Ситуация вокруг главного российского научного фонда – РФФИ – наглядно показывает, что министерские чиновники в своих действиях руководствуются не мнением экспертного сообщества и даже не указаниями первых лиц государства, а своей внутренней чиновничьей логикой. О борьбе за сохранение важнейшего источника финансирования фундаментальных исследований, попавшего в зависимость от Минфина, рассказывает научный сотрудник Физического института РАН Евгений Онищенко.

Если еще три-четыре года назад могло показаться, что государство повернулось лицом к науке, то теперь у большинства ученых ощущения совсем другие.

Неброско, но последовательно чиновники дают им понять, что они для бюджета – ненужные дармоеды. Государство наглядно показывает, как оно ценит труд ученого: с 2012 года лейтенант, только что окончивший военное училище, будет получать больше, чем получает профессор ведущего университета России или доктор наук, главный научный сотрудник академического института.

Последовательно снижается возможность получить деньги на проведение исследований естественным для науки путем – через гранты, а также неуклонно закручиваются гайки финансово-бюрократического регулирования, что приводит к невозможности разумно потратить даже полученные по грантам и контрактам деньги: закон о госзакупках не позволяет сделать и этого.

Одновременно бурно идет какая-то виртуальная для тысяч ученых жизнь в области государственной «научной политики»: рождаются многомиллиардные проекты, «замки из песка», осмысленность которых не подлежит открытому обсуждению в профессиональном сообществе.

Бал тут правят распил и пиар, а мнение ученых последовательно игнорируется. Один из наиболее ярких примеров этого – происходящее с ведущим российским научным фондом, Российским фондом фундаментальных исследований (РФФИ).

Он был создан в начале 1990-х по образу американского Национального научного фонда (NSF) и сыграл очень важную роль в деле сохранения российской науки в самые тяжелые для нее годы. И сейчас фонд является наиболее результативной и эффективной из всех государственных организаций, ведущих конкурсное финансирование научных исследований. Об этом говорят цифры: по объему выделяемых средств РФФИ не является главным источником конкурсного финансирования научно-исследовательских работ, однако научный выход от исследований, поддержанных РФФИ, в виде научных публикаций в разы больше, чем у других занимающихся тем же делом госструктур.

Вопрос о необходимости увеличения бюджета РФФИ много раз поднимался научной общественностью.

Формально к этим призывам прислушались: необходимость увеличения роли научных фондов в финансировании науки зафиксирована в правительственных документах: Концепции долгосрочного социально-экономического развития страны на период до 2020 г., а также проектах Стратегии инновационного развития РФ и Основ политики РФ в области науки и технологий.

Казалось бы, все ясно – финансирование фонда должно расти. Но нет: за последние три года доля РФФИ в расходах на гражданские исследования и разработки сократилась более чем в два раза – с 6% до 2,6%, сократился бюджет фонда и в абсолютном выражении. Более того, опубликованный недавно проект федерального бюджета на 2012 год и плановый период 2013 и 2014 годов не предусматривает увеличения бюджетов РФФИ, т. е. он пойдет под инфляционное сокращение.

Против роста финансирования фонда, вразрез с провозглашенной государственной политикой, выступает Минфин.

Кто же берет на себя такую ответственность? В Минфине за науку, судя по всему, отвечает заместитель директора департамента Нина Ивановна Макурина. Я и мои коллеги из МГУ лично общались с ней и выяснили, что она не видит особой пользы от РФФИ и не понимает, зачем нужно увеличивать его финансирование. При этом ее представления о работе фонда не только типичны для чиновника (где непосредственная польза для технологического развития?), но иногда просто неадекватны. Так, она утверждала, что чуть ли не половина бюджета РФФИ уходит на публикацию книг (РФФИ финансирует фундаментальные научные исследования, помощь в издании книг – малочисленные и крайне недорогие проекты – «Газета.Ru»). В завершение беседы она сказала, что Минфину нужны не эмоции, а цифры.

Согласившись с этим, мы представили необходимые материалы, а также указали на четкую связь между развитием фундаментальной науки, непосредственным «выходом» которой являются публикации, и научно-технологическим прогрессом страны в целом.

На это прямо указывает международный опыт: нет ни одной сколь-нибудь заметной страны, в которой быстрое технологическое развитие происходит без бурного роста числа публикуемых учеными из этой страны статей.

Мы ждали от Минфина вопросов, возможно полемики, однако профильный департамент не проявил желания что-то выяснять или обсуждать. Создалось впечатление, что никто вообще не изучал представленные цифры, факты и доводы. Через некоторое время Нина Ивановна вовсе отказалась от переписки, указав, что обращения являются необоснованными. Ее нарекания вызывало утверждение, что финансирование исследовательских работ через гранты гораздо эффективнее, чем через федеральные целевые программы, поскольку конкурсы в их рамках не позволяет разумно организовать действующий закон о госзакупках. Меж тем это мнение не только ученых, но и чиновников – уже из Минобрнауки, Минэкономразвития и даже ревностно стоящей на страже этого закона Федеральной антимонопольной службы (о позиции государственных органов по этому вопросу говорила в интервью «Газете.Ru» заместитель директора департамента федеральных целевых программ и проектов Министерства образования и науки России Татьяна Давыденко).

Ирония заключается в том, что та же самая Нина Ивановна год назад отвечала на обращение к президенту России, которое подписали более 2200 ученых и преподавателей. В нем, в частности, поднимались два важных конкретных вопроса – необходимость внесения изменений в закон о госзакупках и необходимость увеличения бюджета РФФИ (http://www.scientific.ru/…ffi2010.html). Ответ был таков: содержащиеся в обращении предложения «заслуживают внимания и будут по возможности учтены». Таким образом,

один и тот же чиновник одни и те же предложения считает одновременно и «заслуживающими внимания», и «необоснованными».

Впрочем, к формированию научного бюджета причастен не только Минфин: за выработку научной политики в стране отвечает Минобрнауки. Его руководство не раз заявляло о том, что разделяет мнение ученых об эффективности грантового финансирования и необходимости увеличения бюджета РФФИ. В частности, осенью прошлого года министр Андрей Фурсенко говорил, что у него есть аргументы для Минфина, которые позволят увеличить бюджет РФФИ до 8–9 млрд рублей. Но этого не произошло: видимо, министр хочет, но не может ничего сделать. Не смог в прошлом году, не смог при работе над проектом закона о бюджете в этом году – сможет ли этой осенью? Однако если в случае с министром еще есть какая-то надежда, то надежды на нынешнего руководителя РФФИ Владислава Панченко нет никакой, чему свидетельством и его традиционная пассивность в урегулировании касающихся фонда проблем, и майский скандал вокруг проекта устава фонда. Равно как и проект программы среднесрочного развития фонда, способный вызвать лишь грустную улыбку: это программа на тему «как за копейку купить канарейку, чтобы пела и ничего не ела».

Каковы итоги этих бюрократических игрищ?

Сегодня общий объем финансирования главного государственного научного фонда России уже меньше, чем выделяет на грантовое финансирование науки не США или Япония, не Китай или Бразилия, – нет, один из штатов Бразилии, Сан-Паулу.

Так что пока Нине Ивановне грезятся грядущие технологические прорывы, Россия рискует «доразвиваться» по своему научному уровню до уровня бразильского штата – со всеми вытекающими для «технологического развития» последствиями.