Руководитель департамента международного сотрудничества фонда «Сколково» Алексей Ситников, в интервью журналу «Финанс» обещает, что отбор инвестпроектов начнется до конца года. Соответствующие документы проходят последнюю стадию согласования.

Алексей, какие договоренности об инновационном партнерстве вы считаете основными?

Есть несколько направлений сотрудничества, одно из них – привлечение ключевых партнеров, в первую очередь международных. Обычно такие компании заинтересованы в открытии R&D-центров (Research & Development – исследования и развитие – «Ф.»), и мы хорошо продвигаемся в этом направлении. Подписаны соглашения о сотрудничестве с корпорациями Microsoft, Cisco, Siemens, Boeing, Nokia, Intel. Идут переговоры с компаниями Kodak, Johnson&Johnson, Schlumberger, Dupont, Enel. Каждая из компаний заинтересована в определенном направлении работ, например, Microsoft намерена разрабатывать программное обеспечение в области моделирования и анализа в науке и технике, создавать инструменты для оптимизации бизнес-процессов. Корпорация будет сотрудничать с ведущими российскими вузами, предоставлять гранты для реализации интересных идей на территории Сколкова.

В меморандумах зафиксированы показатели масштаба сотрудничества?

Иногда да, иногда нет. Например, все услышали, что Cisco готово инвестировать в российские проекты до $1 млрд. Но на самом деле сумма разбивается на драфты, и в первый год инвестиции составят несколько миллионов. Важнее цифр решимость крупнейших международных корпораций сочетать свои усилия в области R&D с нашим центром. Конечно, все результаты R&D будут принадлежать им, но они будут участвовать в создании инфраструктуры, мы переймем их богатый опыт в том, как правильно заниматься исследованиями и разработками.

Имеет ли значение число сотрудников R&D-центра?

В принципе, R&D-центр со штатом в 100 человек считается большим, у Microsoft, например, будет около 20 сотрудников. Нам важно достигнуть критической массы в целом, мы хотели бы видеть в «Сколково» несколько тысяч человек, занятых в R&D. Более конкретно пока сказать невозможно, все будет зависеть от наших инфраструктурных возможностей и потребностей партнеров. Мы готовы помочь лабораториями, льготами, ускорить таможенные процедуры, например, ускорить поставки в Россию оборудования для создания реагента под фармисследования.

Вы видите заинтересованность отечественных компаний?

Хотя мы еще не начинали формальные процедуры отбора проектов, к нам обратились уже несколько сотен отечественных компаний. Наши методики, которые позволят рассматривать заявки, присваивать им соответствующий статус, проходят последнюю стадию согласования. Закономерный интерес проявляют IT-компании, биомедицина. Мы планируем наладить два канала связи, во-первых, инициаторами станут сами компании. Во-вторых, будут сформированы кластеры, которые самостоятельно создадут структуры для экспертной оценки проектов и совместно с научно-консультативным советом выработают приоритетные направления.

Когда начнется отбор проектов в «Сколково»?

До конца этого года.

Планируется подписать меморандумы о намерениях в области создания R&D-центров с крупными российскими компаниями?

Их отношение к нам неоднозначно. Признанным лидерам «Сколково» не требуется, они и так занимаются исследованиями, обновлением своей продуктовой линейки. А главный принцип «Сколково» – никому ничего не навязывать. Не надо делать ставку на лидеров по размеру уставного капитала, выручки, нам нужны лидеры по числу инновационных идей. И по финансовым, и по географическим параметрам «Сколково» – проект небольшой. Поэтому мы осознанно делаем ставку на лидеров, выделяя тех, кто имеет шанс и желание. Всех мы не охватим. А задача больших компаний – зарабатывать деньги.

Сколько из заявленных миллиардером Виктором Вексельбергом, отвечающим за появление иннограда, 85 млрд рублей будет потрачено на инвестирование, сколько – на строительство города?

Пока мы находимся в стадии планирования, еще ничего не решено. Могу только сказать, что все будет сделано максимально эффективно и недорого. А информация, как только появится, сразу будет озвучена. Единственное, логика жизненного цикла фонда «Сколково» отличается от общепринятой. Со временем участие фонда должно уменьшаться. Если посмотреть на Кремниевую долину, то там есть Стэнфордский университет и частные компании, но нет своего Вексельберга. Наша задача – дать старт инновациям, именно поэтому мы будем создавать отраслевые кластеры – «хабы» – по привлечению проектов, их поддержке и развитию. Предполагается, что по мере развития кластеры уйдут в какие-то компании, роль фонда нивелируется. Работа по созданию инвестиционной экосреды ляжет на плечи университетов, общественных организаций. А фонд будет исполнять роль портье – выдавать арендатору ключ от офиса.

