимоотношений с венчурными инвесторами и «тайн мадридского двора», так что миссия не увенчалась успехом. «Кому нужна дешевая хайтек-продукция? — риторически вопрошает теперь Быков, анализируя тот эпизод. — Продукция должна быть хорошая, а не дешевая. А мы тогда еще не умели делать по-настоящему мощные приборы. Да и никто в мире не умел».

На то, чтобы построить мировой бренд в научном приборостроении, у Виктора Быкова ушло почти двадцать лет. Теперь на его СЗМ работают ученые во всем мире.

Принято считать, что слабое место у ученых в бизнесе — коммерциализация и что до конца перековаться из ученых в бизнесмены невозможно.

— Это у кого как, — готов поспорить Виктор Быков. — В структуре Министерства электронной промышленности СССР я с 1979 года был руководителем тем. Причем по складу характера всегда тяготел к прикладным разработкам, после которых потом в окружающем мире что-то происходит. Вот, скажем, поработали мы над методами ориентации в жидких кристаллах, и — раз! — появились на прилавках в советских магазинах часы с жидкокристаллическими индикаторами, которых до этого не было. И поставлена была работа в министерстве так: генерируешь идеи, получаешь бюджет, занимаешься проектным управлением, у тебя хозрасчет, сроки, сдача и т. д. Нет новых идей — не будет у тебя ни лаборатории, ни группы, ни-че-го! Все почти как в бизнесе.

До сих пор в компании Быкова почти все «командные высоты» занимают выходцы из большой науки — в том числе и в коммерческом блоке.

Один из «хитов» продаж NT%MDT – сканирующий
зондовый микроскоп NTEGRA Spectra, вошедший
в сотню лучших мировых разработок 2006 года
по версии R&D

Предложения о сотрудничестве от иностранных фирм, работавших в том же сегменте и намеревавшихся задействовать российские «мозги», в MDT время от времени поступали. Но иностранцы норовили предложить поучаствовать в разработке — элементов, узлов, программного обеспечения. Три компаньона из MDT прекрасно понимали, что настоящие деньги получает тот, кто производит конечную продукцию, а не «полуфабрикат», так что соглашаться со стратегической точки зрения — неправильно. А вот с иностранными заказами на конечную продукцию в то время у MDT было как раз туго. Следующий поступил лишь в 1995 году — на поставку атомно-силового микроскопа для Университета города Тампере (Финляндия). Зато поддержало родное государство. Компания MDT выигрывала гранты на разработку измерительного оборудования, получала субвенции. Поступали заказы от российских научно-исследовательских организаций, получавших финансирование по госпрограмме развития приборной базы науки. Если суммировать всю господдержку, которая так или иначе перепадала MDT, то за десять лет миллионов на пятнадцать долларов набралось, прикидывает Виктор Быков. Это позволило компании встать на ноги, продвинуться в разработке и создать передовую производственную базу.

ПРОДАВАТЬ СВОИ ПРИБОРЫ ЗА РУБЕЖОМ NT-MDT ПРИШЛОСЬ НА ФОНЕ НЕВЫСОКОГО ИМИДЖА РОССИИ КАК ПРОИЗВОДИТЕЛЯ ОБОРУДОВАНИЯ И В УСЛОВИЯХ ЖЕСТКОЙ КОНКУРЕНЦИИ

Следствием «узлового» положения на рынке высоких технологий (пусть тогда это был еще не «узел», а «узелок») стало то, что внутри компании копились перспективные темы, к ней прибивались все новые ученые и разработчики. «Когда я посетил их в середине 1990-х,  — вспоминает Клаудио Николини, — у них, кроме зеленоградского, был еще и офис неподалеку от Кремля. В компании уже было много всего и помимо микроскопов. Даже какие-то биодобавки и самолеты». «Было у нас такое направление, — улыбается Быков. — При участии ГНИЦ ЦАГИ сделали проектно-конструкторское бюро, которое придумало гидросамолет, способный садиться и взлетать при волне 75 сантиметров и в приличный ветер. «Приз» он назывался, собрали пять штук. Идея была хорошая, но, к сожалению, с расчетами немного промахнулись и не смогли его сертифицировать, так что проект заглох».

