Химик Артем Оганов одобрил усилия властей по спасению науки

Предлагаем читателям очередную статью из цикла публикаций, посвященных новой масштабной грантовой программе Министерства образования и науки, которая должна привлечь в Россию ведущих специалистов в различных областях наук. Сегодня на наши вопросы ответил работающий в университете штата Нью-Йорк химик Артем Оганов.

В начале июля в приемную президента РФ было доставлено открытое письмо, подписанное рекордным числом ученых – 2200. Специалисты просят главу государства не допустить уничтожения конкурсного финансирования науки в России и поднять бюджет двум научным фондам – РФФИ (Российский фонд фундаментальных исследований) и РГНФ (Российский гуманитарный научный фонд). На прошедшей в Москве 14 июля пресс-конференции российские специалисты, подписавшие письмо, рассказывали собравшимся журналистам о том, насколько тяжело положение в некоторых областях наук, и объясняли, почему отсутствие нормальных конкурсных программ способно полностью уничтожить их.

Бюджеты обоих фондов были в 2010 году сокращены почти вдвое и снизились с 6 процентов до 3,8 процента бюджета всех гражданских исследований и разработок в России. Средний размер коллективного гранта РФФИ сейчас составляет 400 тысяч рублей – это меньше, чем размер индивидуального президентского гранта для молодых ученых. При этом в самом конце июня Министерство образования и науки (МОН) объявило о запуске новой беспрецедентной по размеру грантовой программы.

Министерство выделило 12 миллиардов рублей на 80 трехгодичных грантов для ученых, как имеющих российское гражданство, так и граждан других стран. Чтобы получить финансирование, специалист должен договориться с тем российским вузом, где он будет работать, и подать заявку на грант до 26 июля (программа стартовала 25 июня). По условиям гранта, исследователь, получивший грант, должен будет не менее четырех месяцев в году проводить в выбранном вузе, а также нанять на работу нескольких сотрудников.

Программа МОН вызвала неоднозначную реакцию специалистов – несмотря на колоссальный размер грантов (их сумма превышает сумму максимальных индивидуальных грантов на Западе), многие ученые сомневаются в успехе инициативы из-за того, что некоторые условия получения грантов прописаны очень странно. В частности, очень мал тот промежуток времени, за который ученому, желающему выиграть финансирование, нужно найти подходящий вуз, договориться с ним о сотрудничестве и подать все необходимые бумаги.

Конкурсную документацию, в которой прописаны все условия программы, можно посмотреть здесь

Тем не менее, некоторые ученые полагают, что, несмотря на свои недостатки, программа может оказаться эффективной. Одним из таких сдержанных оптимистов является биолог Константин Северинов, заведующий исследовательскими лабораториями в России и в США. Он считает, что проект МОН является имиджевым, поэтому министерство будет всячески поддерживать победителей, помогая им организовать продуктивную работу.

Не считает новую программу заведомо провальной и Артем Оганов – один из самых цитируемых химиков-минералогов, работающий в университете штата Нью-Йорк.

Оганов закончил химический факультет МГУ в 1997 году. Степень доктора философии (со многими оговорками – аналог российской степени кандидата наук – прим. Ленты.Ру) в университетском колледже Лондона. В 2007 году переехал в Швейцарию, где работал в Швейцарском федеральном технологическом институте в Цюрихе. В настоящее время Оганов является профессором Университета штата Нью-Йорк. С 2006 года химик числится адъюнкт-профессором МГУ. По словам самого Оганова, это звание лично ему ничего не дает, но зато он указывает университет во всех своих публикациях, повышая тем самым статус МГУ.

Мы задали Оганову шесть вопросов о новой программе МОН:

1. Вы согласны с министром Фурсенко в том, что основными проблемами российской науки являются длительная изоляция от мировой науки, низкий статус ученого в России и низкие зарплаты?
2. Несмотря на перечисленные проблемы, министр полагает, что в последнее время в российской науке произошли позитивные изменения и ситуация сейчас намного лучше, чем была 5–7 лет назад. А вы видите позитивные изменения?
3. На Ваш взгляд, будет ли новая инициатива МОН эффективной для спасения российской науки?
4. Фурсенко объяснил, что отбор заявок на получение грантов будет осуществляться по правилам международной экспертизы. Однако состав экспертной комиссии пока не определен и неизвестно, будут ли в нее входить иностранные эксперты. Не повредит ли такой подход всей программе?
5. В общей сложности будет выделено 80 грантов по 150 миллионов. Это много или мало?
6. Вы будете подавать заявку на этот грант?

