Сфера альтернативного применения атома в России сегодня гораздо меньше, чем могла бы быть, да и на фоне других стран, занимающихся аналогичным направлением, наша страна выглядит скромно.

Между тем у этого рынка гораздо больше перспектив, чем у самой атомной энергетики, так как он масштабнее и развивается гораздо быстрей, считает советник генерального директора Государственной корпорации по атомной энергии «Росатом» Петр Щедровицкий. У России на этом поле, несомненно, есть ряд конкурентных преимуществ перед другими странами ШОС.

Одно из наиболее востребованных и перспективных направлений радиационных технологий – ядерная медицина. В России она только начинает развиваться, считает исполнительный директор кластера ядерных технологий Инновационного центра «Сколково» Денис Ковалевич.

Оба эксперта отвечают на вопросы интервью, взятого специально для портала ИнфоШОС.

Петр Георгиевич, как выглядит у нас сегодня этот рынок? И в чём преимущество России в области развития радиационных технологий, если иметь в виду пространство ШОС?

П.Щ. – Первое и основное преимущество России перед другими странами-членами ШОС в этой области заключается в том, что у нас есть развитая исследовательская база. Атомная промышленность в бывшем СССР имела солидную инфраструктуру, отсюда – реакторная и ускорительная базы для исследований и серьезные перспективы на рынке альтернативного применения атома. Сегодня он, без сомнения, гораздо больше и динамичней рынка самой атомной энергетики.

На каких направлениях развивается этот рынок в России?

П.Щ. – Есть несколько крупных сфер альтернативного применения атома. В первую очередь это, конечно же, медицина – и по объему, и по готовности технологий. Во-вторых, речь может идти о так называемых радиофармпрепаратах, которые создаются на основе тех или иных изотопов. Ядерная медицина включает в себя диагностику и, в меньшей степени, терапию. Область применения, в первую очередь, онкология – около 80%, в меньшей степени – сердечно-сосудистые заболевания, а также неврология – в небольшой степени, однако с потенциалом роста.

Денис Александрович, расскажите, пожалуйста, о том, что представляет собой российская ядерная медицина, какие предприятия задействованы в процессе реализации этого направления.

Д.К. – Методы ядерной медицины это – несколько объемных блоков работы. Первым хотелось бы назвать производство радиоизотопов, из которых изготавливаются радиофармпрепараты. Изотопы производят несколько предприятий в стране. Это, прежде всего, предприятия, входящие в систему госкорпорации «Росатом», но есть и не связанные с ней. Например, Научно-исследовательский институт атомных реакторов (НИИАР) в Димитровграде Ульяновской области. Здесь на реакторах нарабатывают определенные виды изотопов: например, молибден-99. Этот основной изотоп, из которого делается технеций-99, задействованный в 80% всех диагностических процедур в медицине. Молибден-99, переведенный в технеций, используется в диагностике на гамма-сканере. Больному вводится вещество, при сканировании позволяющее выявить функциональные нарушения в организме.

«Маяк» – комбинат в Челябинской области, на нем также производится целый спектр изотопов, в частности, кобальт-60, необходимый для радионуклидной терапии.

В энергетических реакторах Ленинградской атомной станции тоже делают кобальт и еще целый ряд изотопов. На мировом рынке изотопов России принадлежит от 20 до 80%, в зависимости от видов изотопов. Реакторная база позволяет обеспечить их наработку в достаточном объеме. Тот же йод: он используется как для диагностики, так и для терапии.

Изотопы – основной российский продукт, если говорить о ядерной медицине?

Д.К. – Да, это так. Есть еще сектор, производящий аппаратуру для диагностики – гамма-томографы, позитронно-эмиссионные сканеры, однако он не настолько развит, как производство изотопов. Для отдельных видов диагностики, например, позитронно-эмиссионной, нужны изотопы, которые живут очень недолго, буквально несколько минут. И когда возникает необходимость в такого рода изотопах, в медицинском центре устанавливается циклотрон – ускоритель для наработки короткоживущих изотопов. В России существует производство таких циклотронов, но не выпускается техника по сканированию. Мы этот сегмент в 80-е-90-е упустили, а потому сейчас вынуждены заимствовать технологии. Существуют какие-то опытные образцы, но пока они не доведены до мировых стандартов.

Петр Георгиевич, что можно сказать о терапии как о второй составляющей ядерной медицины?

