Южная Корея, сумевшая в рекордные сроки стать мировым технологическим лидером, теперь всеми силами стремится добиться успеха в науке.

Сама новейшая история Кореи схожа с историей её островного соперника: разрушительная война, унесшая около 2 миллионов жизней, иностранная помощь, бурный рост экспорта, который обеспечили разветвлённые бизнес-конгломераты, тесно связанные с правящими кругами. Даже термины, обозначающие такие конгломераты, в обоих языках пишутся одинаковыми китайскими иероглифами. Однако в 1980–2000-е годы корейские чеболи стали стремительно обгонять японские кейрэцу в ключевых областях, принесших славу Японии. Это прежде всего судостроение и электроника.

Ныне Корея производит чуть меньше половины всех новых кораблей мира по тоннажу, совершенно подавив европейских конкурентов и далеко оттеснив Японию, доминировавшую в XX веке. Одна только верфь Hyundai спускает на воду новое крупное судно каждые четыре дня. Вдобавок корейцы скупили ведущие европейские верфи. Там они производят, например, хорошо известные в России десантные корабли типа «Мистраль», а также крупнейшие в истории круизные лайнеры класса Oasis.

Рис. 1. Крупнейшие в мире танкеры для сжиженного газа, построенные в Корее для Катара (фото: http://www.qatargas.com.qa/).

В электронике флагманом корейской экономики служит Samsung, в прошлом году ставший глобальным IT-лидером, обогнав HP, IBM, Nokia и Microsoft. Больше того, из всей IT top-10 лишь Samsung Electronics в 2009 году увеличил выручку, доведя её до 117 миллиардов долларов.

Общая выручка Samsung Group гораздо больше – предприятия конгломерата активны в десятке других областей, от страхования до того же судостроения. Строительное подразделение Samsung построило все три высочайших здания планеты – Petronas Towers, Taipei 101 и грандиозный Burj Khalifa.

Всё это только часть корейских достижений, ещё есть пятый в мире автопроизводитель Hyundai-Kia, второй в мире по выручке сталелитейный гигант POSCO, огромный бизнес LG, простирающийся от химии до телекома, мощное производство вооружений и военной техники.

Сейчас, однако, Корея во многих сферах испытывает все возрастающее давление со стороны китайских соперников. Так, несколько лет назад КНР обогнала Японию в судостроении, выйдя на второе место, и ныне быстро сокращает отрыв от Кореи. Китайские власти поставили задачу к 2015 году сделать страну лидером отрасли, и у них есть козырь в виде дешёвой рабочей силы. Корея вынуждена всё больше переключаться на сверхтехнологичные проекты, недоступные нынешнему Китаю. Успех в других областях точно так же зависит теперь не только от дешевизны экспорта, а от инновационности продукции. Всё это требует опережающего развития науки и образования. Достигнутое в этой области впечатляет, но для поддержания темпов роста в новых условиях сектору нужно перестраиваться.

Рис. 2. Исследовательский центр Samsung в Сувоне (фото: http://samsung.egraduate.ru).

Нынешние расходы на науку в Корее – одни из самых высоких и быстрорастущих в мире. В абсолютном выражении в 2000–2008 годы они увеличились в 2,5 раза, достигнув цифры в 27,5 миллиарда долларов. По паритету покупательной способности расходы Кореи отстают лишь от США, Японии и Германии. Доля ВВП на науку выросла в 2000–2008 годах с 2,3 процента до 3,37 процента. По этому показателю Корея уступает только Финляндии, Швеции, Израилю и Японии (в России на R&D направляется около 1,1 процента ВВП).

Более 2\3 средств на науку приходится на предпринимательский сектор. Конгломераты-чеболи имеют множество исследовательских подразделений и лабораторий. У одной только Hyundai Heavy Industries есть четыре НИИ, работающих над технологиями судостроения. Вдобавок чеболи активно заказывают R&D за рубежом, открывают там центры разработок и рекрутируют талантливых студентов. Естественно, их результаты в первую очередь лежат в прикладной плоскости. По данным Патентного бюро США, число выданных американских патентов для корейских авторов выросло в 2000–2008 годы с 5700 до 23500 – больше только у Японии и Германии.

Однако с фундаментальной наукой в Корее дела обстоят заметно хуже. По числу публикаций в международных базах страна находится на почётном 12 месте, но по среднему количеству ссылок на них – в два раза ниже, заметно отставая от США, Японии и всех развитых европейских стран. Нобелевские лауреаты у Кореи отсутствуют, есть лишь премия мира. Ни один корейский университет не входит в первую мировую сотню по авторитетному рейтингу Шанхайского университета.

