Минут двадцать я дожидалась, пока разойдётся народ, собравшийся вокруг профессора Калифорнийского университета Павла Певзнера, – как одного из 40 победителей конкурса мегагрантов его пригласили на министерскую конференцию, чтобы он рассказал о своём проекте с Санкт-Петербургским академическим университетом. Его выступление оказалось таким живым, интересным и увлекательным (многим нашим учёным не мешало бы поучиться ораторскому мастерству), что после заседания к докладчику выстроилась очередь. Коллеги из российских вузов задавали вопросы и старались зазвать учёного к себе в гости, наладить сотрудничество. Тот вежливо принимал приглашения, брал визитки, обещал ответить на все письма. После этого у меня, наконец-то, появилась возможность пообщаться с приглашённым учёным.

Рис. 1. Павел Певзнер: «По возвращении в
Россию, чтобы руководить мегапроектом,
моей главной мотивацией была возможность
работать с талантливыми людьми».

Павел Певзнер уже 20 лет не живёт в России. Работает в Университете Калифорнии, Сан-Диего. Когда от Академического университета поступило предложение о совместном проекте, то согласился не сразу: надо было взвесить все за и против. В конечном итоге при выборе положительного ответа не последнюю роль сыграл статус учебного заведения.

«Это маленький, но элитный вуз, созданный академиком Алфёровым 15 лет назад, – говорит Павел Певзнер. – Специализируется только на магистратуре и аспирантуре в области физики и нанотехнологий. В университет меня пригласили, потому что решили развивать новое направление – computer science. Термин я специально произношу по-английски, потому что русское понятие “информатика” часто интерпретируется как рутинное программирование. В данном случае речь идёт прежде всего о науке. Это огромная дисциплина. Лично я занимаюсь алгоритмической биологией и биоинформатикой».

Разгадать головоломку

Под руководством Певзнера в Академическом университете будет создана новая лаборатория алгоритмической биологии, где учёные займутся чтением геномов. Это необходимо для того, чтобы понять, каким образом выражаются геномные заболевания. Все люди имеют приблизительно один и тот же геном. Различия составляют около 0,1 процента. Именно они определяют рост человека, пол, цвет глаз, а также предрасположенность к тем или иным патологиям и другие важные для здоровья аспекты. Сегодня есть люди, жизни которых удалось спасти благодаря прочтению их геномов. Впервые это произошло 10 лет назад – тогда потратили 3 миллиарда долларов. Теперь это можно сделать за 5 тысяч долларов. Павел Певзнер уверен, что лет через десять будут прочитаны геномы практически всех людей. Уже скоро это превратится в такую же обычную процедуру, как рентгеновское обследование или анализ крови. По мнению учёного, в этой части медицины ключевую роль сыграют computer scientists. Есть даже оценки, что большая часть этой отрасли будет связана с попытками интерпретировать генетическую информацию.

«Чтение генома сродни разгадыванию головоломки или собиранию пазла из миллиарда кусочков, – говорит Павел Певзнер. – Биологи до сих пор не научились читать геном, как книгу, в которой более трёх миллиардов букв. Они могут разрезать её на множество элементов и собрать заново. Это как раз то, чем занимаемся мы».

Среди российских учёных, которые внесли наибольший вклад в современную геномную медицину, Певзнер называет два имени: Андрей Мирзабеков, бывший вице-президент международной организации по изучению генома человека, автор идеи биологических чипов, и учёный Леонард Эйлер, которого 300 лет назад из Швейцарии в Санкт-Петербургскую Академию наук пригласил Пётр I. Он решил так называемую проблему «кёнигсбергских мостов»: как пройти весь город (нынешний Калининград), чтобы по каждому мосту ступить только один раз. Казалось бы, проблема не имеет никакого отношения к геномной медицине. На самом деле, чтение геномов как раз связано с построением некоего города с миллиардом островов, которые соединены мостами. Получается, у нынешних учёных задача такая же, как у Эйлера, только гораздо объёмнее.

Куда пропали таланты

Павел Певзнер приехал в Россию в декабре прошлого года. Первое, с чем он здесь столкнулся, – это нехватка высококвалифицированных специалистов в области персональной геномики и алгоритмической биологии. По его словам, во всей России их в пять раз меньше, чем в его Университете Калифорнии. Лабораторию пришлось создавать фактически на пустом месте.

«В этом моё отличие от большинства других победителей конкурса мегагрантов, – отмечает профессор. – Несмотря на то что все мегапроекты нацелены на создание чего-то нового, многие учёные приехали в вузы, где уже были сильные, а иногда и очень сильные группы».

Ещё в прошлом году, не дождавшись результатов конкурса, в Академическом университете организовали биоинформатические курсы. Оказалось, что это направление пользуется огромной популярностью – на занятия записались 200 слушателей. Отобрали 80.

