Если российской считать ту науку, которую делают русскоговорящие люди, то у нас с этим всё великолепно. Просто кто-то работает в России, кто-то – в другой стране, считает лауреат президентской премии, физик Павел Белов, который в феврале этого года стал обладателем 2,5 миллиона рублей за исследования в области разработки устройств передачи и обработки изображений со сверхразрешением.

Справка STRF.ru:
Белов Павел Александрович, ведущий научный сотрудник кафедры фотоники и оптоинформатики Санкт-Петербургского государственного университета информационных технологий, механики и оптики (СПбГУ ИТМО), кандидат физико-математических наук. Лауреат Премии президента Российской Федерации 2009 года в области науки и инноваций для молодых учёных. Обладатель медали Международного общества техники и технологий за заслуги в области электродинамики (IET Achievement Award, 2006), лауреат Международной премии имени первооткрывателя голографии Дениса Габора (International Dennis Gabor Award, 2003) Расскажите о зарождении интереса к исследованиям, за которые Вы получили премию президента.

Мне повезло, что я попал в знаменитую питерскую физматшколу № 30, где физике уделяется особенное внимание, но зарождение интереса к этой науке со школой всё же не связано. В семье у меня физиков не было, родители на мой выбор тоже не повлияли. У многих детей просто склад ума такой: с ранних лет видно, что они будут успевать в точных науках. То, что в моём случае ей оказалась физика, стало понятно в университете, когда я начал заниматься исследованиями.

Тогда что в большей степени оказало на Вас влияние: вуз, личность научного руководителя, зарубежная практика?

Как на учёного – конечно, влияние оказал мой научный руководитель. Так получилось, что в университете я попал в экспериментальную программу, которая отбирала способных студентов. Меня включили в группу профессора кафедры физики Константина Симовского. На своём примере он показал, как можно заниматься наукой: ездил за рубеж, читал лекции, печатался в иностранных журналах. Это было очень необычно, до этого

я не представлял, что занятие наукой может быть таким активным и интересным. Мне довелось побывать за границей и почувствовать стиль современной науки.

Конечно, это повлияло на мою научную судьбу.

Почему Вы взялись именно за физику метаматериалов? Чем Вас привлекла эта научная область?

Константин Симовский, о котором я уже сказал, как раз разрабатывал антирадарные покрытия, делающие самолёты невидимыми для радаров. Поэтому я тоже какое-то время занимался этим базовым направлением – стелс-технологией. Но поскольку это военная сфера, меня переключили на другое направление – изучение метаматериалов. Так называют искусственные среды с электромагнитными свойствами, которых нет в природе, в обычных материалах. При помощи искусственных атомов, созданных человеком, можно разрабатывать материалы, обладающие новыми свойствами, нужными для различных приложений. Поскольку я занимался похожей работой раньше, то, во-первых, знал, как это делается, а во-вторых, закономерным был мой интерес к этому направлению. Это очень увлекательно – создать то, чего до тебя не было в природе!

О Вашей работе, удостоенной премии президента (разработка устройств передачи и обработки изображений со сверхразрешением), говорят как о результате, способном привести к революции в информационно-телекоммуникационных технологиях. Можете пояснить, как эта революция отразится на жизни большинства людей?

Провести прямые связи достаточно сложно, это всё-таки новое направление, и до практического применения ещё далеко.

Уже понятно, что создание компьютеров подходит к естественному пределу: электроника себя исчерпала. Уже крайне сложно создавать более совершенные процессоры, скажем, делать их быстрее. Пытаются переходить на фотонику – электронику, которая работает не на электронах, а на фотонах. Фотоны позволили бы увеличить скорость в тысячи раз. Но возникает проблема: всё, с чем может работать человек, ограничено длиной световой волны – 400–1000 нанометров. Меньшие детали человеческому глазу, даже вооружённому микроскопом, были недоступны. Нам удалось снять это ограничение, преодолеть предел в микрон: с помощью метаматериалов всё, что работало в электронике на микроволнах, можно перенести в оптический диапазон, чтобы оно функционировало на фотонах. Но говорить о прикладных вещах пока сложно. Возможно, это найдёт отражение в интернете нового поколения, возможно – в военной сфере. Ничто не стоит на месте. Само направление метаматериалов как раз на этом и построено, исследователи говорят: «Давайте сделаем материал с новыми свойствами и посмотрим, как его можно использовать».

Как Вы оцениваете состояние российской науки на сегодняшний день?

Смотря что понимать под словосочетанием «российская наука». Если ту науку, которую делают русскоговорящие люди, то у нас всё великолепно. Просто кто-то находится в России, кто-то – в другой стране. Когда я еду за рубеж, то на всех конференциях разговариваю по-русски, везде встречаю наших соотечественников из Америки, Европы, других стран. В том числе моих коллег по метаматериалам.

Если говорить о российской науке по территориальному признаку, то я вижу большой прогресс. Финансирование увеличено, от года к году появляются новые программы поддержки учёных, очень похожие на аналогичные программы за рубежом. Если так пойдёт и дальше, тем курсом, который взят, то скоро мы сможем преодолеть разрыв, который образовался между нами и странами-лидерами. Это очень хорошо. Десять лет назад о таком и мечтать было нельзя. В одно мгновение, как по мановению волшебной палочки, ситуация, конечно, не изменится. Но, я думаю, это вполне реально.

Что Вы можете сказать об условиях для молодых российских учёных, занимающихся исследованиями в нашей стране?

Сейчас молодым, возможно, даже легче, чем старшему поколению, потому что программ для них больше.

После того как молодёжь окончательно перестала идти в науку, стало понятно, что её надо туда как-то привлекать. А это – финансирование и перспективы.

И сейчас поддержка молодых кадров у нас сравнима с тем уровнем, который есть в Европе. Там очень большое внимание уделяют молодёжи в науке. Наше государство понимает, что будущее – за молодыми. Я думаю, сейчас то самое время, когда молодёжь в науке может сделать карьеру.

Что для Вас означает получение президентской премии, что, на Ваш взгляд, она даёт молодому учёному?

Это престиж. Премия показывает, что научная молодёжь стране нужна. И каждый молодой учёный понимает, что если он будет делать свою работу очень хорошо, то может стать обладателем такой награды.

Как Вы распорядились двумя с половиной миллионами «президентских» рублей?

Мои работы уже получали международные награды, но это – первая большая российская премия, которая подтвердила, что моей стране моя работа тоже нужна. Я понял, что моё желание заниматься наукой в России поддерживается. Конечно, было очень приятно. И неожиданно, потому что одарённых ребят много, и их работы также достойны этой премии.

А распорядиться наградой решил просто: у меня ипотека на жильё, и я использовал эту сумму на покрытие расходов по кредиту.

Автор: Елена Σ Укусова