Надо убрать высшую математику как противоядие от всеобщей необразованности, оставив её лишь профильным математическим классам и группам. Высшая математика – это всё-таки наука. А в школе науки нет, там есть разные культуры. Единственный предмет, который правильно называется, – физическая культура, считает один из разработчиков многострадального законопроекта «Об образовании в РФ», директор московского Центра образования № 548 «Царицыно», член Общественной палаты РФ Ефим Рачевский.

Не проект, а кодекс

Эксперты критикуют законопроект «Об образовании в Российской Федерации» и за форму, называя её слишком объёмной, и за содержание, которое не в полной мере удовлетворяет ожиданиям общественности. Что Вы можете сказать на это как разработчик законопроекта?

• Во-первых, это была попытка написать не просто закон, а целый образовательный кодекс, который вобрал бы в себя все нормативные уложения, регулирующие систему образования в целом, от дошкольного до высшего и послевузовского образования.

Во-вторых, данный законопроект – это стремление привести в соответствие с требованиями сегодняшнего дня те изменения, которые произошли в нашей стране, начиная с 1992 года, когда был издан первый российский закон об образовании. Его авторы – замечательный научно-исследовательский коллектив «Школа» во главе с Эдуардом Днепровым. Это был совершенно уникальный закон, который очень многое дал отечественной системе образования. По сути дела, он внёс существенные изменения, направленные в сторону модернизации нашей системы образования.

Но с тех пор очень многое изменилось, были приняты законы, которые переложили ответственность за общее образование с федерального центра на региональные системы власти. В 2004 году был принят закон № 122, который перечеркнул целый ряд достижений, связанных с экономикой образования. Если в законе 1992 года было прописано, что школа становится полноценным юридическим лицом, то после принятия 122-го был сделан шаг назад – она потеряла этот статус. А в этом году появился закон № 83, регулирующий отношения в бюджетной сфере, согласно которому школа опять должна стать юридическим лицом. В законе 1992 года было чётко прописано, что образование отделено от армии (школа – от Вооружённых Сил). Однако относительно недавно в образовательный процесс опять ввели элементы начальной военной подготовки.

Количество поправок, которые были внесены в закон за последние 18 лет, по своему объёму давно превзошло его первоначальный текст. Он стал похож на гигантское лоскутное поле, в котором одни фрагменты порой противоречат другим. Новый законопроект – попытка привести всё это в соответствие с требованиями времени.

Проект закона фактически лишает родителей права дать своим детям семейное образование.

• Эта норма, к сожалению, была ошибкой. Надеюсь, она уже исправлена. Мы взяли это на контроль, ситуация без внимания не останется. Всё-таки семейная форма образования – сегодня одна из самых востребованных в мире. Как ожидается, 19 октября состоится обсуждение этого законопроекта в Общественной палате РФ, и тогда станет ясно, какие недочёты устранены, а какие – нет.

Законопроект предполагает исчезновение прогимназий в системе школьного образования. На Ваш взгляд, это правильное решение?

• Я полагаю, да. Потому что существование прогимназий чревато непониманием и путаницей: сегодня в каждом регионе свои виды образовательных учреждений. Например, в Москве в своё время из-за небывалого спроса на места в первых классах гимназий от них отсекли начальную школу, и тогда они стали называться прогимназиями. Это было сделано давно, лет 12 назад. Сегодня я большого смысла в них не вижу. Гимназическое образование – это глубокое гуманитарное образование с хорошим языковым наполнением. Но получить его возможно и в условиях обычной современной школы, особенно с учётом того, что новый стандарт даёт дополнительный ресурс – 10 часов на каждого первоклассника в неделю. Вот, пожалуйста, изучайте языки! Совершенно необязательно для этого называться «прогимназией».

Проводимые сегодня преобразования школьной системы в большинстве своём подразумевают только переоснащение школ. Как Вы думаете, нет ли в попытках реформировать школу технического перекоса?

• Я с вами не соглашусь в том, что нынешний этап модернизации образования направлен на техническое перевооружение школ. Я бы сказал по-другому: сегодняшний этап модернизации образования нацелен как на оптимизацию системы – региональной, муниципальной, федеральной сети образования, так и на изменение главного фактора влияния на успех в школе – педагогов. В настоящее время делаются серьёзные попытки наращивания квалификационного ресурса учителя.

Они выражаются в создании новых стандартов педагогического образования, в изменениях в системе повышения квалификации, которая становится более либеральной, индивидуальной, выборочной. Кроме того, на данном этапе модернизации большое внимание уделяется информационному оснащению учебного процесса. И надо понимать, что речь идёт не о технократическом шаге, а о реальной попытке впустить (это ключевое слово) и ребёнка, и учителя, и родителя в тот информационный ресурс, которым, к сожалению, так скудна отечественная педагогика. Школе нужна профориентация

Введение ЕГЭ привело к тому, что выпускники подают документы на поступление сразу в несколько вузов, при этом на совершенно различные факультеты. Не говорит ли это о том, что нашей школе сегодня не хватает системы профориентации?

