Создатель венчурного фонда Almaz Capital Partners и член совета директоров Сколково Александр Галицкий во время недавнего казанского iCamp рассказал в интервью, что собирается вкладывать в стартапы $100 – 200 тысяч. Инвестор и изобретатель (обладатель более 30 патентов) полагает, что сумасшедшие ожидания прибыльности IT-компаний уходят корнями в 1990-е годы.

Вы основали фонд Almaz Capital Pаrtners. Есть ли уже к настоящему моменту какие-то реальные перспективные IT-проекты, куда вы вложились?

Мы инвестируем в интересные проекты. Все в IT и интернет. Мы продали недавно компанию Qik (фонд продал свою долю в сервисе мобильной видео-конференц-связи Qik, разработчика программ для обмена видеофайлами с помощью мобильных устройств – компании Skype в январе этого года). Мы вкладываем во все проекты, которые интересны и имеют потенциал. Есть «Яндекс». Есть Parallels. Интересные проекты Acumatica (разработчик ПО для финансового учета, ERP- и CRM-систем, работающих по схеме «ПО как услуга» (SaaS) и ориентированных на предприятия среднего бизнеса), Alawar.

Если говорить о размере компаний, в которые мы вкладываемся, то мы не вкладываем в C, мы вкладываем в A. То есть когда компании уже имеют прототип, который интересен кому-то, который можно строить. Не просто идею, которая еще непонятна, а готовый продукт. С точки зрения наших будущих планов, мы собираемся вкладывать и в C-компании, но в случае, если определенную нагрузку возьмет на себя инкубатор или какой-то IT-парк, которые будут за этим стартапом смотреть. Потому что у нас не хватит сил и людей, чтобы за компанией присматривать.

Каков средний размер инвестиций в IT-стартапы?

Средняя сделка по фонду – 7 миллионов долларов. Минимально мы инвестировали 500 тысяч долларов. С точки зрения следующего фонда, то в C-стадии, на начальном этапе, мы планируем вкладывать 100 – 200 тысяч долларов.

Какова сейчас общая сумма инвестиций вашего портфолио?

Превышает 50 миллионов долларов.

Татарстанские или казанские проекты есть в вашем портфолио?

Нет, пока из региональных у нас существует Новосибирск, за пределами России – Харьков. Остальные все московские.

Вы перечислили компании, работающие в разных направлениях…

Почему в разных? У нас software и интернет. Два направления.

Но все-таки Alawar – издатель игровых приложений, Parallels занимается совсем другим. С вашей точки зрения, в ближайшие год-два какие направления наиболее перспективными будут? За что, грубо говоря, хвататься стартапам и что, с другой стороны, больше всего любят инвесторы?

У нас принципы другие. Мы смотрим не туда, куда бежать. Мы смотрим на те направления, где компания может сыграть в условиях конкуренции на миллиардном рынке. Вот это для нас основной критерий. Software – это ПО, приложения B2B (Business to Business), энтерпрайз, все, что касается развлечений и медиа. Исходя из этого мы балансируем портфель в момент понимания, что может быть глобальным. Глобальным может быть software и интернет-приложения. В основном российские.

Вопрос не как к представителю фонда Almaz Capital Partners, а как к члену попечительского совета фонда «Сколково»…

Я сейчас член совета директоров «Сколково».

Значит, как к члену совета директоров «Сколково». Сегодня в общественном сознании существует определенный пессимизм и скептицизм по поводу перспектив этой экосистемы. Что вообще намерены сделать власти из «Сколково»? Конкурента Силиконовой долины?

Понятие конкуренции в современном мире одного центра с другим не существует. Это неправильный подход и взгляд на это дело. И не надо рассматривать Силиконовую долину, как модель, которая в сегодняшнем мире является основной работающей. Это неправильно, потому что мир совершенно изменился. Сколково – международный хаб, дающий возможность интегрировать инновационный опыт мира и России в единое целое. И для этого строится множество взаимопроникающих вещей. Ожидание и пессимизм я понимаю. Потому что вот вы привели в пример Силиконовую долину. Я всегда привожу другой пример: в 1970 году в Силиконовую долину американское государство вкладывало 4,5 миллиарда долларов. С учетом инфляции оно продолжало вкладывать те же деньги и в 2009 году. Частный бизнес в 1970 году вложил 100 миллионов долларов. А в 2009-м – 32 миллиарда долларов.

