Только установки megascience позволят России создавать прорывные технологии и формировать новую элиту – высокообразованных, творческих и любознательных людей, которые могут развивать науку, уверен директор Специальной астрофизической обсерватории РАН, член-корреспондент РАН, профессор Юрий Балега.

Рис. 1. Юрий Балега: «Появление крупных
мегаустановок возможно только в партнёрстве
со всем миром. Сейчас уже нет ни одной страны,
которая в одиночку строила бы крупную установку.
Поэтому России надо будет привлекать богатые страны».

— Как Вы оцениваете правительственную инициативу по созданию в России установок уровня megascience и появление каких из них необходимо нашей стране?

— Это правильная идея. Наша наука в области научного эксперимента, прежде всего в физике, бесконечно отстаёт от европейской, мировой. Кроме того что научным работникам мало платят, им ещё и не на чем проводить исследования. Какое оборудование стоит в институтах? Старьё и рухлядь, оставшаяся ещё с середины прошлого века. С его помощью настоящий физик ничего сделать не может. Поэтому нам нужно вкладываться в серьёзные мегапроекты. Это вложения в развитие страны, в будущее. Молодёжь не будет бежать за границу, для того чтобы искать лучшую жизнь, а станет работать в своей стране.

Уже лет через десять, после запуска мегаустановок, мы будем иметь совершенно другой уровень знаний. Это позволит сформировать новый класс элиты. Я прошу прощения за грубое выражение, однако у нас в стране осталось «торгово-промышленное быдло», которое единственное, что может делать, – это покупать и перепродавать товар по двойной и тройной цене. Путём создания и эксплуатации мегаустановок мы создадим у себя небольшую прослойку людей, которые смогут обеспечить продвижение нашего государства. Ни одна страна не может существовать без развитой науки (я имею в виду прогрессивное государство). Можно жить как сырьевой придаток, быть кладовой, из которой черпают ресурсы. Сегодня существует огромный разрыв между богатейшими людьми, работающими в области экспорта сырья, и всеми остальными жителями России. Если проехать по стране, то можно увидеть глубокую нищету. Люди живут в средневековье. Этот разрыв будет сохраняться, если не изменится политика – не будут вкладываться деньги в развитие науки. Вот в чём идея! Да, это предполагает большие затраты. Но они окупаются, потому что формируется прогрессивная часть общества.

Что касается конкретных установок, то это могут быть лазеры, синхротроны, токамак – перспективная вещь. Об этом говорят многие учёные. В области астрофизики нецелесообразно создавать в России мегаустановки: хотя мы и занимаем 1/6 часть суши, у нас нет сухих высокогорий, пустынь, мест для размещения крупных обсерваторий. Мы просто потеряем на этом деньги. Более того, если мы начнём сейчас что-либо подобное создавать, то это займёт лет двадцать. Мир за это время ещё дальше уйдёт вперёд. Есть экспериментальные установки, которые целесообразно строить на территории России. Речь идёт об ускорителях. В данном случае нет разницы, где их поставить. Можно лазерные проблемы решать, термоядерные реакторы создавать. Но астрофизика обречена дислоцироваться либо на Гавайях, либо в Чили, либо вообще переходить на космические инструменты.

— Для создания мегаустановок России придётся привлекать зарубежных партнёров…

— Конечно. Мы должны будем привлекать богатые страны. Появление крупных мегаустановок возможно только в партнёрстве со всем миром. Сейчас уже нет ни одной страны, не говоря о богатых европейских государствах, которая в одиночку строила бы крупную установку.

Россия сейчас не может содержать свою обнищавшую, жалкую науку! Бюджет РАН сравним с бюджетом фундаментальной науки Чехии с населением в 10 миллионов человек. Только megascience даст нам возможность развития прорывных технологий и создания элитарного класса людей – высокообразованных, творческих, любознательных, которые смогут развивать науку.

— На Ваш взгляд, как грамотно организовать привлечение иностранных партнёров?

— Прежде всего, предстоит создать межправительственную научно-исследовательскую организацию. Документы должны составляться и подписываться правительствами стран – не отдельными учреждениями, а специальной организацией. Государства входят в межправительственное объединение и создают некий институт, ассоциацию, где все нюансы согласовываются на высшем государственном уровне – премьер-министрами стран, министрами, деятелями науки. Скажем, как в случае с ЦЕРН – к сожалению, мы туда не входим как члены. Мы участвуем в экспериментах как «бедные родственники», хотя у нас толковые специалисты – ядерщики, физики.

— Как Вы считаете, мегаустановки надо создавать в России на базе университетов или научных институтов?

