В конкурсе по привлечению в российские вузы ведущих учёных мира участвуют более 500 человек. Многие университеты сделали ставку на иностранных научных звёзд и соотечественников, которые давно работают за рубежом. А некоторые по заслугам оценили российских специалистов. Так, Московский госуниверситет им. М. В. Ломоносова представил на конкурс больше всего заявок — 30. Среди приглашённых учёных — Руслан Валиев из Уфимского авиационного технического госуниверситета. О новых проектах и перспективах сотрудничества с МГУ он рассказал нашему изданию.

Валиев Руслан Зуфарович, директор Института физики перспективных материалов Уфимского государственного авиационного технического университета (УГАТУ); действительный член Европейской академии наук, завкафедрой нанотехнологий, доктор физико-математических наук, профессор, лауреат премии им. Гумбольдта.

Руслан Валиев – один из основателей нового направления в физическом материаловедении – объёмные наноструктурные материалы. В последнее десятилетие эта тема получила широкое международное признание. На работы профессора Валиева ссылаются учёные всего мира – индекс цитируемости его статей превышает более 14 тысяч упоминаний. Кроме того, автор занимает лидирующие позиции продуктивности по Дж. Хиршу (h=59). Среди самых известных работ Руслана Валиева – создание принципов наноструктурирования металлов и сплавов при использовании интенсивных пластических деформаций, открытие неравновесных границ зёрен и многие другие. Для инновационных применений большой интерес представляют разработки нанотитана для биомедицины, сверхпрочных лёгких сплавов для автомобилестроения и авиации, наноматериалов для энергетики и машиностроения.

Рис. 1. Руслан Валиев.

Интервью с Валиевым Р.З.:

• На каком факультете МГУ собираетесь создать лабораторию, если победите в конкурсе?

На химическом. Хотя работа будет также вестись в тесной связи с физфаком, факультетом наук о материалах и научно-образовательным центром (НОЦ) по нанотехнологиям. С 2008 года, когда открылся этот центр, проводятся семинары по перспективным наноматериалам, я в них участвую. Постепенно возникла идея сотрудничать. Сообща мы сможем решить целый ряд интересных научных и инновационных задач.

Лаборатория, которую мы планируем организовать, будет называться «Объёмные наноструктурные материалы». Наряду с фундаментальными исследованиями собираемся создавать разработки для наномедицины – это комплексное направление на стыке материаловедения, нанотехнологий и медицины. Будем также работать над материалами для энергетики – совместный проект с компанией «Русский алюминий».

• Как Вы оцениваете условия конкурса?

Многие конкурсы хороши по своей идее, но не выдерживают никакой критики по проведению. Например, данный конкурс проводится в середине лета, в очень сжатые сроки по подготовке заявки. А документов – масса! Так что физически очень трудно всё успеть.

Зачем проводить такой серьёзный конкурс в такой спешке – это одно замечание. Второе – есть опасения по поводу объективности и грамотности экспертизы проектов. Она должна быть более открытой.

В организационном плане это очень привлекательный конкурс. Неслучайно он вызвал огромный интерес и привлёк такое большое количество участников (более 500). Учитывая, что победителей будет 80, ожидается жёсткий отбор. Осенью узнаем, насколько он оказался объективным.

Кстати, значение этого конкурса я ещё вижу в том, что есть возможность разрешить очень важный вопрос: определиться с тем, что считать передовой наукой, кого относить к ведущим учёным, по каким критериям их оценивать. Единого понятия в российском научном сообществе нет. В мире значимость учёного определяют по публикациям в высокорейтинговых журналах, индексу цитирования. Но в России не все это признают, например, в РАН совсем другие критерии. Благодаря конкурсному отбору, возможно, удастся прийти к какому-то общему мнению.

• Как Вы считаете, за три года реально создать лабораторию мирового уровня?

В принципе, если подготовлена для этого почва, есть база, сотрудники, то – вполне. Как лауреат Гумбольдтовской премии, я создавал группы и лаборатории в Германии, Америке, поэтому имею достаточный опыт, чтобы делать такие предположения. И учитывая, что в МГУ подобралась группа сильных партнёров, коллег и в какой-то мере друзей-единомышленников, думаю, мы справимся.

В данном случае всё зависит не только от ведущего учёного, но и от самого вуза – насколько он готов к такой работе и способен добиться поставленной цели. То есть от учёного требуется опыт организации лабораторий, а от принимающего университета – желание и возможность реализации предложений учёного. Что касается времени, то три года – это обычный для международной практики срок, который даётся на создание лаборатории.

Что, на Ваш взгляд, должно характеризовать такую лабораторию?

Выбранное научное направление должно встать на ноги, то есть важно, чтобы появились молодые люди, которые занимаются исследованиями в этой области, пишут диссертации. Должны быть подготовлены и хотя бы приняты к печати статьи в самых авторитетных журналах. Нужно создать задел по патентам. Инновационные идеи должны быть оформлены (или хотя бы отправлены заявки на изобретения). Важно придать новый импульс развитию центров коллективного пользования, которые сейчас сосредоточены во многих университетах.

По материалам