Правительство страны всё больше заботит такое положение дел, и оно не прекращает принимать меры по исправлению ситуации. Но прежде чем рассказать о них, вкратце опишем ключевые R&D-центры страны. Институты

Корейскую «публикационную» науку делают в основном в университетах. Самый крупный и престижный – Сеульский национальный университет (СНУ), основанный американской военной администрацией в 1946 году. В нём 3 тысячи преподавателей обучают около 26 тысяч студентов и аспирантов, вместе они публикуют почти в 2 раза больше статей в международных журналах, чем МГУ. В СНУ преподаёт 523 иностранца, среди них – нобелевский и филдсовский лауреаты (оба – иностранные члены РАН). Примерно 10 процентов курсов читается на английском. Бюджет вуза в 2009 году составил 560 миллионов долларов. Именно здесь работал самый известный корейский учёный современности Хван Ву Сук, скандально изгнанный за фальсификацию результатов исследований. Его история хорошо отражает корейскую тягу к научному лидерству.

СНУ служит образцом для пары десятков других крупных вузов, главные из которых – частные – Корейский университет и университет Ёнсе, оба крупнее СНУ. Три этих университета являются самыми престижными в стране и принимают лишь 5–7 процентов подавших заявления абитуриентов.

Несколько особняком стоят более компактные корейские институты науки и технологий, которые сконцентрированы на точных и естественных дисциплинах. Наиболее известен KAIST, построенный по модели Массачусетского технологического института. Этот государственный вуз был основан в 1971 году при диктаторе-реформаторе Паке Чон Хи и ныне служит ключевым центром R&D по заказам правительства и бизнеса. Бюджет в расчёте на одного профессора там гораздо выше, чем в университетах «большой тройки».

В 2004–2006 годах KAIST возглавлял нобелевский лауреат Роберт Лафлин, который оставил интереснейший дневник этого периода своей жизни, полный удивительных документов о подковёрной борьбе, недоверии и пренебрежении корейцев к иностранцам, даже столь высокопоставленным, как Лафлин.

В 2006 году нобелевский лауреат был смещён, а вместо него назначили бывшего декана MIT Nam Pyo Suh. Он сумел продавить полный переход к преподаванию на английском и, главное, к западной системе найма профессоров на постоянные позиции исключительно по их научным заслугам. После переаттестации 25 процентов профессоров были уволены, а новых набирают всё больше среди нестарых иностранцев.

Большинство реформ нового главы трудно назвать популярными. Так, он ввёл правило, по которому студенты-бюджетники должны платить за плохие отметки. Тем не менее в этом июле Nam Pyo Suh был с трудом, но переизбран на второй срок – впервые в истории университета. А его инициативы начинают воспроизводить другие ведущие вузы.

Например, основной соперник KAIST, Пхоханьский университет науки и технологий (POSTECH), также полностью перешёл на английский. Этот частный вуз был основан в 1987 году и тесно связан с металлургической корпорацией POSCO. В отличие от KAIST, он сам обеспечивает себе большую часть бюджета за счёт грантов и заказов на R&D. Как и в прочих корейских вузах, огромное внимание в последние годы уделяется рейтингам и научным публикациям. Профессора POSTECH в год публикуют в среднем более 6 статей. По этому показателю университет немного отстаёт лишь от маленького государственного исследовательского вуза Gwangju Institute of Science and Technology, основанного в 1993 году. Есть и другие примечательные технические вузы – UST и UNIST. UST, как и KAIST, славен своими андроидами, которые уже умеют играть в театре.

Рис. 3. Робот HUBO, созданный в KAIST, способен передавать более 30 эмоций пожилого Альберта Эйнштейна. (фото: wikimedia.org).

Исследовательские институты Кореи генерируют заметно меньше научных публикаций, чем вузы. Главный из НИИ – Корейский институт атомной энергии, центр военной и мирной корейских атомных программ. Корея производит около трети электроэнергии на своих атомных станциях, а в этом году выиграла первый зарубежный контракт на строительство четырёх реакторов в ОАЭ. Кроме того, корейцы уже построили свой крупный токамак. Кроме КИАЭ заметны Институт химической технологии и Институт космических исследований. В космосе успехов меньше, чем в атомной энергетике: оба запуска корейской ракеты-носителя, построенной при участии ГКНПЦ им. М. В. Хруничева, оказались неудачными. Программы

Система поддержки науки в Корее многообразная и запутанная. Как и в России с её ФЦП, она строится по программному принципу. Программы со звучными названиями постепенно сменяют одна другую. Перечислим самые основные:

21st Century Frontier R&D (1999–2009), общий бюджет 3,5 миллиарда долларов. Поддержка около 25 крупных междисциплинарных проектов по ключевым технологическим областям. Каждый проект реализует специальный исследовательский консорциум, имеющий полную свободу в распоряжении полученными деньгами. Ответственность за успех целиком несёт глава консорциума. Вот, например, сайт проекта по водородной энергетике.

The Creative Research Initiative (1997– ), программа грантов для ведущих научных групп (500 тысяч долларов на проект в год, 50–60 проектов).

The National Research Laboratory (1999– ), похожая программа, но с более широким охватом и меньшими суммами грантов (450 проектов, по 200–300 тысяч долларов на пять лет каждый).

