Российская венчурная компания демонстрирует положительную динамику роста числа портфельных компаний и размещенных средств. По итогам 2010 года общий объем инвестиций фондов с участием РВК за весь период существования компании превысил 6 млрд рублей. О том, как сегодня фонд фондов решает свою главную задачу — создать в России саморазвивающийся венчурный рынок, о проблемах и перспективах компании рассказал директор департамента программ и проектов РВК Андрей Введенский.

В РВК принимаются меры по упрощению процесса приема решений об инвестировании?

Мы упростили процедуру подачи заявок в Фонд посевных инвестиций РВК. Теперь достаточно предоставить одну презентацию для того, чтобы инвестиционный комитет мог сказать: да, проект интересный, давайте двигаться дальше. Чтобы каждый из партнеров мог заранее посчитать, где его место на рынке, какие ему шаги нужно конкретно сделать, на какие условия он может рассчитывать, и лишь после этого начинается более детальная проработка бизнес-плана и условий структурирования инвестиционной сделки. Сейчас первую реакцию от инвестиционного комитета можно получить в среднем в течение месяца. Есть проекты с высоким качеством «упаковки», которые проходят всю процедуру рассмотрения за 14 дней. И это хороший срок. Для сравнения: получение гранта по некоторым зарубежным программам может достигать полугода. И это при том, что грантовая система — не инвестиционная. В инвестициях вы рискуете будущими доходами совместно, это означает, что вы должны более тщательно проработать все договоренности.

После принципиального одобрения инвестирования проекта, следует этап технического оформления. Но и здесь есть масса нюансов и деталей, в которых стороны должны прийти к соглашению: кто и как передает материальные активы, кто и как управляет компанией. За истекший период мы наработали в Фонде посевных инвестиций достаточно богатый опыт структурирования сделок. Были выработаны шаблоны и типовые решения, которые вполне применимы для новых проектов.

И все же, следуя курсу на упрощение, механизацию процедур, мы не забываем, что фонды — это инвестиционные инструменты, а значит, к любым операциям с ними нужно подходить с максимальной долей ответственности. Поэтому в любом случае сохраняется необходимый набор требований к проектам, к их документации.

Недавно к нам приезжали международные эксперты из Стэнфорда и Оксфорда, которые смотрели на документацию, по которой работает фонд, и дали следующую оценку: «коллеги, на меньшем объеме информации по проекту любое решение будет некомпетентно». Упрощение пакета документов для подачи инвестиционных заявок, но сохранение в нем комплексного представления информации, будет необходимо всегда, если мы все нацелены на принятие взвешенных бизнес-решений.

Рисковать нужно с умом. Мы стараемся придерживаться этого принципа, но, безусловно, максимально открыты ко всей конструктивной критике, к предложениям венчурных партнеров. Так, мы поддержали одну из инициатив ФПИ проводить специализированные сессии по коучингу венчурных партнеров, посвященные конкретным вопросам деятельности. Например, как работать с патентами, лицензиями, с защитой информации, как управлять НМА в портфельных компаниях. Мы привлекаем таких тренеров, приглашаем своих специалистов, которые делятся опытом на специальных семинарах.

Как обстоят дела в недавно созданных Биофонде и Инфрафонде?

Они начали свою деятельность в этом году, и за полгода ими была проделана большая работа на рынке. Сегодня многие задают нам вопрос относительно Инфрафонда: «А в какую инфраструктуру вы вкладываетесь? Здания, сооружения, заводы, оборудование?». Нет, мы вкладываемся в мягкую инфраструктуру — то есть в сервисы, основанные на команде. Ключевая дефиниция потенциала команды это уровень ее компетенций. По этой характеристике мы отобрали порядка 50 заявок, которые сейчас анализируем. Четырнадцать проектов уже готовы к представлению на инвестиционном комитете. А один из проектов уже практически запущен — по нему идут переговоры о структуре сделки. Мы ожидаем, что в этом году несколько сделок будут заключены.

По Биофонду: порядка 16 проектов — сервисные, инфраструктурные — на этапе рассмотрения Инвестиционным комитетом. Ожидаем от Биофонда в этом году несколько сделок. Безусловно, инвестиции в развитие — лучший выбор. Но есть моменты, когда приходится создавать сервис, которого нет на рынке. Он становится вне конкуренции. Это происходит в тех сферах, где нет сильного игрока или недостаточно развит рынок. В этих случаях для нас одной из ключевых задач является увеличение конкуренции и, как следствие, снижение стоимости для потребителя.

При создании сервисной инфраструктуры мы сталкиваемся с нехваткой специалистов смежных компетенций: например, финансистов с пониманием технологических стратегий. И второй момент: командам не хватает понимания глобальных масштабов инноваций. Команды, которые обладают преимуществом по этим двум компонентам, сразу видны. Параллельно с тем, что мы принимаем заявки в Инфрафонд, мы вынуждены вести просветительскую деятельность.

То есть вы еще и обучаете?

