По его словам, препараты от наркотической зависимости разрабатывались и ранее, но они не получили широкого распространения. Вместо них для борьбы с героиновой зависимостью и при передозировке наркотических веществ (а также при лечении алкоголизма, поскольку одними из его виновников тоже считают опиоидные рецепторы) применяют препараты-антагонисты мю-опиоидных рецепторов. Среди них – налоксона гидрохлорид, используемый при передозировке опиатами как средство скорой помощи, и налтрексон, который применяется для лечения наркомании, потому что после его введения героин практически не действует.

Эти вещества связываются с самими рецепторами и блокируют их, из-за чего наркотик не может к ним присоединиться, и обманным путем заставить мозг почувствовать удовольствие, как от настоящих эндорфинов. На вопрос о том, не блокируют ли такие препараты действие самих эндорфинов (которых давно уже окрестили «гормонами счастья»), Алексей ответил отрицательно: «Опиоидных рецепторов же много, есть и каппа-, сигма- и дельта-рецепторы, и помимо эндорфинов есть еще и энкефалины, и они воздействуют на разные структуры и разные фрагменты опиоидной системы, поэтому нельзя сказать, что если мы применяем мю-опиоидные блокаторы, что у нас полностью энкефалиново-эндорфиновая медиация центральной нервной системы прекращается».

Вакцина от героина: возможно ли это и как это работает

Однако проблема совсем не в этом. По мнению эксперта, медицина должна быть доказательной, а подобные новости без подтверждения в виде научной статьи  – это прямой путь к псевдофармакологии.

«У нас очень много препаратов, которые с точки зрения доказательств не должны применяться (в том числе и наркологических). Какие-то там антитела в миллионном разведении к мозгоспецифическому белку, или еще какая-то ерунда. Это лженаука, это введение потребителя в заблуждение», – комментирует Алексей Надеждин.

Indicator . Ru поинтересовался у разработчиков нашумевшего препарата – сотрудников лаборатории иммунохимии Института физиологически активных веществ РАН, есть ли у них публикации в рецензируемых научных журналах. Марины Мягковой на месте не оказалось, однако старший научный сотрудник института Виталия Морозова рассказала, что на самом деле даже к доклиническим испытаниям препарата еще никто не приступал.

«Научные работы об этом у нас есть – пояснила Виталия, – одна обзорная статья общего плана уже опубликована в журнале «Разработка и регистрация лекарственных средств» в ноябре 2016 года (№4, стр. 68 «Вакцины для лечения и профилактики зависимости от наркотиков»), вторая еще только подана к публикации, также мы хотим получить патент. Разработка пока не закончена, планируем завершить ее только в 2023 году, поэтому еще не все можно публиковать».

О механизме действия корреспонденту Indicator . Ru рассказали, что предложенная основа для препарата состоит из трех компонентов: ненаркотического аналога морфина, человеческого белка (сывороточный альбумин) и полимера, который должен усиливать иммунный ответ. Лекарство, как оказалось, должно действовать в крови:

«В «Известиях» не совсем правильно написали, немного перепутали. Там содержится ненаркотический аналог морфина, но вообще это большая молекула, макромолекула, она состоит из этих трех компонентов, один из которых – аналог морфина. Естественно, эта большая молекула не попадает в мозг через гематоэнцефалический барьер, потому что она большая. Она действует в кровяном русле, вырабатываются антитела, которые тоже действуют в кровяном русле, в мозг не попадают практически. Пока не можем раскрыть название действующей части и полимера, мы их еще не запатентовали».

Таким образом, циркулирующие в крови антитела связывают героин и не дают ему поступать в мозг, а не конкурентно ингибируют его (соперничают с ним за рецепторы). Из-за того, что вещества действуют именно в крови, они должны давать меньше побочных эффектов.

По словам Алексея Надеждина, это вполне возможный сценарий. Морфиноподобные вещества действительно могут связываться с каким-нибудь белком, и тогда он будет выполнять роль антигена: «Работа у нас и за рубежом по вакцинам, связанным с героином, интенсивно велась, и такие препараты были разработаны, и в зарубежной литературе вполне можно найти о них статьи, но они не нашли широкого применения».

Виталия Морозова прокомментировала, что во всем мире от работ в этом направлении не отказались. То, что в медицинской практике такие вакцины до сих пор не используются, она объяснила длительностью процесса получения нового лекарства, занимающей 10–15 лет. А сокращение количества научных исследований таких вакцин могло быть вызвано повсеместным употреблением замещающей терапии (метадона) и налтрексона.

Много шума из ничего?

Отдельный разговор – можно ли вообще создать лекарство от наркотической и алкогольной зависимости. Некоторые эксперты указывают, что эффект всех этих препаратов временный, и без психотерапии вылечить наркоманию и алкоголизм не получится. Если наркоман просто перестанет ощущать эйфорию от приема одного вещества, это, конечно, не решит проблемы, из-за которой он вообще обратился к наркотикам, и он просто может переключиться на другой их тип, а для полноценного лечения необходима психотерапия. Но если говорить о комплексных мерах лечения, лекарственные методы также применяют в сочетании с ней.

Больше всего заслуживает критики здесь другое – реакция СМИ на данный информационный повод. Если каждую новость о российских ученых без ссылки на исследование преподносить как сенсацию, где же останется то самое критическое мышление, которым так гордятся современные просветители? Как тогда противостоять некомпетентным источникам, потокам непроверенной информации, попыткам рекламировать лекарства, эффективность которых никто не доказал? На эти вопросы пусть ответят себе журналисты, которые пытаются нажиться на трафике, который подхлестывает гордость за соотечественников. Если отвечать статьей на каждое сообщение университетских пресс-служб, о подобных «разработанных лекарствах» можно писать по нескольку текстов в день. Но ведь задача журналиста не в том, чтобы рассказать о каждом микроскопическом событии так, словно это новость тысячелетия, а в том, чтобы выбрать и показать читателю то, что наиболее важно и достойно его внимания – или по крайней мере отобразить картину происходящего, претендующую на объективность.

По словам Виталии Морозовой, «Известия» узнали об их разработке через статью от РВК, которая вышла «когда-то давно уже». Однако найти эту статью не удалось. К новости в «Известиях» в лаборатории отнеслись скептически:

«Там же написано, что мы еще не приступили к доклиническим исследованиям. Специалист здесь поймет, что еще пока далеко до окончательного выпуска препарата. Может, не так надо было анонсировать это. Журналисты же любят яркие заголовки, вот они за что-то уцепились. На нашей стадии заголовок «В России разработали лекарство от наркозависимости» – пожалуй, слишком громко», – признает она.