В чистом поле инновации не рождаются, убежден академик Жорес Алферов

В скором времени соберется на первое заседание недавно утвержденный президентом России Консультативный научный совет инновационного центра «Сколково»

Как он формировался, какие задачи перед ним стоят и что особенно беспокоит ученых, рассказывает сопредседатель совета с российской стороны вице-президент РАН академик Жорес Алферов.

Российская газета: Начнем с самой острой темы: Госдума, а за ней и Совет Федерации приняли принципиальный законопроект в отношении «Сколково». Вокруг этого было много полемики. Знаю, что и вы предлагали поправку. В чем ее суть?

Жорес Алферов: В законе есть большой перечень налоговых, таможенных и прочих льгот, которые получает организация со статусом участника проекта. И там же определено, кому этот статус дается. Мы внесли добавление, смысл которого в том, чтобы статус участника проекта не присваивали без рекомендации Консультативного научного совета.

РГ: Почему это так важно?

Алферов: Очевидно, необходимо, чтобы участниками проекта становились организации, которые действительно занимаются исследовательской деятельностью, а не те, что лишь имитируют инновационную активность. Это наше общее понимание с моим зарубежным коллегой – профессором Стэнфордского университета Роджером Корнбергом, лауреатом Нобелевской премии 2006 года в области химии. Как двух сопредседателей Консультативного научного совета.

Он образован, напомню, Фондом развития Центра разработки и коммерциализации новых технологий. А сам фонд определен президентом России в качестве управляющей компании, на которую возложена реализация проекта. Президентом фонда, как известно, является Виктор Вексельберг, он же – сопредседатель Совета фонда, вместе с бывшим исполнительным директором «Интел» Крейгом Барретом. Эти высокие назначения были приняты Комиссией по модернизации и технологическому развитию экономики России на заседании в Санкт-Петербурге 19 июня этого года. На том же заседании глава государства объявил, что Попечительский совет фонда возглавит он сам.

РГ: В чем заключаются функции вашего совета?

Алферов: В уставе фонда определено шесть позиций. Во-первых, совет координирует научную деятельность, осуществляемую в рамках проекта. Дает рекомендации по методологии проведения экспертизы проектов – это во-вторых. Кроме того, дает рекомендации по взаимоотношениям с представителями научной общественности в целях привлечения их к реализации проекта. Организует конференции и семинары по направлениям, связанным с реализацией проектов. Дает рекомендации Совету фонда в отношении перспективных направлений исследований и разработок, которые могут осуществляться в рамках проекта. И, наконец, дает рекомендации Совету фонда в отношении организации образовательной деятельности.

РГ: Судя по тому, что вы перечислили, научный совет лишь дает рекомендации…

Алферов: Это так. Но ответственность его может быть достаточно высока, так как он ведь может вполне определенно и не рекомендовать некоторые проекты. Хотя конкретные решения, конечно, принимает Совет фонда, а наш совет – и по названию, и по сути – является консультативным. Замечу, что эти уставные документы принимались без моего участия – я просто был с ними ознакомлен. Тем не менее я сразу принял предложение быть сопредседателем Консультативного научного совета. Считаю, что в этом случае мой опыт и квалификация будут полезны для страны, у которой, я убежден, нет более важной и актуальной задачи, чем возрождение промышленности высоких технологий, основанных на отечественных научных исследованиях и разработках.

РГ: Добиваясь вашего согласия возглавить совет, инициаторы «Сколково» своей цели не скрывали: имя академика Алферова широко известно за рубежом. Это своего рода гарантия для авторитетных западных ученых и специалистов. По персональному составу научного совета с вами консультировались?

Алферов: Согласно уставу фонда «Сколково», наш совет формируется по представлению его сопредседателей. Профессор Корнберг и я предложили очень квалифицированный состав. С небольшими изменениями и дополнениями он и был принят. В совете пятнадцать российских и десять зарубежных ученых, он сочетает опыт старшего поколения и свежий взгляд молодых талантливых специалистов.