— Университеты у нас находятся в довольно сложном положении, если не считать Московский и Санкт-Петербургский госуниверситеты. Остальные представляют собой жалкое зрелище с точки зрения исследовательского потенциала. На базе университетов вряд ли что-либо сделаешь. Это должны быть отдельные научные центры, которые из вузов подпитываются кадрами. Но это не университетский вопрос – а государственный. Всё нужно создавать с нуля, на чистой платформе, но недалеко от тех центров, где есть молодёжь.

— Возможно, Курчатовский институт станет подобным центром…

— Курчатовский институт – это государство в государстве. Он может быть мегацентром науки. Но на его территории ничего серьёзного не построишь – площади микроскопические. Одна из главнейших проблем России – имперская суперконцентрация всего и вся в Москве, поближе к стенам Кремля.

Я вам приведу пример Франции – сильно продвинутой страны в области научных исследований. Мой товарищ, французский астрофизик, заведующий лабораторией, получил хорошего аспиранта. Этот парень хотел устроиться на работу. Места в Париже не дают – их нет. Хотите его взять на работу? Переселяйтесь со всей лабораторией в Лион, на юг Франции, там мы вам дадим вакансию. Правительство Франции думает о том, чтобы наука развивалась параллельно во всех регионах страны.

Мегаустановки необязательно должны базироваться только около крупнейших институтов Москвы.

— А где же тогда?

— Они могут быть вынесены куда угодно. В любой город на юге, например Краснодарского края. Почему бы там не построить ускоритель или токамак? Талантливая молодёжь есть везде – и в Москве, и в Краснодаре, и в Новосибирске, и в Иркутске. Однако, поскольку на данный момент условия созданы только в столице, в регионах всё прозябает, молодёжь потихоньку дрейфует.

Москва, которая поражена стяжательством, коррупцией, чудовищно перенаселена и переуплотнена, не может стать местом для создания крупных установок.

— В столице легче это организовывать с точки зрения управления.

— Безусловно. И управлять, и решать проблемы здесь проще. Но это, извините, средневековый взгляд на вещи. Если мы собираемся развивать Россию, а не только Москву, надо выбирать какую-то другую стратегию. Все бегут в центр, рвутся со всех окраин нашей большой страны в Москву – причём не потому, что здесь климат лучше для науки. А просто потому, что это феномен суперконцентрации. Надо отказаться от этой порочной традиции. Необходимо развивать регионы и вкладывать туда деньги. Мегацентры науки могут создаваться где угодно. Для этого не нужно сидеть в Кремле.

— Вы сказали, что в области астрофизики в России вряд ли появятся мегаустановки. Тогда каковы перспективы участия нашей страны в проекте Европейской южной обсерватории?

— Сегодня это крупнейший астрономический центр в мире, который объединяет усилия 15 стран (недавно к ним присоединилась Бразилия). Европейская обсерватория приступила к строительству телескопа с зеркалом диаметром 42 метра. Для сравнения: в России самый крупный телескоп, построенный 35 лет назад, имеет зеркало диаметром 6 метров. Новый телескоп будет собирать в 50 раз больше света – его установят в высокогорном районе Чили. Там уже есть четыре работающих телескопа. Это фантастические установки, которые в течение ближайших десятилетий позволят получать важнейшие результаты в области астрофизики. Но доступ к ним стоит очень дорого. Вступительный взнос для России составляет примерно 120 миллионов евро, плюс ежегодно надо будет вкладывать по 12 миллионов евро. Европейские страны готовы пойти нам навстречу и сделать десятилетнюю рассрочку. Если мы не примем эти условия и не будем участвовать в проекте, в России собственной астрофизики не останется. А это авангардная часть современной физики, которая объединяет в себе всё – и микрокосмос, и макрокосмос. На старом инструментальном багаже, возможности которого мы уже давно исчерпали, попросту нельзя дальше функционировать.

Мегапроект Европейской обсерватории предполагает, что российская промышленность будет участвовать в создании крупнейших телескопов. До 60–70 процентов денег, которые мы выделяем как вступительный взнос, пойдут в нашу же промышленность. Речь о сверхсложных инструментах, которые будут создаваться на территории России. Что мы получаем? Во-первых, высокие технологии. Во-вторых, доступ ко всем инструментам этой обсерватории. В-третьих, наши молодые люди не будут уезжать из страны, чтобы найти хорошую работу в области физики и астрофизики. Они смогут работать здесь.

Я надеюсь, что в конце этого года мы сможем вступить в данную организацию. Вопрос вынесен на уровень премьер-министра и президента, к которым Российская академия наук обращалась уже много раз. Это должно быть решение на уровне государства. Вроде бы понимание есть.