Вынуждены обучать. И мы были готовы к этому. Если говорить о Биофонде, то компетентных сервисных команд на российском рынке недостаточно. Если в течение первого квартала 2011 г. мы ждали, когда команды к нам придут, то впоследствии заняли проактивную позицию: сами ищем их, помогаем «упаковаться», если нет инвестора, подключаем наши партнерские связи. И далее работаем с ними, как с проектами. Шестнадцать проектов, которые пришли на анализ, это большая работа, проведенная самим Биофондом. Ожидаем, что в течение сентября-октября мы увидим на уровне инвестиционного комитета еще 4–5 проектов.

Значимый объем инвестиций портфеля РВК в биофармсекторе. Это продиктовано следованию мировой тенденции накачки фармрынка?

Безусловно, фармрынок перспективен, во всем мире он притягивает внимание инвесторов и их капиталы. У нас в России есть и своя специфика: сервисная инфраструктура отечественного фармрынка очень слабо развита. Фактически дееспособны лишь несколько компаний, и мы стараемся вычислять компетентные команды, представляющие бизнес, который возможно масштабировать по международным стандартам, и готовы их поддерживать.

Поэтому задача на этот год — максимально сфокусироваться на проектах, которые будут носить долгосрочный характер. Необходимо заложить фундамент сервисной инфраструктуры для того, чтобы потом «нанизывать» проекты фармрынка, пришедшие из посевных и биотехнологических фондов. Именно эту задачу мы сейчас активно решаем.

Сколько компаний представлено в портфеле Инфрафонда?

Сейчас не проинвестировано ни одной компании. Этот процесс трудоемкий, и мы это прогнозировали. Многое приходится делать «вручную», буквально формировать рынок. Нам хорошо видны как текущие пробелы рынка, так и проблемы, которые будут актуальны в ближайшем будущем. Помимо взаимодействия Инфрафонда с участниками рынка напрямую существует и следующая модель: РВК инициирует с нашими партнерами проект, инфраструктурный по своей сути, совместно начинаем его реализовывать, потом один из наших партнеров «упаковывает» его как бизнес. Если пилотная стадия подтверждает его адекватность для рынка, то партнер привлекает либо собственные ресурсы, либо ресурсы внешнего частного инвестора, обращается в Инфрафонд, и мы фактически стартуем инфраструктурный проект, рожденный под заказ рынка.

В течение второго полугодия 2010 и первого полугодия 2011 года мы вели глубочайшую проработку нескольких проектов. Опережу некоторые ожидания: в сентябре один из инфраструктурных проектов РВК выйдет на пилотную эксплуатацию. Помимо этого, сейчас стартуют два проекта, и мы планируем завершить их пилотную стадию в четвертом квартале. В совокупности в течение этого года три крупных инфраструктурных, сервисных проекта с участием компетентных игроков с рынка будет запущено.

Как можно проследить, в деятельности РВК наметилась тенденция создания нишевых фондов. Она будет развиваться?

У нас есть прицел на то, чтобы создать кластерные фонды по всем приоритетным направлениям инновационного развития. При этом деятельность таких кластерных фондов будет в том числе строиться на взаимодействии с институтами развития в данных сферах. Это и «Роснано», и «Сколково», и Фонд содействия развитию малых форм предприятий, и Внешэкономбанк. В каждом из этих секторов определенная работа с нашими партнерами уже ведется.

Кстати, кажется, у РВК были планы по созданию фонда встроенных интеллектуальных систем…

Да, вы правы. И это не только планы. Уже сделаны первые шаги в этом направлении. Мы рассчитываем в этом году «воплотить наш чертеж в стали». На совете директоров в июне мы одобрили концепцию фонда. Идет работа.

На Ваш взгляд, в каких сферах, отраслях стоит ожидать прорыва в течение ближайших 10–15 лет?

Прорывы, интереснейшие достижения будут в секторе авиационной и космической отрасли. Об этом говорят уже появляющиеся перспективные разработки, которые есть и в России, и в мире. Я думаю, что в интервале трех-пяти лет появятся и выйдут на рынок технологии «нового поколения». Одна из возможностей для рывка — это сделать рынок авиации и космоса более доступным для бизнеса. Сейчас он в основном обслуживает государство: программы военно-специального назначения, оборонные и международные космические инициативы. Тенденция такова, что космос, как и небо будут становиться ближе к потребностям общества.

С точки зрения других секторов, безусловно, фармацевтика и биотехнологии приведут нас к новым достижениям. И я не исключаю, что эти открытия могут отменить все предыдущие. Сейчас многие эксперты говорят о фундаментальных открытиях и возможностях, которые таит в себе неклассическая медицина. Не исключаю, что и здесь могут быть сюрпризы, в хорошем смысле этого слова, и для фармотрасли, и для потребительского рынка. Кроме того, в нашей повседневной жизни будут все больше использоваться встроенные вычислительные системы. Полагаю, что в интервале пяти лет нам будут доступны такие технологии и инновации, которые сегодня многим кажутся фантастикой.