РГ: Есть мнение, что называть «Сколково» чем-то вроде Кремниевой долины, перенесенной в ХХI век, наивно. Те методы и подходы, что обеспечили технологический прорыв 30–40 лет назад, не могут гарантировать успеха в иной реальности – в другое время и в другой стране…

Алферов: Кремниевая долина, бесспорно, стала центром развития многих электронных технологий во второй половине прошлого века. И о ней не случайно так много говорят в связи со «Сколково». Феномен объясняется во многом тем, что Уильям Шокли, которого называют Моисеем Кремниевой долины, привел туда замечательную команду и новые кремниевые технологии. Прежде всего – технологию, основанную на использовании двуокиси кремния на поверхности для фотолитографии при изготовлении интегральных схем, а также диффузионную кремниевую технологию. Поначалу все это было развито на востоке США, а потом они очень быстро заняли лидирующие позиции и на западе. У нас в Советском Союзе был, между прочим, очень быстрый ответ на Кремниевую долину…

РГ: Академгородок в Новосибирске? Где на новом месте и в сжатые сроки удалось собрать интеллектуальные ресурсы, создать лучшие по тем временам условия для ученых? Прообраз этой схемы отрабатывался на начальных этапах Атомного проекта – ядерные центры в нынешних Сарове и Снежинске, а потом – уже в открытом варианте – на примере новосибирского Академгородка?

Алферов: Не знаю, как насчет «прообраза», а конкретным ответом СССР на Кремниевую долину, на их технологический прорыв я считаю Зеленоград. В условиях плановой экономики, при существенно меньших итоговых затратах мы создали очень эффективный ответ. Он был хорошо продуман. Там было все: и «Ангстрем», и «Микрон» – как завершающие предприятия микроэлектроники. КБ и завод технологического оборудования. НИИ и завод «ЭЛМА» для производства необходимых материалов – там были все компоненты завязаны. За исключением, пожалуй, одного – технологическое оборудование для фотолитографии (степперы и прочее), это был Минск – компания «Планар», с которой существовала тесная кооперация. В результате Зеленоград позволил нам держать уровень – на протяжении двадцати с лишним лет мы, как говорится, дышали в затылок конкурентам.

РГ: Сейчас, когда вокруг сплошь импортная электроника, в это верится с трудом…

Алферов: А я вам говорю, что мы по многим позициям не уступали, а где-то даже шли впереди. Прежде всего это полупроводниковые гетероструктуры, благодаря которым возникла и развивается волоконно-оптическая связь (без полупроводниковых лазеров ее бы не было). На схожих принципах происходит снятие информации с компакт-дисков (там тоже «иголочка» – это полупроводниковый лазер на двойной гетероструктуре). И высокоэффективные солнечные батареи в космосе, СВЧ-транзисторы, высокоэффективные светодиоды – это все результат фундаментальных исследований, которые проводились у нас в Физико-техническом институте в 60–70-е годы. Тогда же мы начали выстраивать свою систему подготовки высококвалифицированных кадров.

РГ: И возникла базовая кафедра оптоэлектроники под вашим руководством, памятная многим выпускникам…

Алферов: При ее создании мы руководствовались довольно простой идеологией. Поскольку оптоэлектроника базируется на очень важных, фундаментальных вещах в науке, то человек, который работает в этой области, должен знать физику полупроводников, теорию твердого тела, статфизику, квантовую механику. Причем знать это все на уровне физиков-теоретиков, чтобы нормально с ними общаться. И не чувствовать себя ущемленным от того, что не понимаешь, о чем говорят эти великие люди. Вот почему лекции для студентов нашей кафедры читали сами теоретики – замечательная команда Физико-технического института: профессора Владимир Перель, Валерий Скобов, Михаил Дьяконов, Олег Константинов.

Вторая, ничуть не менее важная задача – чтобы наши выпускники прекрасно знали современную технологию. И это они тоже получали от выдающихся технологов нашей лаборатории Димы Третьякова, Славы Андреева и других.

РГ: То есть был ваш Физтех с кафедрой оптоэлектроники, были МФТИ в Долгопрудном, МИЭТ в Зеленограде и там же – производство, куда могли прийти и реализовать свои умения ваши лучшие выпускники. Строились новые предприятия в Минске и других городах. Иными словами, было чем гордиться и что развивать?

Алферов: Конечно, если бы все не разрушилось вслед за распадом СССР. Я и сегодня убежден: если бы во главе страны в те годы были нормальные, думающие люди, многие из бывших союзных министерств – пусть не все, но многие, включая министерство электронной промышленности, – могли бы стать сегодня мощными транснациональными корпорациями и успешно конкурировать на рынке и с IBM, и с Philips.

