Науку традиционно подразделяют на прикладную и фундаментальную. Но бывает ещё третья её разновидность – как бы наука. Она отличается большим объёмом проделанной работы и нулевым результатом, хотя сами исследователи уверены, что решили поставленную задачу.

В очередной авторской колонке обозреватель научных новостей STRF.ru Наталья Резник разбирает несколько примеров из свежих публикаций.

Дети с густой кровью

Российская наука финансируется скудно, лаборатории оснащены плохо, особенно вдали от столиц. Но работать-то нужно. Вот и приходится учёным ставить перед собой такие задачи, которые можно решить с помощью имеющегося у них оборудования. В распоряжении специалистов Курского института социального образования ГОУ ВПО «Российский государственный социальный университет» были, похоже, только микроскоп и камера Горяева – это, кто не знает, простенькое устройство для подсчёта клеток.

Проще всего считать эритроциты крови, но само по себе это занятие никакой новизны не представляет. Однако состояние эритроцитов влияет на текучесть крови. Например, если они образуют агрегаты, то с трудом протискиваются по тонким капиллярам и плохо снабжают кислородом ткани. А если кислорода недополучают нервные клетки мозга, их обладатель будет плохо соображать. Логично? Вполне. И исследователи предположили, что текучесть крови влияет на интеллектуальный уровень дошкольников.

Чтобы доказать свою гипотезу, учёные обследовали 107 детсадовцев в возрасте от трёх до шести лет, отличавшихся адекватным поведением, и 87 детей такого же возраста с низкой эффективностью познавательных процессов, попросту говоря, туго соображающих. Существует много тестов, позволяющих определить уровень развития детей: можно оценить их словарный запас или общительность, дать сложить коробочку… Кроме того, в детском саду есть воспитатели и логопед, которые прекрасно знают своих подопечных. Распределив детишек по уровню развития, исследователи определили, что агрегация эритроцитов у развитых дошкольников невелика, то есть и клеток в агрегате мало, и самих агрегатов, а у их сверстников, имеющих показатели умственного развития ниже среднего, агрегация значимо выше. Вот и всё, что они узнали. О чём это говорит? Пока ни о чём. На агрегацию эритроцитов влияет множество физиологических и патологических факторов, и авторы исследования ни словом не обмолвились о том, что они эти факторы учли. Более того, они не написали и о том, как и откуда брали кровь и кто им вообще позволил это делать. Взятие крови даже из пальца – процедура малоприятная, а для дошколят – просто пугающая и, возможно, болезненная.

Однако эти обстоятельства, похоже, не смутили курских исследователей, и они бестрепетно вступили в область гипотез. Учёные предположили, что у детей, отстающих в развитии, возможны нарушения, вызванные пониженной текучестью крови, а эти нарушения могут вызвать метаболические затруднения в мозге, и, «вероятно, усиление агрегации эритроцитов может являться одной из причин снижения когнитивных способностей у детей контрольной группы». Следовательно, «ранняя диагностика этих расстройств и своевременное эффективное воздействие на агрегационную активность эритроцитов могут стать основой для широкой нормализации развития умственных способностей у детей дошкольного возраста».

Вот так. Посчитали клетки в камере Горяева и сделали глобальный вывод. Учитесь у них, товарищи, и прекратите жаловаться на отсутствие оборудования и реактивов. Кто хочет работать, тот работает, и даже публикуется.

Допрыгавшиеся парашютисты

А вот измерение посложнее. В распоряжении сотрудников кафедры мобилизационной подготовки здравоохранения и медицины катастроф и кафедры нормальной физиологии Кубанского государственного медицинского университета есть прибор «ВНС-Микро», который позволяет определять согласованность частоты сердечных сокращений и частоты дыхания (сердечно-дыхательный синхронизм). Эти данные позволяют судить о стрессоустойчивости человека. Кубанские медики решили определять стрессоустойчивость парашютистов и её изменение в результате тренировок.

Учёные работали с 13 начинающими парашютистами и девятью опытными. Парашютистов обследовали в обычной обстановке и непосредственно перед прыжком. Основываясь на показаниях прибора, исследователи определили, что среди начинающих встречаются люди с низким уровнем адаптации к стрессам, которых среди опытных прыгунов уже нет, и что в ходе тренировок по прыжкам с парашютом уровень стрессоустойчивости возрастает.