«Когда я уезжал из России 20 лет назад, одну вещь я знал точно: здесь очень много талантов. Поэтому по возвращении сюда, чтобы руководить мегапроектом, моей главной мотивацией была возможность поработать с такими людьми, – признаётся Павел Певзнер. – Когда я стал подыскивать специалистов для своих проектов, то сделал интересное наблюдение. Да, есть много талантливых школьников, бакалавров, магистров. Но после этого ручеёк постепенно становится тоньше и пересыхает на уровне аспирантуры и докторантуры. Талантов становится гораздо меньше. Сначала я думал, что такое положение только в моей области – computer science. Но пообщавшись с коллегами из других сфер – физики, математики, выяснил, что и там такая же ситуация».

Как говорит Павел, он хорошо понимает, как работает американская наука. Это весьма жёсткая, экономически сложная система. Правда, он

«совершенно наивен в том, как работает российская наука».

Но, несмотря на это, корень проблем он видит в финансах. Аспирант не может выжить на стипендию, поэтому вынужден работать, а в свободное время писать диссертацию. Это одна сторона проблемы. Другая связана с руководителями. Хорошего аспиранта не может подготовить человек немирового уровня.

«В американском университете существует негласное правило: профессор зарабатывает приблизительно в 2 раза больше, чем составляет стартовая зарплата студентов, которых он выпускает, – говорит Павел Певзнер. – Скажем, в computer science талантливые люди могут найти работу за 3 тысячи долларов в месяц. Значит, профессор, обучающий этих специалистов, должен получать 6 тысяч в месяц! У российских профессоров уровень дохода в разы меньше. Кроме того, если в США профессор преподаёт в свободное время от исследований, то в России в большинстве случаев ситуация обратная. Исследованиями приходится заниматься чуть ли не по выходным. При таком раскладе аспирантуру просто невозможно построить».

Учитывая такое положение дел, Павел Певзнер всерьёз намерен заниматься в России вопросами образования. В сентябре этого года в Академическом университете будет запущена магистерская программа в области computer science, а в дальнейшем планируется открытие и аспирантской.

Надо платить хорошо

Сразу же как профессор Певзнер узнал о победе в конкурсе мегагрантов, он приступил к подбору команды.

«Мы взяли специалистов из лучших санкт-петербургских компаний, – говорит учёный. – У нас образовалась очень сильная команда из 10 человек. В том числе удалось привлечь состоявшегося профессора, можно сказать, “молодую звезду” из Южной Каролины – биоинформатика Макса Алексеева. Он согласился упаковать чемоданы и переехать вместе с семьёй в Санкт-Петербург. Я не представляю, как без него сделал бы эту программу. Он постоянно находится в России, а я – только 4 месяца в году. На самом деле, очень приятно, что мегагранты позволяют возвращать на родину таланты. Дело, конечно, не только в деньгах. Учёные обычно переезжают туда, где им интересно работать. То есть Макса увлекла идея нашего проекта».

Чтобы привлечь таланты, в лаборатории Певзнера специалистам предложили зарплату, сравнимую с той, что платят в компьютерной индустрии (назвать конкретные цифры учёный не захотел). В противном случае люди не пойдут в университеты. Наука интернациональна. Специалисты мирового уровня могут найти работу где угодно. Поэтому со временем зарплаты высококвалифицированных научных экспертов в России сравняются с зарплатами в Китае и Сингапуре. А затем и в Германии, и США, уверен Певзнер.

Деньги, которые лаборатория Певзнера получит по программе мегагрантов, пойдут на оснащение:

«Когда я приехал в Академический университет, мощность компьютерного оборудования была приблизительно в 10 раз меньше, чем в одной моей лаборатории в Сан-Диего. Это характеризует, как обстоят дела в России. Поэтому мегагрант очень сильно поможет. Академический университет будет иметь самое современное компьютерное оборудование. Это нужно не только нам, но и физикам, специалистам по нанотехнологиям».

Пока никакие закупки не производились. На столе учёного стоит лэптоп, который он привёз с собой из США.

Что будет через два года

Вопрос, который, помимо прочих, волнует сегодня Павла Певзнера, касается будущего его лаборатории: что станет с ней через два года, когда закончатся средства по мегагранту?

«Я обещаю, что к тому моменту здесь будут работать высококвалифицированные специалисты, которые смогут устроиться в любой американский университет или компанию, – говорит учёный. – Я и сам с удовольствием возьму их к себе на работу. Но если подобное случится, то это будет фактическим поражением мегагранта. Государству нужно будет продолжать поддерживать такие программы через два года, иначе многие из них вряд ли приведут к значимым результатам».

Автор: Муравьёва Марина.