В конце октября в Москве завершился международный нанотехнологический форум RUSNANOTECH-2011. О привлечении для «Роснано» в 2012 году стратегического инвестора, сложностях с инновационным законодательством в России, сотрудничестве со «Сколково» и Российской венчурной компанией и в целом о будущем российской нанотехнологической корпорации рассказал председатель ее правления Анатолий Чубайс.

Ваша работа по созданию так называемого «зеленого коридора» в законодательстве РФ для облегчения реализации инновационных проектов пока притормозилась. Специалисты говорят, что изменениям в законодательстве мешают, в том числе юристы старой школы. Какие Вы видите основные проблемы в решении законодательных вопросов для продвижения инноваций в стране?

Думаю, нужно начать с того, что реально удалось сделать. Мы готовили поправки, во-первых, в таможенное законодательство, во-вторых, в законодательство об экспортном контроле, в-третьих, о валютном контроле. Это разные вещи и каждая из сфер – это жизнь со своими законами. А на сегодня, несмотря на то, что таможенное регулирование реально с суверенного уровня ушло на надсуверенный уровень, прошло примерно 70% того, что мы в наших предложениях готовили. На самом деле, это результат неплохой. Плохо другое, то, что меня действительно злит и расстраивает. Дело в том, что улучшения в законодательстве есть, а улучшения в реальной жизни нет.

Давайте пример приведу. На очередном этапе совершенствования таможенного законодательства было ужесточено требование к сроку прохождения таможенного контроля экспортных товаров – сократили с трех суток до одного дня, а для продукции, которая не облагается вывозными пошлинами — до четырех часов. С гордостью приняли соответствующие поправки, с гордостью рассказывали о них и депутаты, и авторы. И действительно, как замечательно: утром пришел – вечером забрал. Что в итоге произошло в реальной жизни? Заявки не регистрируют неделю или две недели. И то, что на уровне закона выглядит антибюрократическим прорывом, в реальной жизни выглядит как: «ребята, не мешайте нам работать, вас много – я одна». Вот эта проблема тяжелая, ее не решишь лобовыми инструментами. У нас есть некоторые мысли, как к ней подбираться, но поскольку эти мысли еще не реализованы, я не хотел бы хвастаться раньше времени.

Впрочем, подобные проблемы есть и за рубежом. У нас идет активная борьба со спецслужбами США, которые устроили систему контроля за импортом товаров, связанных с двойным назначением. У наших проектных компаний есть ряд хайтековских продуктов, которые поставляются в США. Уровень бюрократизма там высокий. Задержки в процессе оформления ужасные. Последствия, с точки зрения влияния на конкурентоспособность российских товаров, – очевидные. Я об этих проблемах при первой же возможности рассказал вице-президенту США Джозефу Байдену, потом мы собирались на эту же тему в американском посольстве. Мы продолжаем эту работу, не остановимся и все равно заставим нас услышать рано или поздно.

Вы не раз говорили, что серьезно относитесь ко второй волне кризиса и сказали, что «Роснано» будет ужесточать требования к предлагаемым проектам. Когда это можно ожидать?

Решение пока еще не оформлено. Речь идет о требованиях к новым проектам. Безусловно, наша базовая миссия по созданию наноиндустрии в России никуда не денется. В первую очередь, спрашивают с нас именно за это. Вместе с тем у нас есть масштабная кредитная поддержка государства, а кредит надо возвращать. А у кредитов есть неприятное свойство – они платные, у них есть проценты, по которым нужно рассчитываться. Мы обязаны выстроить бизнес так, чтобы появился источник для этого расчета. Значит, мы можем и должны выбирать проекты максимально эффективные, перспективные и интересные. Подкрепляет эту позицию не только возможный кризис, который, конечно, тоже невозможно не учитывать, но и то, что у нас, как мне кажется, не происходит исчерпания проектов.

Эта тема звучала с самого начала в какой-то жутко алармистской форме, типа «все, проекты кончились, мы уже выдохлись, вычерпали, уже по дну кастрюли скребем ложкой, больше уже мы оттуда ничего не сможем добыть». Нет, это не так ни по российским проектам, ни по трансферу технологий, ни по западным проектам. Мы продолжаем двигаться, мы только на форуме подписали несколько важных соглашений, в том числе с EADS, а это компания мирового класса. Проекты есть, проекты будут, надо жестче отбирать, работать с ними профессионально.

Часть проектов, которые «Роснано» в свое время отвергло, преспокойно была принята в Фонде «Сколково». Как вы к этому относитесь?

Очень положительно. Здесь же есть содержательная внутренняя логика. Проекты, с точки зрения их расположения в инновационном цикле, находятся на разных стадиях. Начиная с самой ранней, когда еще нет юридического лица, а есть сумасшедший профессор с группой своих студентов, которые придумали нечто очень захватывающее. Дальше все это продвигается до стадии крупного промышленного предприятия, вводимого в производство. От первого до второго довольно длинный путь. В первом случае это вообще не инвестиции, а гранты: совсем другая экономическая природа денег (безвозмездные деньги), и совсем другие объемы — всего единицы или десятки миллионов рублей. Во втором случае это инвестиции. Возьмите 1 миллиард рублей, говорим мы, и вводим ежемесячный, ежеквартальный полномасштабный бюджетный контроль, мы контролируем ваши счета. Будете отчитываться по полной программе, и ни один рубль не проскочит мимо нашего внимания.