Заделов по коммерциализации науки было столько, что примерно в это время три соучредителя MDT стали расходиться — всяк в свою научную и предпринимательскую сторону. Виктор Быков ушел с головой в свои любимые микроскопы и выделился с компанией NT-MDT. Михаил Лазарев, возглавлявший «АкваМДТ» (сейчас — компания «Аквион»), целиком сосредоточился на производстве пищевой добавки «Веторон» — водорастворимой формы бета-каротина — по технологии молекулярного капсулирования, которую в MDT разработали в 1993–1995 годах. Одно время в булочных Зеленограда даже продавали «экспериментальные» батоны желтого цвета — с добавкой растворимого бета-каротина, который усваивается лучше масляного. Сейчас у Михаила Лазарева свыше трехсот сотрудников и собственная производственная площадка во Владимирской области, а его «Веторон» и другие витаминно-минеральные комплексы продаются практически в каждой российской аптеке. Павел Лазарев «забрал» себе наработки в области каскадной кристаллизации и уехал в Кремниевую долину, где учредил в 1997-м компанию Optiva Inc., чтобы заниматься разработкой технологии производства поляризационных пленок для ЖК-дисплеев. Там компания получила венчурные инвестиции, вывела в начале 2000-х продукт на рынок, а затем благополучно была продана японцам. Так что успешный высокотехнологический бизнес в итоге сложился у всех трех бывших компаньонов.

Приборы для нано
Оборот мирового рынка сканирующих зондовых микроскопов
Источник: Future Markets, Inc
 

Идеология прибора

Продвигать свои микроскопы за рубежом российской NT-MDT пришлось на фоне весьма невысокого имиджа страны как производителя оборудования.

— Почему у нас в СССР приборы были такие убогие? — самокритично спрашивает Виктор Быков и сам отвечает: — Потому что высококлассный продукт должен опираться на достижения всего мира, а мы тогда были вынуждены обходиться «натуральным хозяйством». Чтобы делать автомобили, лучше не изобретать колесо, а купить у того, кто умеет его замечательно делать. В современном мире качественный прибор — результат усилий многих компаний. Какова тогда наша роль? NT-MDT  — системный интегратор конечного продукта. В наших руках — генерация серьезных бизнес-идей, идеология прибора, разработка, сборка, бренд. Наше дело – агрегировать вокруг себя разные бизнес-структуры со всего мира, каждая из которых — специалист в своей области, и отбирать лучшие модули, способные украсить собой конечный продукт. И заниматься этим лучше всего из России. Скажем, какие-нибудь «ай фоны» делать — к этому русский человек точно непригоден. А собирать уникальные машины и сложные системы, в которых интегрируются различные интеллектуальные разработки, — это как раз наше!

Взгляд в микроскоп: вмятина от
алмазного острия на поверхности
титано-кобальтовой пленки, модифицированной
наночастицами. Выводы: твердость материала
и износостойкость повысились

По данным американского консалтингового агентства Future Markets, компания NT-MDT сейчас занимает второе место на рынке сканирующих зондовых микроскопов с долей в 14%. Объем самого рынка в прошлом году исследователи оценили в 530 млн долларов. И здесь становится жарковато от конкуренции. «Одного-двух небольших конкурентов можно встретить почти в каждой европейской стране, — говорит директор европейского филиала NTMDT Юлия Алексеева. — Теоретически такая компания может возникнуть при любом сильном политехе — и даже, возможно, сделать удачный прибор. Но что дальше? Ведь нужно еще обеспечить продажи, обслуживание, сервис». У NT-MDT с этим давно все в порядке: филиалы в Ирландии, Голландии и США, система дистрибуции почти в 60 странах, никогда не спящая техподдержка для пользователей и мощный НИОКР в России. Но и при всем этом работа на зарубежных рынках — не легкая прогулка. «Качество-то наших разработок во время демонстрации сразу видят, — говорит Алексеева. — Но мы часто сталкиваемся с тем, что у покупателей возникают сомнения в деловой хватке компании из России: сможем ли мы сделать вовремя, сможем ли обеспечить должный уровень коммерческо-сервисных отношений. Приходится доказывать, что Россия — это не страшно». Особенно тяжело было выходить на английский рынок, где прецедент всему голова не только в юриспруденции, но и в деловых отношениях, как замечает Быков. Но ничего, вышли. Очень хорошо помогает «академический маркетинг» через связи в научной среде — особенно с российской научно-технической диаспорой, представители которой нередко занимают ключевые посты в зарубежных научных организациях.