Ответы Артема Оганова были такими:

1. По моему мнению, основная проблема российской науки – отсутствие кадров. Деньги сейчас, вроде бы, появились, но зарплаты низкие, а значит, статус ученого по-прежнему остается низким. Соответственно, молодежь в науку идти не хочет, а из тех талантливых специалистов, которые в науке были, огромный процент уехал.

2. Честно говоря, я не знаю, чем ситуация в этом году отличается от ситуации четыре года назад. Но по сравнению с 90-ми ситуация за последние пять лет, конечно, улучшилась. Сейчас выделяются средства на развитие науки, закупаются современные приборы. Пожалуй, самый наглядный пример – суперкомпьютеры. Еще совсем недавно Россия в области вычислительных наук колоссально отставала от развитых стран, а сейчас одни из самых мощных суперкомпьютеров находятся именно здесь. Хотя за последние год-два ситуация с ними и вошла в некоторый застой. Помимо закупки приборов выросли зарплаты ученых, хотя они все еще очень маленькие. Начали печатать научные книги – в 90-е на прилавках из новых книг можно было найти разве что «Диагностику кармы» или «Магическую тайну воды».

Ранее Артем Оганов рассказал читателям «Ленты.Ру» о своем отношении к проблеме «утечки мозгов» и предложил возможные варианты преодоления сложившейся тяжелой ситуации. Прочитать интервью с ученым можно тут.

3. Все, что я слышал об этой программе, вызывает у меня резкое одобрение. Другой вопрос, как это будет осуществляться на практике – любую хорошую идею можно угробить. Для того чтобы поднять российскую науку, нам нужны специалисты, много специалистов, причем не только – и не столько – русскоязычных. Если такие специалисты приедут в Россию, они смогут воспитать ученых нового поколения, создать новую культуру науки – многоязычную, открытую к другим культурам мира, а не замкнутый на себя русскоязычный клуб. Я думаю, ведущие ученые вполне захотят приехать в Россию, так как МОН предлагает им очень большие гранты – большие даже по мировым стандартам. Такой крупный грант на Западе получить почти нереально, и вероятность получить любой мало-мальски приличный грант с каждым годом падает.

Российская наука выиграет от этой программы даже в том случае, если западным ученым здесь в итоге не понравится и они уедут. За те три года, что ведущие мировые исследователи будут здесь, чиновники будут прислушиваться к их словам и отменят множество бюрократических постановлений, которые сейчас очень затрудняют работу ученых в России. Со своей стороны, иностранные ученые смогут за эти три года присмотреться к России. Если они поймут, что эти гранты – не конец, а начало, и они смогут, например, организовать свой институт, то западные ученые вполне могут остаться в России. Если ученые смогут предложить своим будущим сотрудникам западную зарплату – то они тоже поедут в Россию. А много хороших сотрудников – это очень важно, кадры, повторюсь, это основное в науке.

Вообще, эта программа очень напоминает китайскую программу “Тысяча талантов” по привлечению в КНР специалистов из всех стран, которая работает и с каждым годом становится все более и более успешной. А гранты китайской программы в несколько раз меньше.

4. Если в составе экспертного корпуса не будет иностранных специалистов – это будет большой ошибкой. У «внутренней» экспертизы очень много шансов оказаться необъективной. И если отберут ученых-середнячков, то не исключено, что программа превратится в «распилочную». Крупные ученые с именем смогут за себя постоять, и эта программа не превратится в распил средств. Но если у власти действительно есть намерение привлечь в Россию лучших ученых, то она сможет противостоять нецелевому использованию денег.

5. Опять-таки, все зависит от того, какого калибра ученых будут отбирать. Если наберут 80 нобелевских лауреатов – то это очень много. Тем более, что за ними неминуемо потянутся другие крупные ученые. Если возьмут 80 середняков – то никаких изменений не произойдет.

6. Да.

В следующей публикации мы представим ответы на те же шесть вопросы заместителя директора по науке ИППИ РАН, биоинформатика Михаила Гельфанда.

Автор: Ирина Якутенко

Предыдущие материалы по теме

• Благие намерения [13.07.2010]

Биолог Константин Северинов о новой программе по привлечению ученых

• Дьявол в деталях [08.07.2010]

Биолог Алексей Аравин рассуждает об усилиях властей помочь науке

• Смутные сомнения [05.07.2010]

Физик Александр Мирлин усомнился в способе выведения науки из кризиса

• Буря в пустыне [02.07.2010]

Математик Сергей Фомин оценил попытки властей спасти науку