Сильно разные истории — и мы во второй истории, а не в первой. Просто на старте, когда не было почти никого, мы как тот одинокий тополь на Плющихе, стояли рядом с Российской венчурной компанией и Фондом содействия развитию малых форм предпринимательства в научно-технической сфере (Фонд Бортника), и все соискатели кидались, кто куда может. В том числе и профессор со своими студентами стучались к нам. Мы им говорим – мы не для этого, а в ответ слышим, что мы душители инноваций. Сегодня есть куда идти – в Фонд «Сколково». Мы сами очень часто заявителям по ряду наших проектов, говорим, – ребята, в Фонд «Сколково»! У нас там три проекта уже поддержаны, 22 находятся в стадии оценки.

С точки зрения условий возникновения инновационного бизнеса, ситуация в России меняется разительно. Какими бы ни были молодыми институты развития – это живое, реальное дело. В инновационные компании государством проинвестированы сотни миллиардов рублей и через нас, и через Фонд «Сколково», и через РВК, и через Фонд Бортника. Уже возникающее взаимодействие в виде инновационного лифта, когда проекты на раннем этапе поддержаны Фондом Бортника, затем попадают в Сколково, затем к нам — это и есть прорастающие зерна, посаженные правильно государством. Правильно был создан Фонд Бортника 15 лет назад, правильно, в моем понимании, было создано Сколково, правильно разворачивает свою работу РВК, это улучшает возможности инновационного бизнеса сегодня в сравнении с тем, что было 3–4 года назад.

Есть идея продать стратегическому инвестору миноритарный пакет акций «Роснано». Ведутся уже какие-то переговоры на эту тему?

Это не идея, а решение, поддержанное президентом и правительством РФ, есть официальное поручение на этот счет. Надеюсь, что в ближайшее время выйдет постановление правительства, которое сейчас в завершающей стадии разработки. В 2012 году 10% акций «Роснано» должно быть продано инвестору. Конечно, на этой стадии говорить об IPO было бы принципиально не правильно, а говорить о Private placement (размещение ценных бумаг среди определенного числа известных инвесторов без публичного предложения всем желающим) очень правильно. А это означает выбор правильных стратегических инвесторов.

Есть или нет представление о том, кто они, есть или нет взаимодействие с ними?

Представление, конечно же, есть, и нами проведена целая серия переговоров с авторитетнейшими международными финансовыми структурами и масштабными российскими инвесторами. Я сейчас не готов раскрывать имена, но требования, которые мы к ним предъявляем, я готов описать. Прежде всего, это, конечно, репутация и бизнес-профиль. Тут точно не нужны деньги любой ценой, тут нужна структура, название которой говорит само за себя. Это первое. Второе – конечно, правильно было бы, если бы мы смогли удержать этот баланс: подтянуть и кого-то из российских, и кого-то из крупнейших международных инвесторов. Мы ровно над этим работаем сейчас. Третье – есть еще один баланс, который здесь тоже правилен – баланс между частными и государственными структурами в качестве инвесторов. Мне кажется правильным и те, и другие.

Но самое главное – не потерять частные структуры в этом деле. 10%-й пакет в 2012 году мы рассматриваем как самый первый шаг. Было бы нелепо считать, что выстроим структуру 90% на 10% и будем от этого счастливы. Мы собираемся продвигаться дальше, а это означает, что работая с инвесторами, нам надо понимать, что они – те, кто будет собственниками «Роснано». Да, конечно, в первую очередь – российское государство, но и они тоже. Это люди, структуры, институты, которые будут предъявлять свои требования, которые будут контролировать нашу работу. И это правильно. У «Роснано» не очень конкурентная среда, поэтому нужно завести себе злобного акционера, который будет смотреть за порядком в доме. Ровно к этому мы и готовимся.

Когда вы разговариваете с западными структурами, как они понимают «Роснано»?

Мы очень необычный зверь и довольно странный. Мы пытались и пытаемся найти аналога себе в мире, но его нет. Не потому что мы такие умные, а потому что правильно была создана конструкция на стадии, когда разрабатывался проект «Роснано» МЭРом, Минобрауки, Михаилом Ковальчуком лично.

Конструкция была заложена предельно правильно. Я могу это сказать, как человек, который не имел никакого отношения к ее созданию. Если прямо ответить на ваш вопрос, то напомню, что я провел множество переговоров с рядом первых лиц крупнейших компаний, иностранных и российских, и для меня была порой неожиданна их реакция. Те иностранные структуры, от которых я ожидал определенной сдержанности и осторожности, с каким-то просто энтузиазмом отнеслись: «классная идея, мы готовы, соответствует мандату, давайте проводить due diligence». В тоже время, разговаривая с некоторыми российскими структурами, получал порой совершенно противоположный результат тому, на который рассчитывал.

Автор публикации: Андрей Резниченко, РИА Новости