А что касается Академгородка в Новосибирске – это была гениальная идея академика Лаврентьева для развития науки в Сибири. По сути – создание научного центра на новом месте. Там действительно были созданы очень привлекательные – по меркам того времени – условия для занятия наукой и образования.

РГ: Вернемся из Сибири в Подмосковье. В «Сколково» можно предложить что-то подобное Академгородку – с учетом нынешних запросов и реально существующих соблазнов?

Алферов: Трудно сказать. Идея сколковская – идея коммерциализации. И самое главное – было бы что коммерциализировать! Вы соберете один раз сливки – а дальше? Все, что на поверхности и более или менее стоящее, «Роснано» уже подчистило. Теперь будем покупать готовые фабрики за границей?! Это не выход. Если действительно хотим добиться прорыва – пусть для начала на отдельных направлениях,– нужно ориентироваться на отечественные научные разработки и подготовку лучших кадров.

В идее новосибирского Академгородка прослеживалась ясная цель – привлечение ученых в Сибирь, со всеми вытекающими отсюда жертвами и приобретениями, включая особые льготы при избрании в Академию наук. Основные научные силы были сконцентрированы тогда в Москве и Ленинграде, а надо было создавать новые научные центры. А что – сейчас к Московской кольцевой дороге нужно со всей страны привлекать людей?

РГ: Вы говорили об этом с Виктором Вексельбергом?

Алферов: Мы рассказывали ему, когда он приезжал к нам в Санкт-Петербургский академический университет, о поучительном опыте технопарка в немецком Дортмунде. Когда-то это был крупнейший металлургический и сталелитейный центр Германии. Но с годами металлургия стала «вчерашним днем» в этой стране: заводы в Дортмунде один за другим закрывались. Сейчас один корпус оставили как музей, а на месте других выстроили современные здания и стали развивать новые технологии. Создав одновременно налоговые и прочие преференции для высокотехнологичных старт-ап компаний.

РГ: Именно там громко заявили о себе выпускники вашей кафедры оптоэлектроники?

Алферов: Да, и сначала это был Николай Леденцов. Когда мы создавали первую инновационную компанию в Дортмунде, туда уехали сразу пять или шесть наших выпускников: условия для работы, которые они получали там, были несопоставимы с нашими. Бизнес-инкубатор содержится, по сути, на средства города. И оборудование, самое современное, предоставляется резидентам на очень выгодных условиях – почти бесплатно.

Вот и мы, пользуясь тем, что Виктор Вексельберг заглянул недавно в наш университет и созданный при нем Центр нанотехнологий, стремились убедить его, что и нам в сколковском проекте надо прежде всего позаботиться об этом.

РГ: Знаю, что ваш гость в ответ интересовался, работает ли недавно принятый закон о малых инновационных предприятиях при вузах и НИИ. По нашей информации, на сегодняшний день в минобрнауки поступило более 500 уведомлений о создании хозяйственных обществ на базе 128 вузов и научных учреждений.

Алферов: Я был одним из тех, кто эту идею пробивал – чтобы вузы и академические институты получили право создавать такого рода предприятия. У нас идеологически это давно готово. Сейчас нам как воздух нужен третий корпус, где должен быть инкубатор. Можно объединиться с Политехническим институтом, чтобы широко это использовать. Делать это все надо на очень хорошем уровне – иначе никакого прорыва в технологиях не будет. Я прекрасно помню, что говорил мне Алексей Ковш, тоже выпускник нашей кафедры, когда засобирался в Дортмунд: «Жорес Иванович! У нас в лаборатории на старой МБЕ-машине я буду две недели структуру растить, а там – за три часа, потому что мне дают совершенно новое оборудование».

Десять лет назад Алексей и его друзья Максим Одноблюдов, Владислав Бугров уезжали из страны, потому что их знания не были востребованы на Родине. А сегодня, поработав в западных лабораториях, обогатив свой технологический опыт и поднабравшись ума-разума в том мире, который называется рыночной экономикой, вернулись в Россию и готовят к запуску современное производство светодиодов и светильников на их основе. Это без преувеличения высокие технологии в промышленном масштабе. И пока самый продвинутый инновационный проект, поддержанный «Роснано» совместно с крупным бизнесом.

А возник он, повторю, благодаря нашим выпускникам и той подготовке, которую они здесь получили. И благодаря тем фундаментальным исследованиям, которые мы вели, ведем и намереваемся продолжать. Лишь при таком понимании и подходах, на мой взгляд, могут быть шансы на успех столь амбициозного проекта, как «Сколково».