• Конечно, говорит! Но школа самостоятельно не справится с этой задачей, потому что её решение требует больших ресурсов, а они очень ограничены. В советские времена в каждом районе, худо-бедно, но был какой-нибудь центр по профориентации. Он, правда, ориентировал на начальное профессиональное образование, потому что школа, в первую очередь, должна была быть «кузницей» рабочих кадров. А высшее образование и так пользовалось спросом. Сегодня ситуация поменялась. Начальное профобразование оказалось «в загоне». Что касается высшего образования, то сейчас в России оно невысокого качества.

Поэтому в настоящее время профориентация – одна из самых актуальных, востребованных тем. Я каждый день получаю письма от своих учеников: «Помогите мне, пожалуйста, определиться».

Я полагаю, что это непаханое поле для деятельности, но тут нужны мощные политические решения, подкреплённые большими ресурсами.

Как Вы в своей школе разобрались с профориентационным вопросом?

• Мы сейчас начали новый проект, который ориентирован на профильное обучение. Выбор профессии начинается с выбора профиля, сферы деятельности. Наши подростки, по счастью, перестали мучиться выбором какого-нибудь диска в магазине, того или иного сорта пиццы, но перед выбором профиля они по-прежнему пасуют из-за отсутствия информации. Надо им в этом обязательно помочь.

Вторая важная составляющая проекта – множественные практики. Нельзя ничего узнать о той или иной профессии, не поняв, чем она «пахнет». В нашей школе реализуется программа «Город как школа». Она появилась в Нью-Йорке в 1972 году как проект для девиантных подростков. Сегодня для нас эта идея очень актуальна. Потому что никто из учеников, например, не знает, как делается кефир. Они мечтают посмотреть, как делается мороженое. Никто толком не понимает, что собой представляет работа менеджера. Думают, что менеджер – это составная часть отечественной олигархии, не понимая, что это рабочий, которого пинают все, кому не лень.

Третий момент – создание социальных проектов с учащимися. Здесь не обойтись без рекомендаций психологов.

Как Вы относитесь к тому, что ЕГЭ в качестве промежуточной аттестации собираются ввести после начальной и средней школы?

• Никакого ЕГЭ в начальной школе вводить не будут. Никакого ЕГЭ после 9 класса нет. Есть государственная итоговая аттестация, которая совсем не похожа на ЕГЭ. Её отличие от традиционной формы заключается в том, что работы учащихся проверяет не родная учительница Марья Петровна, а совершенно другие независимые эксперты.

Давайте уже узнаем правду! Стык между начальной и подростковой школами: что происходит с детьми, когда они приходят в пятый класс? Какая-нибудь бездарная личность на уроке математики говорит: «Дети, забудьте всё, чему вас учили в начальной школе». Марья Петровна, которая работала с ними в начальной школе, сойдётся с ребятами-четвероклассниками и скажет: «Вы ещё будете вспоминать те счастливые четыре года, что провели со мной». Родители недоумевают: «Всю начальную школу они сплошь были гениями и отличниками. Пришли в пятый класс и всё – одни “тройки“ и секс в голове!» Всего этого можно избежать, если есть независимая экспертная оценка, которой сейчас так не хватает. В школе нет наук, а есть культуры

Как Вы оцениваете инициативу министра образования Андрея Фурсенко убрать высшую математику из последних классов школы?

• Положительно. Я бы сказал так: надо убрать высшую математику как противоядие от необразованности для всех, оставив её для профильных математических классов и групп. Десятиклассники уже примерно знают, нужна им будет оная математика или нет. Высшая математика – это всё-таки наука. А в школе науки нет. В школе есть разные культуры. Единственный предмет, который правильно называется, – физическая культура. Также должна быть математическая культура, химическая культура и так далее.

Если бы Вы были министром образования, что бы сделали на этом посту в первую очередь?

• Я бы инициировал встречи с президентом и премьером с тем, чтобы изменить существующее положение вещей. Я имею в виду то, что общее образование сегодня является сферой ответственности регионов. Я говорю о заработной плате учителей. Это безобразие, когда на границе двух областей так отличаются стандарты! Допустим, в деревне Нижегородской области 18 часов стоят 9 тысяч рублей, а в деревне республики Татарстан – 16 тысяч. А поскольку визовый режим между Нижним Новгородом и Казанью ещё не ввели, то понятно, где будет недостаток, а где переизбыток учителей. Я бы этой ситуацией занялся сразу. Но здесь есть одна опасность: давать всем одинаково понемножку тоже нельзя. Поэтому я настаиваю на том, чтобы наши отчисления от ВВП на общее образование были увеличены в два раза. Конечно, не так, как в Финляндии – 20 процентов, а хотя бы восемь. Лоббировал бы это, объясняя, что если сегодня вкладываться в образование, то завтра меньше придётся вкладываться в тюрьмы, лепрозории, следственные комитеты, антикоррупционную деятельность и так далее.

Практиками подмечено, что чем выше образовательный уровень чиновника, тем меньше у него развита тяга к взяточничеству. В России есть несколько десятков выпускников Гарварда – они не взятки берут, а деньги зарабатывают. А те, кто не образован, зарабатывать не умеют, поэтому и хотят взяток. Наверняка большинство из них в школе были троечниками.

Беседовала Альфия Еникеева ∑