По закону до 2014 года проекты «Сколково» могут быть зарегистрированы в любом месте на территории России, но начиная с 2014-го обязаны располагаться в Сколкове. То есть проект, «прикипевший» к месту за три года, будет вынужден переехать, только чтобы соответствовать букве закона?

Да, сейчас действует принцип экстерриториальности, мы получим виртуальное Сколково, что позволит отладить процедуры, режимы, налоговые, таможенные, эмиграционные бенефиты. Но переезд необязателен для тех, кто начал работу до 2014 года, присутствие будет добровольным. Просто мы уверены, что проекты будут эффективнее работать в «Сколково» благодаря наличию инфраструктуры, концентрации научных кадров.

Вся запланированная под «Сколково» земля передана фонду?

Вопрос территорий – десятый, мало кого интересует. Мы твердо знаем одно, что на выделенной земле построим необходимые здания. Прения идут вокруг конструктивных, архитектурных особенностей, очередности возведения построек. Например, нет единого мнения, что требуется в первую очередь – площадки для общения, кластеры, инкубаторы. До конца 2010 года в фонд из госбюджета должно быть перечислено 4 млрд рублей.

Деньги поступили?

Все обязательства выполняются в срок.

Как продвигаются переговоры с Южной Кореей, Украиной?

Корейские компании, которые традиционно сильны в коммерциализации, пригласил в «Сколково» президент Дмитрий Медведев. У нас уже есть опыт сотрудничества с Кореей в области инновационных разработок: российские ученые работают в Сеульском оптическом центре, в котором разрабатываются новейшие медицинские приборы. С другой стороны, Корея также заинтересована в коммерциализации, поэтому мы не только партнеры, но и конкуренты. Но они, как никто другой, понимают потенциал нашего человеческого капитала, потенциальные возможности коммерциализации. Так что мы почувствовали их живейший интерес, но конкретных предложений пока нет. Аналогичная ситуация с японскими компаниями. Что касается Украины, то во время последней встречи Медведева и Януковича было решено сотрудничать в области разработки инновационного законодательства. Верховная рада очень активно общается с нами. Рассматривается идея создания совместных инновационных центров, например в Харькове.

Кем будет проводиться экспертиза проектов? Ведь в научно-консультативном совете участвуют исключительно люди науки, нет представителей науки от бизнеса.

Обязательно будут. Главный критерий эксперта – способность оценить потенциал научной разработки. Именно в этом наше отличие от прочих институтов развития, мы готовы поддержать проекты с непроработанными бизнес-планами, которые не прошли отбора в «Роснано» или РВК. Роль КНС – в определении дальнейшего списка экспертов, приоритетных направлений развития.

Как «Сколково» сотрудничает с «Роснано», РВК? Не дублируете ли вы функции друг друга?

Мы прекрасно дополняем друг друга. Например, РВК – это фонд фондов, средняя степень масштаба проектов, их развития до стадии промышленного производства. «Роснано» инвестирует в максимально готовые проекты, это фонд последней стадии, при этом соблюдается критерий наличия нанотехнологий. Мы в первую очередь создаем экосистему, инфраструктуру и охотимся за интересными высокорисковыми проектами.

Ваши правоведы и юристы участвуют в разработке инновационного законодательства?

Конечно. Основные задачи – определение инновационного статуса, описание его существования в рамках действующего законодательства. Нам приходится поддерживать новые формы жизни в российской экономике, используя лучшие законодательные наработки или создавая новые. Я уверен, что впоследствии мы придем к новому правовому статусу – ограниченному партнерству, которое за границей называется Limited Partnership (партнерство, включающее генерального партнера, занимающегося повседневным управлением компанией, и партнеров с ограниченной ответственностью – «Ф.»). И вообще юристы всегда найдут себе работу.

Очень хорошо, что принят закон о Сколково, теперь мы работаем не по частным указаниям, а в рамках законодательства. Это очень важно.

Автор : Наталья Анищук,
«Финанс»