РГ: Некоторые ваши коллеги из региональных научных центров предлагают рассматривать проектируемый инноград в Подмосковье как некий объединяющий зонтик – правила игры под ним для всех участников одинаковы, а обязательная прописка не требуется. Вы допускаете, что это может быть распределенная структура?

Алферов: Я именно такой позиции и придерживаюсь: чтобы нашли себя через новый механизм поддержки и Зеленоград, и новосибирский Академгородок, и Пущино с Черноголовкой. Консультативный научный совет, в моем понимании, обязан стимулировать такое развитие.

Тем временем

Буквально через день после того, как Госдумой были приняты важнейшие законопроекты в отношении Сколково, состоялось первое заседание Градостроительного совета. На рассмотрение вынесен шорт-лист инженерных и архитектурных компаний, претендующих на право разработать градостроительную концепцию Центра «Сколково». Окончательный выбор компании, которая займется разработкой генерального плана иннограда Сколково, как ожидается, будет сделан до конца нынешнего года на одном из заседаний Комиссии при президенте РФ по модернизации и технологическому развитию.

дословно

Чтобы поднять роль научной экспертизы при оценке претендентов на прописку в «Сколково» и формализовать полномочия Консультативного научного совета в этом деле, предлагалось дополнить ту статью нового закона, где перечислялись обязательные условия для получения статуса «участник проекта», одним подпунктом:

4. направления и задачи исследовательской деятельности юридического лица прошли экспертизу и получили положительные рекомендации консультативного научного совета управляющей компании".

Авторы этого дополнения – депутаты Государственной Думы Ж. Алферов (КПРФ), С. Колесников («Единая Россия»), И. Мельников, О. Смолин (КПРФ), В. Черешнев («Справедливая Россия»). Перед внесением законопроекта на второе чтение поправка была отклонена на заседании профильного комитета во главе с Е. Федоровым («Единая Россия»).

Десять на пятнадцать

Приводим персональный состав (утвержден президентом РФ Дмитрием Медведевым 24 августа 2010 года) Консультативного научного совета некоммерческой организации «Фонд развития Центра разработки и коммерциализации новых технологий»

Алферов Ж.И. – вице-президент Российской академии наук (сопредседатель Совета)

Корнберг Р. – профессор Стэнфордского университета США (сопредседатель Совета)

Бетелин В.Б. – директор Института системных исследований РАН

Велихов Е.П. – президент Курчатовского института

Гуляев Ю.В. – директор Института радиоэлектроники РАН

Касперский Е.В. – основатель «Лаборатории Касперского»

Козлов В.В. – вице-президент РАН

Красников Г.Я. – генеральный директор ОАО «НИИ молекулярной электроники и завод "Микрон»

Наточин Ю.В. – заведующий лабораторией Института эволюционной физиологии и биохимии имени И.М. Сеченова РАН

Панченко В.Я. – председатель РФФИ

Пармон В.Н. – директор Института катализа имени Г.К. Борескова СО РАН

Фёдоров И.Б. – президент МГТУ имени Н.Э. Баумана

Фортов В.Е. – директор ОИВТ РАН

Черешнев В.А. – председатель Комитета по науке и наукоемким технологиям Государственной Думы

Дубина М.В. – заведующий лабораторией Академического университета – научно-образовательного центра нанотехнологий РАН

Окрепилов В.В. – директор Центра испытаний и сертификации «Тест-С.-Петербург»

Бимберг Д. – директор Института физики твердого тела Берлинского технического университета

Бемент А. – директор Института при Университете Пердью (США)

Гантен Д. – председатель объединенного совета Института Макса Планка коллоидов и Института Макса Планка физиологии растений (ФРГ)

Гапонцев В.П. – президент МНТГ IPG Photonics Corporation (ФРГ)

Дайс С. – вице-председатель Совета директоров по исследованиям и разработкам компании Bosh (ФРГ)

Лернер Р. – президент The Scripps Research Institute (США)

Фрост Ф. – вице-президент компании «Онкология» (США)

Хигер А. – профессор Калифорнийского университета Санта-Барбары (США)

Шалаев В.М. – профессор Университета Пердью (США)

Источник – официальный сайт Фонда развития «Сколково».