Год-два как стал я замечать странное дело: никто не хочет заниматься нормальной наукой. Хотят революций и смены парадигм. На худой конец – сдвига контекста или хотя бы трансформации смыслов. Хотят на радио выступить, в телевизоре засветиться.

Public Relations в науке: наши ретрограды покамест не преподают, а там, на заокраинном Западе уже, вероятно, есть. Там ведь, по слову новых западников, все есть.

Заниматься нормальной наукой – это значит упорно делать одно, вероятнее всего, любимое, но чертовски скучное дело. Делать его в любое время суток и во всякое время года.

«Делать дело», в данном случае, означает три простых действия.

Первое: разбирать по кирпичику плотную башню истории своей науки, и таким образом обретать метод.

Второе: ломая голову и опустошая карманы, убивая невозвратное время жизни, искать источники по своей теме, и таким образом обретать основу.

Третье: перебрав по крупинке добытый материал и найти, открыть в нем нечто общезначимое, что не виделось прежде – то ли угол был не тот, то ли оптика подводила.

Так завершается одно-единственное научное исследование, далее наступает время оформления его результатов.

Парадокс современной гуманитарной науки заключается, прежде всего, в том, что этих трех вещей молодым ученым никто не объясняет. Архаичная, но неплохо дифференцирующая служителей науки процедура инициации (образование, степень, должность, признание) повсеместно заменяется более примитивным процессом социализации. Наука – дело по определению сложное и далеко не всем даже умным людям доступное, – сводится к участию в тех или иных тусовках, проходящему под лозунгом «коммуникация».

Другой, не менее популярный лозунг, – «популяризация». Сведение занятий наукой к собственной раскрутке за счет медиа, экспроприация статуса «эксперта», отвечающего на «повестку дня», формирующуюся – будем честны, – суммой новостных и информационных ресурсов, а не реальным общественным запросом, – эти черты отличают большинство успешных молодых ученых последних лет сборки, да и существенную часть ученых вообще.

Обсуждение общественно-политической повестки дня (недели, месяца, года) со своей профессиональной «колокольни», увы, не имеет с нормальной наукой ничего общего. Инструментарий профессионального гуманитария позволяет ему, в рамках лексики своей науки, высказываться о предельно широком спектре явлений, как свойственных его области исследований, так и не свойственных. Профессиональная болезнь – видеть во всем свой предмет, – серьезно застилает взор исследователю, превращая его в «эксперта», полного «креатива», не позволяющего подвергнуть критическому анализу свою собственную позицию.

Мы наблюдаем, как такого рода «эксперты» способствуют зарождению феномена «глянцевой науки», как его называют Т. Фолиева и О. Муха, ориентированной на медиа, сведение науки к социальной и коммуникативной практике, развивающейся по законам рынка информационных услуг и не способной – что наиболее печально, – обеспечить кадровую преемственность для нормальной науки. За счет активности в СМИ, эти убедительно «коммуницирующие» глянцевые гуманитарии постепенно нивелируют познавательный запрос, реализация которого является единственной общественной задачей гуманитарной науки, и инвертируют внимание общества к «экспертному» переосмыслению частных фактов новостной ленты.

В сложившихся условиях остается воспеть хвалу тем труженикам познания, кто, не польстившись на наркотическую сладость «коммуникации» и «популяризации», просто и скромно продолжают делать свое дело: заниматься наукой, а не PR.

20.09.10 12:32

hentiamenti Павел Костылев