Александр Кабанов – профессор University of Nebraska Medical Center, один из ведущих мировых биохимиков российского происхождения. Совместно с химфаком МГУ осваивает мегагрант Минобрнауки. В своём выступлении на конференции «Опыт и результаты исследований, проводимых под руководством приглашённых учёных-соотечественников» Кабанов рассказал о проблемах, с которыми сталкиваются в России обладатели мегагрантов. Мы публикуем его речь полностью.

— Здравствуйте, дорогие господа. Я с большим удовольствием принял приглашение прийти сюда и рассказать о первых итогах, мнениях, которые есть у так называемой группы ведущих учёных (победителей конкурса мегагрантов. – STRF.ru) вокруг того, что происходит. Во-первых, мы с большим удовольствием должны отметить, что Россия, министерство начали программу, которая привлекает соотечественников. Такого рода программы очень развиты в других странах. Нам было очень радостно узнать, что и здесь нас теперь ждут не только мамы и папы.

Конкурс по мегагрантам заслуживает отдельного внимания. У участников было ощущение, что этот конкурс необычный, что он вполне соответствует международным нормам. Для меня главным критерием стала компания людей, в которой я оказался, – это учёные высокого уровня. Находиться в их компании – большая честь для меня.

Эта компания быстро проявила склонность к самоорганизации, потому что мы стали сталкиваться с разными вопросами, обмениваться информацией, чтобы выступать единым фронтом. Здесь (от исполнителей «малых» диаспорных контрактов ФЦП «Кадры». – STRF.ru) уже звучали многие соображения, но я бы хотел добавить от себя про мегагранты. Отличия связаны с их конфигурацией и самим размером.

Все мы, приехавшие учёные, взаимодействуем с тремя сферами – государством, министерством и вузами. В каждой из этих сфер мы чувствуем очень доброжелательное отношение. Хочу искренне сказать, что мне доставляет удовольствие общаться с чиновниками Минобрнауки и, конечно, доставляет удовольствие общаться с МГУ – моей alma mater. Но у каждой из этих сфер свои собственные проблемы, и они довольно существенны. Было бы очень важно, если бы Минобрнауки не показывало на МГУ, что они не могут решить свои проблемы, а пыталось как-то помочь их решить. И наоборот, университеты не показывали бы пальцем на министерство, не рассказывали, что там всё делают неправильно.

Проблемы есть, нам надо сообща подумать, как их решить. Без решения целого ряда этих проблем не будет никакой модернизации. Надо ставить вопрос о регулировании (правовых. – STRF.ru) отношений ведущих учёных и принимающих организаций. Хотелось бы, чтобы министерство не недооценивало эту проблему, особенно когда речь идёт о работах в области высоких технологий, которые дают интеллектуальную собственность, продукт совместной разработки. Возникают вопросы по заключению целой серии договоров между российскими и зарубежными университетами. Сейчас мы готовим такие договоры с МГУ, это очень существенно.

В московском университете не очень сильный патентный отдел, и мы в рамках совместной деятельности можем использовать американские механизмы защиты. Но возникает аспект оплаты патентования – Россия должна выступать равным партнёром, но мы не можем платить за (дорогие американские. – STRF.ru) патенты из грантов, это не принято и не годится. Пока выход не будет найден, российская сторона не сможет выступать полноценным партнёром.

Мы говорили о 94-ФЗ (о госзакупках. – STRF.ru). Действительно, сами мегагранты были выведены из-под его действия. А всё остальное проводится в рамках этого закона. Это тендеры, закупка оборудования. Ну это куда ни шло. Надо опять выразить благодарность министру, с чьей помощью удалось решить ключевой вопрос о переносе грантовых денег (с 2010 на 2011 год. – STRF.ru).

Но в то же время есть совершенно неразрешимые проблемы, которые полностью убивают любое научное исследование, по крайней мере, в области молекулярной биологии. Невозможно покупать мелкие реактивы без тендера. В моей (американской. – STRF.ru) лаборатории каждый аспирант покупает реактивов на несколько тысяч долларов в месяц, всего у меня работают 40 человек.

Может ли быть по-другому? Сейчас некоторые организации, в том числе МГУ, пытаются закупить всё заранее, решить, что нам потребуется в будущем в течение энного числа лет. Но мы так даже в Советском Союзе не работали. А в реальном мире (такая практика. – STRF.ru) очень большая проблема. Абсолютно неразрешимая. Я не знаю, кто её может решить. Президент страны? Мы готовы обратиться к нему, возможно, совместно с академией наук. Потому что так быть не может. Должно быть разрешение на покупку хотя бы минимального набора реактивов. Сегодня вам надо купить определённые антитела, и вы не можете их выставить на тендер, потому что вам пришлют чёрт знает что. Может быть, (пороговая сумма. – STRF.ru) в 10 тысяч долларов. Без этого науки просто быть не может. Это не проблема министерства науки, это проблема всех нас.