П.Щ. – Что касается терапии, то в России очень большие исходные возможности по производству ускорителей – имеется в виду стандартная лучевая терапия на электронных ускорителях. Такие ускорители делают Новосибирск, Дубна, Санкт-Петербургский НИИ «Электрофизической аппаратуры» им. Ефремова и еще ряд предприятий в чуть меньших масштабах. В Москве тоже есть предприятия, которые этим занимаются. То есть, ускорительная промышленность достаточно развита. Что касается оценки стадии развития российской ядерной медицины в целом, здесь я бы предоставил возможность высказаться Денису Ковалевичу.

Денис Александрович, что можете сказать об этом как специалист, не первый год занимающийся проблемой?

Д.К. – Ядерная медицина в России только начинает развиваться, сегодня запускаются программы в этой области. В течение трех последних лет «Росатом» совместно с Минздравом готовит программу по комплектации сети центров ядерной медицины по всей стране, в том числе и для того, чтобы сделать заказ российским предприятиям на запуск новых линеек оборудования в партнерстве с зарубежными компаниями. Это позволит сделать модернизационный шаг, догнать мировую промышленность в этой сфере.

Можем ли мы говорить о «российском слове» в ядерной медицине?

Д.К. – Пожалуй, да. Высокотехнологичные полуэкспериментальные направления в терапии, а таких направлений существует несколько, я бы выделил в особую группу. Это – протонная терапия, в Институте теоретической и экспериментальной физики работы в этой области ведутся уже сорок лет. Подобный опыт есть и в некоторых других российских научно-исследовательских институтах. Стоит сказать и о нейтронной терапии, о той интересной работе, которую ведет компания «Атоммед» в подмосковном Обнинске.

Петр Георгиевич, что можно сказать о применении российских радиационных технологий в области безопасности?

П.Щ. – Безопасность – вторая большая область альтернативного применения атома. Грубо говоря, процесс сканирования радиационными методами может помочь нам увидеть, что находится внутри закрытых от нас предметов. Скажем, внутри контейнера. Отсюда могут брать начало всякого рода системы безопасности и неразрушающего контроля: досмотровые системы для грузов, для поиска взрывчатых веществ, оружия, наркотиков.

Существуют различные типы систем. Где-то используются ускорители: лучи просвечивают трейлер, проходящий через рамку, и на экране появляется картинка. Это – один вариант, так делают, например, в Петербурге. Есть другая версия – с нейтронными генераторами. Испускаемый нейтрон вызывает реакцию в веществе, например, во взрывчатке, если она есть, и по выделяемому в момент реакции изотопному составу сканер фиксирует слагающие этого вещества. Это не просвечивание, а запуск некого процесса внутри материала, который можно сфотографировать. В результате компьютер выдает заключение: например, гексоген такой-то марки.

Насколько мне известно, Денис Александрович, Инновационный центр «Сколково» поддерживает производителей подобных систем безопасности.

Д.К.- Этими системами занимаются несколько компаний в стране. Сколково сейчас поддерживает один из таких проектов – по детектору взрывчатых веществ.

Здесь же стоит добавить, что при помощи радиационных технологий мы можем увидеть не только то, что находится в контейнере или железнодорожном вагоне, но и «заглянуть» внутрь сварного шва: нет ли там подозрения на растрескивание и, следовательно, нет ли опасности нежеланных инцидентов или аварийных ситуаций.

Это уже новинка, интересная для промышленности?

Д.К. – Совершенно верно. Третья важная линия – использование ускорителей для решения различных технических задач в кабельной, в нефтехимической промышленности. Речь идет об использовании свойств потока электронов для разделения каких-либо сред для крекинга тяжелой нефти, для выделения необходимых материалов из разных составов и т.д.

Но как идет процесс развития? Есть базовые наработки с ускорительными технологиями, а дальше они в разных направлениях пытаются найти себе разное применение. Поэтому медицина и безопасность – это те рынки, которые уже освоены и динамично развиваются сегодня, а индустриальное применение, применение в пище, в воде, в сельском хозяйстве чуть менее развито. В частности, в пище, по причине споров о пользе воздействия излучения на продукты питания. Но, в общем, существенная часть фруктов, которые привозят нам, например, из Юго-Восточной Азии, проходит эту процедуру в обязательном порядке еще на родине: их облучают, убивая микробов на поверхности, чтобы они дольше хранились.