Наиболее интересна инициатива World Class Universities (2008–2012, pdf). Она имеет те же цели, что и программа мегагрантов команды Андрея Фурсенко, но достигает их немного иными путями. WCU направлена на решение главной проблемы корейской науки – недостаточной привлекательности корейских вузов и институтов для иностранных мэтров науки и молодых талантов. Несмотря на растущее число иностранцев в ведущих вузах, их всё равно мало, обычно 1–2 профессора на факультет. В средних вузах иностранцев почти нет. В то же время всё больше молодых корейцев после получения PhD в Америке или Европе не возвращается на родину. Проблем добавляет корейская ментальность с её особым отношением к иностранцам и стремлением местных профессоров к сохранению статуса-кво.

В этих условиях правительство приняло решение привлечь в страну достаточное количество ведущих учёных из-за рубежа, чтобы они преобразили облик исследовательских вузов и повысили их международную конкурентоспособность. Программа предусматривает три типа поддержки.

• 1. Гранты на создание иностранными профессорами новых факультетов и подразделений в корейских вузах. Победитель должен подписать контракт минимум на три года, причём от assistant professors требуется постоянное пребывание, а приезжающим с более высоких постов нужно проводить в Корее по одному семестру в год;
• 2. Гранты для иностранных учёных на научную работу в составе уже имеющихся академических университетских подразделений. Требования к пребыванию те же;
• 3. Гранты на привлечение ведущих мировых учёных и инженеров. Согласно документам, это «лауреаты Нобелевской премии, члены Национальной инженерной академии США, международно признанные исследователи с выдающимися достижениями или пионеры инженерии». Им нужно заключить контракт минимум на год и проводить в Корее не менее 2 месяцев (1 месяц для нобелевских лауреатов).

Для первых двух типов грантов предполагается выплата зарплаты ведущему учёному в размере 300 тысяч долларов в год плюс до 100 тысяч долларов на каждого члена его команды, будь то приезжий или житель Кореи. На научные расходы дополнительно выделяется до 200 тысяч долларов в год на каждого иностранца. Таким образом, команда из 5 иностранцев и 5 корейцев, решившая основать новое подразделение, может претендовать на 3,6 миллиона долларов в год.

Для третьего типа приглашённых исследователей предлагается зарплата до 100 тысяч долларов в год плюс ещё столько же на научные расходы. Общий размер фонда грантов для самых-самых не должен превышать 20 миллионов долларов, чтобы не было перекосов. Всего на программу выделяется 835 миллионов долларов.

Отбор проводится в три этапа: сначала проекты оценивает группа корейских экспертов по данной дисциплине из 10 человек, затем проводится международное дистанционное peer review публикаций учёного и его заявки, а напоследок оценку проводит управляющий комитет программы. Проекты третьего типа оценивает только группа экспертов.

Раз в два года проводится оценка эффективности, и у самых слабых команд забирают 10 процентов финансирования и отдают самым сильным. Гранты 1–2 типов уже получили 203 учёных, из них два нобелевских лауреата. Среди 81 получателей третьего типа грантов девять нобелевских лауреатов. Без сомнения, одним из мотивов их приглашения стало желание поднять таким «механическим» образом корейские вузы в Шанхайском рейтинге (число нобелевских лауреатов в нём сильно влияет на место вуза в иерархии).

Рис. 4. Министры науки Кореи (слева) и Китая обмениваются информацией. Фото: http://www.most.gov.cn.

Все вышеупомянутые программы, а также многие другие администрирует государственный грантовый фонд KOSEF. Он же выделяет стандартные индивидуальные гранты отдельным учёным.

Со своей стороны минобрнауки Кореи проводит среди вузов постоянный конкурс, отдалённо напоминающий российскую программу национальных исследовательских университетов.

Министерство оценивает вузы по набору формальных критериев и выделяет им дополнительные средства (порядка 240 миллионов долларов в 2009 году). Критерии шире применяемых в РФ и включают долю иностранных студентов и иностранных преподавателей, расходы на одного учащегося, долю full-time преподавателей, а главное, уровень трудоустройства выпускников по специальности. Другое принципиальное отличие: гранты можно тратить на любые цели, способствующие повышению качества образования. Наконец, третье преимущество корейской системы поощрения состоит в требовании открытой публикации всех индикаторов всех вузов на открытом сайте.

Будут ли описанные меры успешными и станет ли Корея ведущей научной державой? С одной стороны, страна вступила на путь построения самой эффективной на сегодня модели науки – университетской системы американского образца. С другой, как показывает пример Лафлина и рассказы уже работающих в Корее иностранцев, полноценного равноправия пока не получается, а подлинно интернациональных факультетов и подразделений в корейских вузах практически нет.

Но главное, что корейцы сами верят в свой успех. Нынешний президент Ли Мён Бак в своей «стратегии 577» обещает к 2012 году довести инвестиции в науку до 5 процентов ВВП и вывести страну в число 7 мировых научных лидеров. Доля расходов на фундаментальные исследования в общих госрасходах на науку вырастет с 25 до 50 процентов за счёт развития грантовой системы, а среднее число ссылок на каждую корейскую статью увеличится до 4,5. Остаётся только завидовать такому выбору национальных приоритетов.

По материалам статьи Ивана Стерлигова: