В четверг, второго июня, в президиуме Российской академии наук руководство Nature Publishing Group – издательства, которое выпускает один из самых престижных научных журналов Nature, и главные редакторы известного научно-популярного журнала Scientific American из разных стран встретились с российскими учеными и журналистами. Планировалось, что стороны обсудят вопросы популяризации науки, но разговор очень быстро перешел на сложности существования этой самой науки в России.

Присутствовавшие ученые рассказывали о знакомых вещах – непрозрачном распределении финансирования на научные исследования, отсутствии развитой грантовой системы выделения средств, отсутствии эффективной процедуры научной экспертизы, убийственной бюрократии, которая превращает любое действие в многомесячную процедуру, пресловутом 94-м федеральном законе о госзакупках, почти парализующем работу лабораторий, сложностях при провозе многих реактивов и биоматериалов через границу.

Часть из этих трудностей потихоньку разрешаются – не в последнюю очередь благодаря неослабевающей активности нескольких активистов, которые при каждом удобном случае напоминают о них властям и всем остальным. Какие-то препятствия в обозримой перспективе устранить вряд ли удастся – слишком сильно они завязаны на существующее в стране административное устройство. Но некоторые ученые все равно продолжают бороться, а некоторые, махнув рукой, меняют место жительства.

Зачем? На фоне этой невеселой картины вопросы популяризации науки, действительно, как-то отходят на задний план. Ученых трудно винить в отсутствии особого желания разговаривать о том, как донести научные знания до широкой публики – их сейчас больше интересует, как сохранить хотя бы слабую надежду на то, что эти знания в обозримом будущем будут производиться в России. И с этой точки зрения продолжительный (встреча длилась больше трех часов) экскурс в российские беды, устроенный отечественными учеными для западных научных журналистов, был очень полезным. Если хотя бы некоторые из приехавших в Москву главных редакторов напишут в своих журналах о борьбе за выживание, которую ведут практически все российские лаборатории, то, может быть, эти публикации послужат некоторым стимулом для руководства страны ускорить мероприятия по спасению науки.

Кроме того, специфический российский метод распределения финансирования научных исследований обесценивает главную цель популяризации – культивировать положительное отношение к науке у налогоплательщиков, чьи карманы и являются тем источником, из которого, в конечном итоге, берутся деньги на проведение экспериментов, в том числе и очень дорогостоящих.

Хотя как раз на этом поле простор для деятельности открывается очень широкий – одна из ключевых идей в отзывах российских читателей на публикации о самых разных научных исследованиях как раз и заключается в том, что ученые расходуют огромные деньги непонятно на что и это полное безобразие. Недовольство исследователей 94-м федеральным законом и вовсе многими воспринимается в штыки – мол, если им стало неудобно покупать реактивы, то это еще не повод менять такой хороший антикоррупционный закон.

Затем Но хотя российские граждане лишены возможности влиять на то, как будет распределяться финансирование научных исследований (пусть деньги на науку и отчисляются по-прежнему с их зарплат), их дети все еще могут решать, становиться им учеными или же изначально не рассматривать эту профессию при планировании своей будущей карьеры. И если родители передадут им убеждение в том, что лаборатория – не то место, где нужно проводить по восемь часов в день, то довольно скоро ученых в стране просто не останется.

Еще популяризация науки нужна для того, чтобы в среде журналистов и ученых вырастали новые популяризаторы. Сегодня отношение граждан к научным журналистам немногим лучше, чем их отношение к журналистам вообще, а, может быть, еще и хуже. Огромный процент читателей разделяют мнение, что незачем читать о научных открытиях в изложении полуграмотных писак, у которых часто нет даже специального образования. Дескать, единственный, кто может внятно и без ошибок объяснить суть исследования – это его автор, и роль журналиста, с точки зрения сторонников такого мнения, сводится лишь к тому, чтобы взять у ученого интервью и постараться не наделать ошибок в вопросах.

Конечно, мнение специалиста ценнее, чем мнение непрофессионала. Да, иногда журналисты неверно расставляют акценты в публикациях, а то и вовсе не совсем точно излагают факты. Не секрет, что многие СМИ стремятся не столько разъяснить читателю, чем же сегодня занимаются ученые, сколько создать побольше контента, чтобы увеличивать посещаемость своего сайта (или тираж журнала). Но, как не раз отметил во время встречи в Президиуме РАН заместитель главного редактора и научный редактор портала «Полит.Ру» Борис Долгин, постепенно в России становится все больше популяризаторов, в том числе и хороших. И они потихоньку учатся и начинают меньше и меньше ошибаться.

А представление о том, что ученые будут постоянно рассказывать о своих достижениях – чистой воды идеализм. Во-первых, у них полно своей работы, которую они умеют делать хорошо – а вот понятно говорить о своих исследованиях могут далеко не все исследователи. Во-вторых, научные сотрудники часто не склонны к контактам с журналистами (отчасти, да, и по причине того, что последние любят перевирать слова ученых).

К радости противников необразованных бумагомарак, обе эти сложности можно обойти. Правда, сделать это могут только научные журналисты, которые постоянно тормошат исследователей и постепенно приучают их общаться с «простыми» гражданами и адаптировать свой язык к их уровню понимания. Так что, похоже, от популяризаторов никуда не деться, и раз уж это неизбежное зло, то не проще ли поменять к нему свое отношение?

Ирина Якутенко