Это не меняет их полезных свойств?

Д.К. – Нет, не меняет. Этот метод используется также, чтобы подавить рост бактерий в мясе, рыбе, морепродуктах. Кроме того, облучают пшеницу после сбора, чтобы она лучше хранилась. То есть, воздействуют только на микроорганизмы, портящие продукт. При этом, требования к качеству и безопасности продуктов, зафиксированные сводом международных стандартов, конечно, строго выдерживаются

Вода, продукты питания, сельское хозяйство, надо понимать, – четвертая сфера применения?

Д.К. – Да, сюда входят: очистка, повышение продуктивности сельского хозяйства, повышение сохранности продуктов при транспортировке, стерилизация для хранения. И здесь же, наверное, стоит рассматривать весь комплекс вопросов, связанных с экологией, так как область и потенциал применения атома для сохранения окружающей среды огромны. Мы можем не только стерилизовать медицинские отходы, но и очищать газы и стоки, очищать и стерилизовать твердые бытовые отходы. Однако в массовом масштабе подобных систем пока не существует. Есть только экспериментальные установки: по очистке дымовых газов, по очистке сточных вод, по переработке мусора. Пока не достигнуты необходимые экономические условия применения атома, чтобы вытеснить другие технологии с этого рынка.

Петр Георгиевич, ситуация с развитием радиационных технологий в России понятна. Но можно ли сделать некий обзор того, что происходит на этом направлении в других странах ШОС? Например, каковы успехи индийцев в области альтернативного применения атома?

П.Щ.- Индия вкладывает свои достижения в области радиационных технологий, главным образом, в сельское хозяйство. Это – самая проблемная сфера страны, в плане устойчивости. И если повышается всхожесть урожая или его сохранность хотя бы на несколько процентов, то резко растет эффективность отрасли, одной из ключевых для страны. С учетом жары, для Индии это – важнейший вопрос. У индийцев есть несколько экспериментальных установок, на которых отрабатываются базовые технологии, и в этом контексте их интересует российский опыт по работе с сельским хозяйством, с водой и с пищевыми продуктами. В других же областях радиационные технологии представлены слабо.

Теперь стоит остановиться на Китае. Китай в сфере радиационных технологий движется так, как он движется во всех других отраслях: локализует у себя заводы крупных компаний, которые уже имеют готовые технологии, копирует эти технологии и затем начинает выстраивать свою индустрию. Китай в сфере радиационных технологий пока вкладывает усилия не в разработку нового, а в масштабирование уже действующего. Большое внимание китайцы уделяют системам безопасности. У них есть специальная компания, которая занимается этим направлением, в частности, различными досмотровыми системами. Компания постепенно выходит на мировой рынок, ведет ценовую конкуренцию с англичанами или американцами.

Теперь о том, что касается постсоветского пространства. Вопрос к Вам, Денис Александрович. Что осталось от советского наследия в бывших республиках? Развиваются ли там радиационные технологии?

Д.К. – В Казахстане и в Узбекистане осталось несколько институтов бывшей Академии Наук СССР, которые занимались радиационными технологиями. В Узбекистане есть достаточно большой ускорительный центр, где до сих пор идут эксперименты в областях, связанных с сельскохозяйственным и промышленным применением. В Казахстане, в Алма-Ате, действует Институт ядерной физики, который производит изотопы, радиофармпрепараты, изотопные источники для промышленности и медицины. Кроме того, там отрабатывалась технология радиационного крекинга нефти. Еще лет десять назад эти работы велись довольно активно. Однако сегодня радиационные технологии в этих странах не являются приоритетом.

Пётр Георгиевич Щедровицкий – эксперт по вопросам пространственного развития, региональной и промышленной политики, инновационной деятельности и подготовки кадров; Советник генерального директора Государственной корпорации по атомной энергии «Росатом»; Президент Института развития им. Г. П. Щедровицкого; член правления фонда «Центр стратегических разработок «Северо-запад»; заместитель директора Института философии РАН по научной работе; член Экспертного совета Агентства Стратегических инициатив.

Денис Александрович Ковалевич – эксперт по радиационным технологиям, исполнительный директор кластера ядерных технологий Инновационного центра Сколково, Советник генерального директора Государственной корпорации по атомной энергии «Росатом», член рабочих групп по ядерным технологиям и энергоэффективности Комиссии Президента РФ по инновациям.