Как сделать химиотерапию безвредной, насколько сложно объяснить «дипломное» соединение и что такое кризис среднего возраста у российских ученых, в интервью для проекта Indicator.Ru и Координационного совета по делам молодежи в научной и образовательной сферах Совета при Президенте Российской Федерации по науке и образованию «Я в науке» рассказала научный сотрудник Института неорганической химии им. А. В. Николаева СО РАН и доцент Новосибирского государственного университета Елизавета Лидер.

— Елизавета, расскажите, какая у вас специальность и где вы работаете?

— Я научный сотрудник Института неорганической химии имени Николаева СО РАН и доцент Новосибирского национального исследовательского государственного университета. По специальности я химик. Наша работа связана с получением и исследованием биологически активных координационных соединений — мы создаем новые вещества для биологического и медицинского применения. В основном это препараты, которые могут найти свое применение в химиотерапии рака, — мы исследуем цитотоксический эффект новых соединений при их использовании в качестве противоопухолевых препаратов. Основная цель нашей работы — получить инновационный препарат, который был бы более эффективен и менее токсичен, чем существующие аналоги. Всем известно, что химиотерапия — это серьезное испытание для организма и зачастую больные умирают не столько от самой болезни, сколько от агрессивного лечения.

— Что такое «координационные соединения»?

— Это соединения, у которых есть центральный атом — ион металла, чаще всего переходного ряда (меди, железа, цинка и так далее), к которому присоединяются органические или неорганические лиганды — нейтральные молекулы или анионы. Лиганды тем сильнее и лучше крепятся к ионам металлов, чем больше в их составе атомов, которые способны соединяться с конкретными ионами металлов.

— Ваши цитотоксические соединения убивают клетки только определенных видов рака, или это препараты широкого спектра действия?

— Нельзя исследовать клеточные линии всего организма, потому что разные органы содержат разные клетки, которые по-разному откликаются на действие конкретного препарата. Мы исследуем ряд клеточных линий, которые, впрочем, показательны: если цитотоксический эффект проявляется на этих клеточных линиях, велика вероятность того, что он будет и в случае с другими клетками.

В целом при химиотерапии один и тот же препарат можно применять при лечении разных органов и, естественно, разных клеток. Получается, это действительно препараты широкого спектра, которые влияют на множество тканей и органов в теле человека. Тем не менее существует и избирательность соединений: есть препараты, которые применяют для лечения только определенного типа рака. Например, рак щитовидной железы после ее удаления лечат радиоактивным йодом, поскольку поглощать йод могут лишь остатки ткани щитовидной железы, в том или ином количестве всегда выявляющиеся после операции, и метастазы. При этом никакие другие ткани организма не способны накапливать йод и лечение других опухолей этим методом не имеет смысла. Но наши комплексные соединения, как правило, общего спектра действия, поскольку активность обнаруживается на нескольких совершенно разных клеточных линиях.

— Есть ли у вас научные достижения, которыми вы особенно гордитесь?