У некоторых, особенно у биологов и других учёных-экспериментаторов, возникает вопрос о посылке образцов через границу для анализа в иностранные лаборатории. А послать законным путём через границу невозможно. И за два года эту проблему не решить, а мы уже должны какие-то научные результаты демонстрировать. Опять же в принципе нерешаемая ситуация, и не знаю, кто её может решить.

Есть и локальные проблемы. Встаёт такой вопрос: мы должны всех зачислять по конкурсу. На сто тысяч зачислить студента на три месяца или что-то в таком роде – надо проводить конкурс. Бухгалтерия организации не даёт нам решать этот вопрос просто. Конечно, у всех у нас есть коллеги, которые помогают нам здесь, в России. На них больно смотреть: это учёные, доктора наук, члены-корреспонденты РАН – вот они занимаются бюрократией. Наукой они занимаются, только когда приезжают к нам – в Америку и Германию. Это очень тяжёлый момент.

Очень большая проблема – приглашение на работу иностранных специалистов. Руководителю можно платить два миллиона (зарплата 1 миллион в год – это порог миграционного законодательства для признания «высококвалифицированного специалиста», которого можно взять на работу без квоты. – STRF.ru). На меня лично это не распространяется, у меня есть российский паспорт. Для тех ведущих учёных, у кого его нет, это очень важно.

Но многие из нас хотели бы для преподавания или исследований привезти кого-то из своих зарубежных коллег на короткий срок. Как это сделать? Выясняется, что никак. Я работаю в экспериментальной области, и, чтобы запустить лабораторию здесь, мне нужно создать работающее взаимодействие с лабораторией в Америке. Надо привозить специалистов, своих постдоков. Что, платить каждому по два миллиона? Наверное, они не против, но это неправильно.

Что я могу сделать? Могу просто заплатить американскими деньгами, благо они у меня есть в большом количестве. Но возникает другой вопрос: пока у меня не было российских денег, мне в Америке (про такие траты. – STRF.ru) никто не говорил. А сейчас возникают вопросы. Здесь есть решение: сделать субконтракт для заграничной организации, и как раз такие контракты мы и рассматриваем. Но тут опять возникает 94-ФЗ, и я немножко побаиваюсь. Вот мы поставим на конкурс субконтракт о том, чтобы я обучал тут нанотехнологиям, а придёт кто-то и скажет, что доставит меня в наручниках, и я буду обучать им за полцены. Шучу, конечно, но вы понимаете, что это грустно.

Ещё мелкая проблема – я не могу себе купить билеты. Бухгалтерия химфака оплачивает их, только если я куда-то лечу из России. А если я лечу в Россию из США и туда возвращаюсь, то купить билеты они не могут. Летать мне приходится шесть-семь раз (в год? – STRF.ru), получаются десятки тысяч долларов. А выписывать это в виде зарплаты, значит отдавать налоги, плюс американские налоги. Вот как это решать?

Очень большая проблема касается работы с животными. В мире есть принятые этические нормы в этой области. Мне в Америке не дадут ни одного цента без того, чтобы мои протоколы работы с животными не были сертифицированы специальными этическими комитетами – они есть в каждом исследовательском вузе. То же самое относится к работе с человеческими препаратами. В России такие комитеты как бы существуют, но в общем они не существуют. Факт остаётся фактом: российские работы с использованием животных на Западе рассматриваются с подозрением. Возникают вопросы именно с этической точки зрения. Поэтому опубликовать результаты в хороших журналах сложнее. А за нами (на Западе. – STRF.ru) наблюдают наши комитеты. Если что-то в российских работах будет не так, придут за нами, за программой мегагрантов. Нас же всех тут интервьюируют Science, Nature и тому подобные. Кстати, те же самые проблемы есть в Китае.

Одно из решений такое: я прошу всех своих сотрудников, работающих с животными, писать такие же протоколы, как в США, и подтверждать их в моём американском комитете, благо там на это согласятся в силу наличия субконтрактов. Сертифицированных вивариев в России всего два-три. В МГУ его нет. Организация такого масштаба не может рассчитывать на научную значимость без доступного всем сотрудникам вивария.

Я вам честно обрисовал большое количество проблем, и я очень рассчитываю, что за два года удастся найти решение хотя бы части из них. Как я понимаю, одна из задач мегагрантов – как раз выяснить, в чём проблемы и как их решить.