К сожалению, авторы работы не объяснили, для чего затеяли это исследование. Люди прыгают с парашютом более 100 лет, прекрасно обходясь без сердечно-дыхательного синхронизма, и велика вероятность, что и дальше обойдутся. В конце концов, эффективность тренировок прекрасно определяет инструктор, который видит, кто преодолевает страх и кому лучше забыть о прыжках с парашютом, хотя, конечно, заключения инструктора будут абсолютно ненаучны. Увы, то же самое можно сказать и о работе кубанских медиков. Ничего они не выяснили, только зря нервировали парашютистов.

Чтобы делать обоснованные выводы, надо сравнивать группы более многочисленные, чем 13 и 9. Кроме того, исследователи не написали, с кем они работали: с профессиональными спортсменами, солдатами ВДВ или просто любителями острых ощущений. А это важно, потому что нервные люди, вольные в своих действиях, могли после нескольких прыжков просто оставить это занятие, чем и объясняется отсутствие людей с низкой стрессоустойчивостью в группе опытных парашютистов. Кстати, сколько раз нужно прыгнуть, чтобы попасть в группу опытных, исследователи тоже не сообщают. Далее. Если речь идет об изменении стрессоустойчивости, хорошо бы доказать, что опытные парашютисты действительно испытывают стресс: может, для них прыгнуть, что стакан воды выпить. Авторы утверждают, что предложенный ими метод определения стрессоустойчивости хорош, но при этом не сравнивают его с другими, аналогичными.

Вообще, небрежно написанная методическая часть – характерная черта многих как бы научных работ. Условия эксперимента подробно излагают, в том числе и для того, чтобы показать научному сообществу – исследователь понимает, что он делает. И если статью с серьёзными упущениями в методике публикуют в рецензируемом журнале, это характеризует не только авторов.

Разработка методов без их описания

Однако недостатки методического раздела – ничто по сравнению с полным его отсутствием. Теперь, оказывается, и такое возможно. Электронный журнал «Педагогико-психологические и медико-биологические проблемы физической культуры и спорта» разместил статью аспиранта Камской государственной академии физической культуры спорта и туризма Артура Орлова об обучении плаванию слабовидящих детей. Автор пишет, что слабовидящие дети обычно плохо развиты физически и далеко не все виды нагрузки им разрешены, и плавание для них чуть ли не единственная возможность заниматься физкультурой. Но такие дети плохо ориентируются в пространстве, поэтому их надо тренировать по специальным методикам: не показывать, а объяснять; продумывать для них пространственные ориентиры (шесты, гимнастические палки, твёрдые поверхности); обращать особое внимание на развитие координации движений. В конце работы выводы, суть которых заключается в том, что слабовидящих детей нужно учить плаванию правильно, а неправильно не нужно. А как это – правильно, читателю узнать не суждено, потому что методического раздела в статье нет. Правда, в главе «Результаты исследования» перечислено довольно много методов, но ни один не описан. Нельзя же считать описанием такую, например, фразу:

«Также обязательно используется шест в качестве сигнального средства при выполнении упражнений, так как в водной среде плохая акустика, в бассейне словесные команды занимающийся иногда просто не слышит». А как, интересно, используется шест?

Автор пишет, что его подопечные – слепые и слабовидящие дети среднего и старшего школьного возраста. Но ничего не сообщает о том, что значит «слабовидящий», сколько было детей, как долго они тренировались, насколько эффективными оказались тренировки, какие методики зарекомендовали себя лучше всего. Приди в бассейн к этим детям корреспондент обычной городской газеты, мы из его очерка узнали бы гораздо больше, потому что он непременно хоть что-нибудь описал бы.

Артур Орлов – тренер по плаванию. Тренер может не знать правил, по которым пишут научные статьи, хотя если он числится аспирантом, то обязан. У каждого аспиранта есть руководитель, а статья, согласно правилам журнала, должна иметь рекомендацию Учёного совета или одного доктора наук, известного как специалиста по данной тематике. Журнал нерецензируемый, его издаёт КамГАФКСиТ, но в редсовете сплошь доктора наук, которые могли бы обратить внимание на отсутствие методического раздела. И куда, спрашивается, смотрели все эти люди? Хорошо, если проморгали, а вдруг они считают, что всё в порядке?