Недавний опрос ВЦИОМ продемонстрировал, что число россиян, интересующихся наукой, с 2007 года заметно упало, а современных российских учёных практически никто не знает. Так ли это на самом деле? Мы обратились к тем, кто давно и целенаправленно занимается научным просвещением, – учёным, блогерам и издателям.

Для справки: инициативный всероссийский опрос ВЦИОМ проведён 29–30 января 2011 года. Опрошено 1600 человек в 138 населённых пунктах в 46 областях, краях и республиках России. Статистическая погрешность не выше 3,4 процента. Доля тех, кто на вопрос «Интересуют ли Вас новые достижения в науке и технике?» ответил отрицательно, составила 43 процента. Доля тех, кто не смог ответить на вопрос «Назовите 3–5 фамилий видных российских учёных – наших современников», составила 81 процент.

Свои точки зрения в ответ на происшедшее высказали Егор Задереев (Институт биофизики СО РАН), Анна Пиотровская и Галина Кобтева (фонд «Династия»), Сергей Попов (ГАИШ МГУ), Денис Тулинов (nature-wonder.livejournal.com).

Егор Задереев, биолог и блогер, Институт биофизики СО РАН

Я не вижу повода для особого беспокойства в связи со свежими данными ВЦИОМ. Два года назад в рейтинге научных итогов 2008 года, по версии журнала Time, присутствовал следующий результат:

«только четверть жителей США обладают научной грамотностью, позволяющей им читать и понимать статьи из научной рубрики в газетах».

Получается, что есть вся такая из себя научная журналистика и популяризация, а читать её может, несмотря на все упрощения и приближения к народу, лишь очень малая часть населения. Так что наши 50 процентов интересующихся научной тематикой – очень хороший результат.

Рис. 1.

Мне понятны сожаления учёных: «Нас не знают, про нас не читают». Но, вполне возможно, представители других профессий могут сказать то же самое. В прошлом году в Новосибирске я участвовал во встрече с молодёжью на тему научных блогов. У меня в презентации был слайд, взятый с известного сайта демотиваторов. На картинке изображены несколько рабочих в строительных касках, а внизу подпись: «Эти люди собирают стадионы, а ты даже не знаешь, кто они такие».

На сегодня в области научных исследований заняты сотни тысяч людей. Большая часть из них, по сути, являются ремесленниками.

Выделиться из этой огромной массы и попасть в поле зрения общества можно лишь благодаря либо престижным научным премиям, либо общественно-политической активности. Второе не всегда сочетается с продуктивной научной работой. А первое… Премий у российских учёных не так много. Мне кажется, что те, кто так или иначе интересуется научной тематикой, после недолгих раздумий назовут и Алфёрова, и Гейма с Новосёловым, и Перельмана.

Сама научная журналистика в современном виде, возможно, приводит к тому, что интерес к науке у населения падает.

Каков формат стандартной научно-популярной новости? «Какие-то безличные учёные какого-то университета/института получили какой-то новый результат, который уточняет/открывает новые возможности/ показывает принципиальную возможность чего-то».

С одной стороны, цель благая – показать, что наука не стоит на месте, что учёные находятся в поиске и постоянно что-то придумывают и открывают. Но в конечном итоге у читателей «замыливается» глаз. Не зря ведь в сети появился мем «британские ученые». Изначально он относился к бессмысленным или очевидным открытиям, но боюсь, что сегодня под этот мем попадает всё больше и больше новостей научно-популярных сайтов.

То, что такой формат научно-популярных новостей поднадоел читателю, я вижу и на примере своего научно-популярного блога. Традиционно местные тематики получают больший рейтинг и обсуждение, чем абстрактные научные новости мировых СМИ.

Анна Пиотровская, исполнительный директор фонда «Династия»

Мода на науку и технологии не равна уровню просвещённости массовой аудитории. Полагаю, что опросы 2007 и 2011 годов вполне подтверждают как низкий уровень научной грамотности, так и низкий уровень осведомлённости о современных научных достижениях, о деятельности передовых учёных.

В то же время я осторожно отношусь к интерпретации результатов последнего опроса как к однозначному свидетельству изменения отношения к науке, снижения её авторитета в обществе. Данные, скорее, иллюстрируют произошедшие сдвиги в медийном пространстве.

К сожалению, люди чаще слышат не о научных открытиях, а об «инновациях».

Это и отражается в том, что интерес к «технологии» как будто вытесняет интерес к «науке».

Для меня важны не столько конъюнктурные колебания заинтересованности аудитории, которые можно замерить подобными опросами, а качество этого интереса, то, что способны вложить в понятие «наука» респонденты. Возможно, здесь требуются дополнительные исследования, касающиеся уровня распространения рациональной картины мира. Но их результаты, к сожалению, также могут оказаться нерадостными.

Галина Кобтева, координатор проекта «Библиотека фонда «Династия»

В 2006 году мы в партнёрстве с несколькими ведущими издательствами запустили проект «Библиотека фонда «Династия». Его цель – содействовать изданию лучших современных научно-популярных книг.

Можно с уверенностью сказать, что спрос на книги с 2006 года по сегодняшний день вырос. Более того, в последние два года наблюдается своего рода бум научно-популярной литературы.

Практически все крупные и многие средние издательства стали активно выпускать научно-популярные книги, их ассортимент и тиражи неуклонно растут.

Мы это чувствуем и на примере книг, выпущенных при поддержке фонда «Династия».

Почти у всех книг серии «Элементы», вышедших в партнёрстве с издательством «Корпус», средний тираж – 8000–9000 экземпляров, притом что некоторые книги серии явно не самые лёгкие для чтения. А книга Александра Маркова «Рождение сложности» на сегодня напечатана тиражом 10000 экземпляров, и весь тираж практически распродан. Скорее всего, это не предел.