Соответственно, если взять годы и динамику, вы поймете, что это долгий процесс. И ожидать, что что-то произойдет и выстрелит в один день, просто невозможно. То, что в России существует определенного рода нетерпение по этому поводу, понятно. Но вечное ожидание прибыли 40–50–100 процентов в течение месяца, года-двух – это наивность, идущая из нашего недалекого прошлого. Та прибыль создавалась за счет перераспределения капитала в России, а не за счет бизнеса, который был правильно построен. Правильный бизнес растет по определенным правилам, и вера частного бизнеса, чтобы вкладывать большие деньги в инновации на территории РФ, она тоже требует времени. Все это требует от общества и государства терпения. Задача Сколково – правильно вкладывать деньги и не допустить коррупционных схем, что нам пока удается. И это главное достижение, которое существует на этой территории.

И через 5 – 10 лет модель заработает и даст какие-то плоды?

Ну, я думаю, что быстрее.

Вопрос по вашему выступлению на iCamp. Вы рассказали о разнице ментальностей в американском и британском высшем образовании. Если в британских колледжах принято «гулять, пить и веселиться вместе со всеми, незаметно для других учась и успешно сдавая экзамены», то в американских кампусах «меньше вечеринок, больше учебы», что сказывается и на IT-успехах стран. Но известно, что лидеры отрасли Билл Гейтс, Стив Джобс, Марк Цукерберг не закончили высшей школы…. И у нас с 1990-х существует мнение, особенно среди IT-предпринимателей, что само по себе высшее образование второстепенно.

Вы знаете, самое главное в образовании, что оно должно быть открытым. Человек может уйти и может вернуться. Это главное правило: давать человеку шанс найти себя и реализовать в другой сфере, и потом вернуться дополучить образование. Очень важно, чтобы в системе высшей школы это присутствовало. Это во-первых. Во-вторых, образование – это систематизация знаний. То, чего не хватает тому же Цукербергу, это той самой систематизации, отсутствие которой он сегодня осознает.

Но предприниматель определяется тем, что за каждым высказанным словом я слышу два. И если я слушаю вокруг и слушаю внимательно, я могу почерпнуть множество идей. В чем Цукерберга и обвиняли – что он ворует идеи. На самом деле он слушает. И умеет воспринимать эти идеи, адаптировать к ситуации. Это природный дар. Они воспитаны, может быть, в других условиях. И он, возможно, понимал, как работает эта система, раньше. Вы извините, но сегодня дети в 12–14 лет понимают больше и в бизнесе, и в технике. 14-летний мальчик может объяснить папе с мамой, как работают многие вещи, о которых они даже не имеют представления. Эта динамика роста заменяет некоторые дисциплины, которые можно в университете и не получать. Вот у меня сын проходит университетский курс по математике, еще учась в школе. Вопрос в том, бросит ли он, считая, что он уже все знает? Это только его выбор.

Что в России, помимо «Сколково», нужно сделать, чтобы высшая школа работала в тесной связи с хабами, технопарками и IT-отраслью?

Запускать больше научных исследований. Совместных, правильных, с зарубежными университетами. Чтобы высшая школа училась производить знания, которые нужны для инноваций. Сегодня высшая школа умеет образовывать классическим фундаментальным наукам, математике, физике, химии и еще чему-то, но никак не специальности. Это раз. А во-вторых, вузы не умеют строить научные исследования. Все это можно развить за счет коллаборации с зарубежными коллегами. И роль Сколково в этом очень важна. Если нам удастся распространить этот опыт на технопарки и университеты, это будет большое завоевание.

Автор публикации: Сергей Афанасьев, «БИЗНЕС Online»