Какая такая «идеология» может стоять за прибором, глава NT-MDT поясняет на примере. Уже сейчас ясно, что потребность в сканирующих зондовых микроскопах будет все больше нарастать именно в промышленности. Понадобится много специалистов, которые могли бы на них работать. «Но больше ученых под эту потребность девки-то не нарожают», — шутит Быков. Какой вывод делает приборостроитель? Нужно создавать высокоинтеллектуальные приборы, с помощью которых хороший результат сможет получать и недостаточно подготовленный персонал. В этой логике два года назад в компании и разработали микроскоп Solver Next, на вид сходный с кофейным автоматом (над промдизайном покорпел ирландский офис NTMDT) и почти столь же простой в управлении, поскольку все настройки автоматизированы. Любая барышня-лаборантка после недолгого обучения может нажать кнопку и от сканировать образец. Технику «с идеей» и рынок ценит. В 2009-м авторитетный журнал R&D включил Solver Next в сотню лучших инновационных разработок года.

ПРОИЗВОДСТВО ПРИБОРОВ ОКАЗАЛОСЬ УЗЛОВОЙ ТОЧКОЙ ДЛЯ НАНООТРАСЛИ. ЕСЛИ ЕСТЬ ОБОРУДОВАНИЕ И ЕСТЬ, КОМУ НА НЕМ РАБОТАТЬ, — ЗНАЧИТ, ПОЯВЯТСЯ И ТЕХНОЛОГИИ

Или вот наблюдение: в области хайтека грань между научным и промышленным приборостроением все больше истончается и скоро вообще сойдет на нет. Стало быть, нужно сознательно двигаться и туда — поближе к промышленному потребителю и его производственным запросам. В этом рассуждении зеленоградцы создали в 2006-м кластерную технологическую платформу NANOFAB. Это уже не настольный прибор исследователя. Внешне он выглядит как немного уменьшенная копия орбитального комплекса во всем великолепии пристыкованных модулей. С той разницей, что «космический» вакуум здесь не снаружи, а внутри. Образец, не покидая вакуума, «путешествует» внутри Нанофаба с помощью роботизированной транспортной системы, перемещаясь из модуля в модуль, каждый из которых — самостоятельная технологическая установка, решающая ту или иную специализированную задачу: обработка ионными пучками, плазмохимическое травление, молекулярно-лучевая эпитаксия и т. д. Модуль сканирующего зондового микроскопа тоже, разумеется, присутствует — куда же без него! Это открытая платформа, так что набор модулей зависит от потребностей заказчика. Управляет процессом внутри установки с помощью компьютеров небольшой «центр управления полетами» на пять рабочих мест. «Нанофабы собираются, как самолеты: у нас больше сотни поставщиков», — говорит Денис Андреюк, руководитель службы маркетинга NT-MDT.

Нанофабы – это уже шаг от научного прибора
в производство. С помощью этой «космической»
платформы можно доводить до ума высокие
технологии, чтобы передавать их в промышленность

Зачем все это нужно? Пользователи объясняют охотно.

— Возьмем современное производство с готовыми линейками технологического оборудования, — говорит профессор Олег Агеев из Таганрогского технологического института (ЮФУ). — Приходить туда с какими-то идеями по внедрению нового изделия бесполезно, потому что менять что-то в линейке — слишком кропотливый и сложный процесс. А Нанофаб — это гибкий инструмент, позволяющий проверить, насколько реализуема идея, и отточить технологию. А потом уже эту технологию передавать в производство. Да и мелкосерийный выпуск наноустройств и наноструктур ему под силу.

