В фейерверке криминальной и светской хроники мы не замечаем, что страна пришла в движение. В пределах Третьего кольца кажется, что Россия живет гламуром, в пределах Садового – винтажем, а в пределах Бульварного – гранжем. Но это заблуждение. Уверен, в России все больше людей, которые засиделись на старте и у которых чешутся руки по важному делу. Примеров – больше, чем деревьев в русском лесу.

Ни о чем в 2010 году власти не говорили так упорно, как о модернизации и инновациях. Но эти темы не взволновали общественность, прошли поверх сознания, как комета, которая чиркнув по земной атмосфере, улетает дальше в космос, оставляя граждан в недоумении по поводу того, зачем она прилетала. Дружно в конце года все заговорили о национальном вопросе, и приходится признать, что эта тема так будоражит нас, что грозит вырасти в долгожданную национальную идею. По моему убеждению, в нынешний век сплочение по национальному признаку – это даже не тупик, но свидетельство суицидного, почти первобытного упадка сознания.

Опытом истории многократно установлено, что к национальному духу общество взывает в том случае, когда по уму жить не получается. Кстати, призыв к модернизации это и есть попытка управлять паровозом с помощью знаний о маршруте, как это давно заведено у тех стран, где паровоз катит вперед, а не используется в качестве помещения для мордобоя и трибуны для обличений. Но модернизация нам сложна, а хочется дышать верой в чудо, рожденное начальством. Истинно русский гений граф Калиостро произнес: «Материализация чувственных идей есть труднейшая задача научной магии». О том, что русские не хотят знать законов, по которым живут другие народы, размышлял и философ Бердяев. Примечательно, что ему, как и графу, указали на русскую дверь.

В 2010 году я видел немало людей, которые работают на ниве модернизации и инноваций. Пока этих людей меньше, чем охранников и парковщиков. Если бы пришлось составить коллективный портрет нового племени, то первой чертой я назвал бы то, что эти люди – русские, но уже совсем не советские. Наши первые инноваторы полны оптимизма, иначе бы их давно похоронили, они открыты, свободны в мыслях, не жалуются на судьбину, знают языки и за рубежом неотличимы от иностранца. Кроме того, инноваторы не делят людей по национальному признаку, полагая, что в человеческой породе важнее иные черты. В обществе инноваторов человек, поднявший тему второсортности соседнего народа, быстро становится изгоем.

Но существует ли в природе российская модернизация или слышны только разговоры? Многие считают, что нет движения, а «Сколково» – очередной отмыв и распил. Фундамент у скептицизма прочный: кто только у нас не клялся в верности научно-техническому прогрессу. Но следует ли отсюда, что модернизация России – это всегда профанация и сказка?

В фейерверке криминальной и светской хроники мы не замечаем, что страна пришла в движение. В пределах Третьего кольца кажется, что Россия живет гламуром, в пределах Садового – винтажем, а в пределах Бульварного – гранжем. Но это заблуждение. Уверен, в России все больше людей, которые засиделись на старте и у которых чешутся руки по важному делу. Примеров – больше, чем деревьев в русском лесу. В Усолье-Сибирском под Иркутском и в Железногорске на Енисее построены заводы поликремния, это основа силовой электротехники и солнечной энергетики. В Рыбинске начали делать сверхпрочные нанотехнологические сверла и резцы. Около Кисловодска строят первую в России солнечную электростанцию, солнечные батареи привезут из Новочебоксарска в Чувашии, там тоже будет завод. В Дубне запустили в серию детекторы взрывчатки и наркотиков на базе меченых нейтронов. В Уфе открыт завод прецизионных электрохимических станков нанотехнологического уровня. Россия вышла в мировые лидеры по разработке атомных реакторов на быстрых нейтронах, до которых нынешним как Эльбрусу до Эвереста. Проект настолько перспективный, что о сотрудничестве заговорил Билл Гейтс.

В России, как на гормонах, пошли в рост суперЭВМ и GRID-технологии. Самый мощный суперкомпьютер «Ломоносов» – у МГУ, но в начале 2011 года его обгонит машина в Сарове, которая рассчитала восстановление Саяно-Шушенской ГЭС и составила модель газовых потоков «Газпрома». Это самые сильные, больше 1 тысячи терафлоп, машины в Восточной Европе, они входят в первую мировую двадцатку. Многие университеты располагают суперкомпьютерами на 20–50 терафлоп. Собран консорциум из 30 университетов, которые обладают суперЭВМ, то есть наша вузовская наука, которая десятилетия стояла на паперти, уже далеко не безоружна. Создано более 30 исследовательских университетов с достойными лабораториями. Новые федеральные университеты живут еще богаче.

В Россию стали возвращаться жертвы «утечки умов». Под Санкт-Петербургом построен завод по производству светодиодов, они экономичнее обычных лампочек в десятки раз. Эта технология разработана учениками Нобелевского лауреата Жореса Алферова, которые процветали в Германии, но предпочли вернуться домой. Во Фрязине разворачивается производство волоконных лазеров, руководит процессом лауреат американских и немецких премий профессор Валентин Гапонцев. В лучший в Европе NBIC-центр в Курчатовском институте стаями слетаются молодые ученые, клевавшие гранты за рубежом. Диапазон исследований – от горизонта до горизонта. Создана технология лечения корпусов атомных реакторов, что является главной причиной их износа, срок службы повышен до 100 лет. В попытках повторить вековое природное формирование нефти разрабатывается ускоренный процесс получения моторного топлива из водорослей. Получен геном русского человека – всего восьмой полностью расшифрованный геном в мире. Оправдан крупнейший для России грант Евросоюза на исследование рака почек, статья выходит в Nature, что пока редкость для нашей науки.

В гору пошла микроэлектроника, опровергая постулат о том, что в этой области мы отстали от Японии навсегда. В Зеленограде, рухнувшей столице советской электроники, строится завод жидких дисплеев. Рядом на «Микроне», который дважды посетил Путин, начато производство микросхем 90 мм, нужных ГЛОНАСС, автомобилям, смарт-картам. 90 мм – пристойный уровень, недаром «Микрон» первым в России стал членом Европейской ассоциации производителей электроники SEMI, которая пожелала строить в Зеленограде новейший электронный кластер.

Еще одна тенденция 2010 года – рекорд по части международных проектов. И впервые, даже если не считать «Сколково», международные проекты стали сами приходить в Россию. Не случайно профессор Гельмут Дош, директор ядерного центра Германии DESY, 10% рабочего времени решил проводить в Курчатовском центре. Еще один наш мегапроект – строительство в России международного термоядерного реактора после завершения проекта ИТЭР во Франции.

После решений президентской комиссии по модернизации в течение двух лет ожидается бурный взрыв ядерной медицины, которая обладает громадным потенциалом, но пребывает пока в обморочном состоянии. В конце декабря начались поставки в Америку редкого изотопа молибден-99, который производится в Димитровграде. На рынке радиоизотопов Россия решила стать лидером, но нам пора делать и использовать в здравоохранении собственные установки.

Было бы нечестно сказать, что модернизация победоносно марширует по стране, а страсть к инновациям решительно овладела умами. Но также нечестно было бы не заметить, что Россия пришла в движение – появилось немало точек инновационного роста и это число множится. Как сказал один умный человек, не так важно, как мы живем, еще важнее, насколько быстро мы меняемся.

В конце года бурными шутками осыпали первый за сто лет серийный частный Ё-мобиль. Но это же замечательно, потому что со звериной серьезностью можно только молчать, а инновации – дело веселое и живое.

«Известия», 29.12.2010. Автор: Сергей Лесков