Профессор MIT Лорен Грэхем: «Наибольший недостаток «Сколково» в том, что это попытка изменить технику, не меняя общества»

28 ноября в Европейском университете в Санкт-Петербурге выступил профессор Массачусетского технологического института (MIT) Лорен Грэхем. MIT консультирует фонд «Сколково», и Грэхем рассказал о том, почему в России не развиваются инновации и почему инноград задуман неправильно. Начал он с того, что перечислил несколько вещей, изобретенных в России (или внедренных в России довольно быстро после появления в мире), в развитии которых Россия быстро утратила первоначальное лидерство. Утратила настолько, что теперь на Западе удивляются, когда узнают, что они впервые появились в России.

Железная дорога

Начнем с железных дорог – высокой технологии XIX века. Россия – первая после Англии страна, где появился паровой локомотив, и первая мире страна, где появился дизельный локомотив. Первая железная дорога заработала в нашей стране в 1837 году – в тот же год, что и в Австрии, и лишь на 5 лет позже Франции. В 1847 году американские эксперты называли паровозную фабрику в Санкт-Петербурге лучшей в мире. Дорога Петербург – Москва открылась раньше, чем Нью-Йорк – Чикаго. Но затем развитие резко затормозилось – с 1844 по 1855 год Штаты и Западная Европа пережили бум строительства железных дорог, а в России не было построено ни одной ветки. В 1855 году в России насчитывалось 653 мили железных дорог, в США – 17 398 миль, а в маленькой Англии – 8 054 миль.

Свеча Яблочкова на проспекте в Париже.

«Вы должны видеть свечу Яблочкова»; «Изобретение русского отставного военного инженера Яблочкова – новая эра в технике»; «Свет приходит к нам с Севера – из России»; «Северный свет, русский свет – чудо нашего времени»; «Россия – родина электричества» – это заголовки западной прессы после того, как Павел Яблочков в 1876 году продемонстрировал свое изобретение на выставке в Лондоне. Крупнейшие европейские города стали закупать его продукцию для освещения улиц в 1877–1888 годах. Первым это сделал Париж, получив прозвище «город света». Увидев городское освещение в Европе, американский промышленник и изобретатель Джордж Вестингауз сказал: «Это начало новой индустрии». Он был прав, но, увы, новая индустрия началась в США и Европе, а попытка Яблочкова массово продавать лампы в России провалилась.

Светодиодная фара автомобиля Infiniti EX 37.

В 1923 году нижегородский изобретатель Олег Лосев во время экспериментов обнаружил, что в месте контакта карборунда и стальной проволоки при пропускании электрического тока возникает свечение. Теоретического объяснения этому тогда не было, но практическое значение он понял быстро – стало возможным создавать маленькие твердотельные (т.е. без выкачивания вакуума из хрупких стеклянных колб, как в лампах накаливания) источники света с низким напряжением питания (менее 10 В) и высоким быстродействием. В феврале 1927 года Лосев получил авторское свидетельство. Однако развитие светодиоды получили в США в 1960-х – до стадии массового производства их довели в корпорациях General Electric и Hewlett-Packard.

Малая электронно-счетная машина.

Первый электронный программируемый цифровой компьютер в континентальной Европе появился в СССР в 1951 году – МЭСМ (Малая электронно-счетная машина). МЭСМ появился всего лишь на 7 лет позже первого в мире британского компьютера Colossus и на 5 лет позже первого американского ENIAC. Заявка на лидерство в компьютерной индустрии? Увы, мы все знаем, что в 80-х Советский Союз мог выпускать лишь устаревшие клоны западных персоналок вроде ЕС и «Агатов».

Доктор Стивенс Хальстед работает с лазером в лабораториях компании Hughs.

В апреле 1955 американский физик Чарлз Таунс прибыл на конференцию в Кембридж, чтобы с гордостью поведать собравшимся о придуманном им устройстве для генерации вынужденного микроволнового излучения, которое он назвал мазером. С большим удивлением он обнаружил, что перед его докладом заявлен еще один. Русский физик Александр Прохоров, о котором он ранее не знал, на прекрасном английском изложил аудитории теорию того же самого устройства, что придумал Таунс. Это не единственное, чего Таунс не знал – не знал он также, что теорию вынужденного электромагнитного излучения разработал задолго до них русский ученый Валентин Фабрикант, и что через 9 лет он сам совместно с Прохоровым и Николаем Басовым (студентом Прохорова) получат за свои работы Нобелевскую премию.

На основе мазера были созданы лазеры. Они используется почти везде – в лазерных указках. в дальномерах, DVD-приводах компьютеров, в экспериментах по термоядерному синтезу, в медицине. Рынок лазеров в 2000 году составлял около $200 млрд. И какова доля рынка у России 36 лет спустя после получения «нобелевки» за лазер? От 1% до 1,5% по разным оценкам.

Московская школа управления «Сколково»

Железные дороги, электрический свет, светодиоды, компьютеры, а к ним можно добавить радио, самолеты и многое другое – по всем этим направлениям Россия была как минимум в тройке лидеров, но потом быстро сдала позиции. Очевидно, что проблема не в новых технологиях, с которыми у России нет проблем, а в их коммерциализации. Для коммерциализации нужны бизнесмены, а значит правительству нужно делать упор не создание новых технологий (как сейчас делается в иннограде «Сколково»), а на создание хорошего климата для бизнеса. В противном случае идея ученого «переедет» в более подходящую для ее практического воплощения страну.

«Западные компании, инвестирующие в «Сколково», понимают это, что объясняет их энтузиазм. Они с большей вероятностью выиграют, чем русские», – сказал Грэхем.

Кроме деловой среды, коррупции, преследования бизнесменов и прочих известных факторов Грэхем упоминает и то, что в российском менталитете отсутствует такое понятие как успешный ученый-бизнесмен. Ученые просто не думают о том, что они и могут, и должны делать бизнес. Он приводит характерные цитаты опрошенных Европейским университетом российских ученых. Вот, например:

«Вы знаете, у меня же больше 500 советских изобретений, 50 с чем-то международных патентов, но реально я с них почти ничего не имею… Знаете, в чем дело там – у меня нет коммерческой жилки. У меня есть идея и цель ее осуществить. Когда я ее осуществляю, появляется результат, значит, мы его публикуем или патентуем. И я на этом успокаиваюсь. Дальше уже не мое дело – внедрять это все, это столько трудов стоит. И нас буквально обворовывают. Вот сейчас на моих разработках работают уже несколько фирм и бессовестно пользуются нашими достижениями. В Москве, в особенности, и в Новосибирске, и в Китае, особенно, в Израиле нас тоже обворовали».

Почему же в России ученый и бизнесмен – это всегда два разных человека?

Грэхем говорит: мировая практика показала, что самый эффективный способ производства и внедрения инноваций – это исследовательский университет, где обучение совмещается с научной работой. Именно там родились и поиск Google, и GPS, и продвинутые методы социологических опросов, и даже виагра. В России эти две функции разнесены – обучение в вузах, а исследования в институтах Академии наук. Лучшие университеты России – МГУ и СПбГУ – очень далеки даже от первой сотни мирового рейтинга исследовательских университетов.

Вывод Грэхема: «Наибольший недостаток, по моему мнению, проекта «Сколково» в том, что это попытка изменить технику, в основном не меняя общества, в котором техника должна создаваться».