Среди наиболее популярных книг, изданных с участием фонда «Династия»: «Геном» Мэтта Ридли (издательство «Эксмо»), «Физика невозможного» Митио Каку (издательство «Альпина нон-фикшн») тиражами свыше 20000 экземпляров, «Бог как иллюзия» Ричарда Докинза (издательство «Аттикус») тиражом свыше 15000 экземпляров.

Мы намеренно работаем с крупными издательствами с большими возможностями региональной дистрибуции, чтобы научно-популярные книги могли читать жители самых разных уголков России.

Сергей Попов, астроном и популяризатор науки, ГАИШ МГУ

Меня не удивляет, что люди на улице не могут сходу назвать современных российских учёных. Поток новостей о современных научных результатах не несёт в себе запоминающейся информации по персоналиям. Это не специфическое свойство российских СМИ. Мне кажется, что это общая картина, и это нормально. Даже если бы информация о персоналиях и запоминалась, то всё равно основные научные результаты получают не в России (что опять же нормально, учитывая относительную долю России в мировой науке). Так что интерес к потоку новостей, тем более в области техники и медицины, не приводит к запоминанию фамилий выдающихся отечественных учёных.

Чтобы запоминались фамилии современников, нужно, чтобы работали совсем другие механизмы. Сильные учёные должны достаточно часто с чем-то интересным появляться на ТВ, должны массовыми тиражами появляться их научно-популярные книги, должны сниматься хорошие научно-популярные фильмы… У нас всего этого мало – отчасти по причине отсутствия спроса, поэтому не знают и имён. И это плохо. Кстати, меня очень беспокоит, что молодые люди, выбирая вуз, не интересуются тем, кто их там будет обучать, руководить их работой и т.д.

Думаю, что абитуриенты МГУ в среднем не назовут ни одного работающего сейчас в МГУ учёного.

Однако для меня странно, что опрос показывает общее снижение интереса к науке. Регулярно читая популярные лекции, я вижу, что слушателей становится больше. Причём это люди из самых разных возрастных групп, и они проявляют искренний интерес. Появляются новые лекционные курсы высокого уровня. Проводятся фестивали науки. Я вижу, что становится больше научно-популярных материалов на ТВ. Соответствующая информация хорошо представлена на разных порталах, которые аккуратно следят за посещаемостью разных разделов. У меня нет оснований не верить авторам опроса, но с моими ощущениями это не совпадает.

Денис Тулинов, блогер (nature-wonder.livejournal.com)

Чтобы быть уверенным, что речь идет об устойчивой тенденции, желательно знать результаты аналогичного опроса начала 2000-х. Я не могу исключать, что наблюдаемое падение интереса может быть связано с тем, что 2007-й год – докризисный. Но если себя не успокаивать подобным образом, то следует признать: изменения выглядят катастрофичными. Всего за четыре года пятая часть тех, кто интересовался наукой и техникой, перестали поддерживать этот интерес. Причем это произошло на фоне некоторого повышения разнообразия и доступности научно-технической информации, по крайней мере в интернете.

Глядя из Москвы, поверить в такой результат сложно.

Например, как раз в последние годы количество публичных лекций, где выступают учёные, значительно возросло, и они собирают полные залы.

Если верить ВЦИОМу, это обманчивое впечатление, и в целом по стране ситуация ухудшилась. Я бы мог сказать, что здесь мы видим закономерное следствие взятого государством курса на деинтеллектуализацию населения. Однако эта политика началась не вчера, и по сравнению с ситуацией 2007 года каких-либо изменений в ней не прослеживается. Соответственно, объяснить столь резкое падение данным аргументом не получится.

У меня, пожалуй, нет версии, почему такое обрушение случилось за четыре года. Но я могу предположить одно обстоятельство, которое способно вызвать снижение интереса к научным достижениям вообще.

Моё предположение: люди привыкли.

Технологические новинки начинают сменяться с калейдоскопической быстротой. В силу этого каждую из них мы начинаем ценить все меньше и меньше. Мы привыкаем к новизне, нас всё труднее удивить. То же касается новостей науки. Человек слышит о расшифровке очередного генома, и это всё меньше вызывает эмоций. Фотографии с Марса в отличном качестве, сделанные роботом, находящимся на красной планете, воспринимаются не как чудо, а как часть непрерывного информационного фона. Наука начинает ассоциироваться с рынком гаджетов, поставляя новости-однодневки. Люди перестают обращать на них внимание.

Так или иначе, обыватель знакомится с наукой посредством журналистов. Последние вынуждены перерабатывать непрерывный поток поступающей информации, превращая их в такой же поток «новостей». При этом теряется важная составляющая, необходимая для удержания интереса к науке, – удивление. Нам сообщают ответы, почти не оставляя места для вопросов. Популяризаторы, а круг их крайне узок, сконцентрированы на объяснениях. Из самых лучших побуждений. Но это проигрышная стратегия – в конечном счете человек теряет интерес, так как ему «всё стало понятно». Пишущим о науке в любом случае стоит иметь в виду: когда популяризация расставляет всё по полочкам, не оставляя места для сомнений и загадок, это ведёт к проигрышу на длинной дистанции.

Люди, проявляющие интерес к науке, хотят, чтобы им оставляли возможность не только знать, но и думать.

Всё же один показатель из данных ВЦИОМ позволят сохранять некоторый оптимизм: среди 18–24-летних наукой и техникой интересуются 66%, что гораздо выше средних значений. Задача учёных и популяризаторов – не дать погасить этот интерес.