Финансирование на приобретение Нанофаба Таганрогский технологический институт получил по конкурсу в рамках нацпроекта «Образование». По словам Агеева, за год работы на нем максимально близко к стадии коммерциализации довели десяток тем. Среди заказчиков разработок — несколько десятков высокотехнологических компаний не только из ЮФО, но и из Москвы и Санкт-Петербурга.

Такое вот системообразование идет в наноотрасли — от приборов. Будет оборудование — появятся технологии.

Нано надо

Инфраструктура NT-MDT позволяет Виктору Быкову вынашивать внутри компании проекты не только «приборной» тематики. Как тут утерпеть, если наноидеи так и носятся в воздухе? Занятия микроскопией вовсе не сужают поле зрения, а расширяют — в биомедицину, материаловедение, куда угодно. Чуть забрезжит перспектива коммерциализации — в NT-MDT выделяют тему в отдельное малое предприятие. Тем в разработке в каждый момент времени — как в хорошем НИИ, а компаний, в которых NT-MDT соучредитель, — несколько десятков. Но и после того, как проект пускается в самостоятельную жизнь, материнская компания продолжает «окармливать» его своей инфраструктурой. «Ребятам не приходится думать, где они винты будут точить, — говорит глава NT-MDT. — Дадим мы им эти винты, пусть только скажут, какие. И маркетинговую составляющую проработаем. Нужно же как-то проекту дать разогнаться! А там, глядишь, их какой-нибудь фонд проинвестирует!»

Самого Быкова занимает множество разнообразных материй. И сразу не скажешь — с предпринимательской или научной точки зрения:

$870 млн составит мировой рынок СЗМ к 2015 году. В стратегических планах NT−MDT – получить 30%

— Вот, положим, фарфор — он отчего такой тонкий, но крепкий? Оттого что содержит галлуазиты — естественные нанотрубки, которые сидят там как арматура в бетоне, только на молекулярном уровне. Старинная «нанотехнология». Китайские мастера, конечно, про нано не знали, просто понимали, что если подмешать такой вот глины и обжечь — получится здорово. Эти нанотрубки — естественные контейнеры: заполни их специальными веществами — и материал может приобрести какие-нибудь новые свойства. А теперь представьте себе днище корабля, покрашенное краской с содержанием галлуазитов, а в нанотрубках — вещество, отпугивающее морских улиток. Вещество это из контейнера хоть и не вымывается, но улитка все равно чувствует, что там какая-то гадость, и не садится. А значит, днище не обрастает. Вот, например, над таким проектом мы сейчас работаем.

Наношумиха последних лет зеленоградцам сильно на руку: помогает возделывать рынок и «проращивать» будущих покупателей приборов. Виктор Быков с удовольствием демонстрирует еще одну штуку: наносвитер. Свитер сам по себе обычный, просто к нитям привиты наночастицы серебра, препятствующие образованию колоний микроорганизмов на коже того, кто его носит. Шутки юмористов про нанотрусы и наноноски уже не смешны, потому что все это постепенно становится реальностью.

— Одна фирма делала, а мы им помогали в разработке, — с удовольствием говорит глава NT-MDT, щупая материал. — Смотрели своими приборами, сколько там частичек серебра, как крепко они к нитям «пришиты», при каких условиях будут отрываться или, скажем, диссоциировать в кислых средах. И даже денег этим ребятам взаймы дали, хотя мы там никакие не соучредители…

Что это за альтруизм в отношениях между хозяйствующими субъектами?

— Не стоит так примитивно на вещи смотреть, — хитро щурится Быков. — Во-первых, это же будущий покупатель для наших приборов растет. Через время окрепнет и обязательно купит: ему без них сложно будет. Поэтому содействовать развитию таких предприятий — наш прямой интерес. А во-вторых, штука-то получилась хорошая! Если государство деньги на науку дает, то ведь должно же из этого что-то реальное в итоге получаться? И вот появится на прилавках такой нанопродукт с сертификатом, и налогоплательщик скажет: ну, молодцы, хорошее дело эти нанотехнологии, нужно их еще сильнее развивать. А нам того и надо!

Источник: БИЗНЕС ЖУРНАЛ №6 (172)