Совместное заседание Комиссии по модернизации и технологическому развитию экономики России и попечительского совета Фонда «Сколково» состоялось в Москве, в центре Digital October, 25 апреля в 13.00. На нём рассмотрят итоги нескольких месяцев работы центра инновационных технологий. Накануне мероприятия вице-президент фонда Станислав Наумов ответил на вопросы корреспондента STRF.ru.

Станислав Александрович, как Вы оцениваете взаимодействие Фонда «Сколково» с научным и образовательным сообществом России?

В первую очередь мы хотим завершить инвентаризацию потенциала, накопленного за последние два десятилетия в институтах РАН. Кроме того, в центре нашего внимания окажутся проекты отраслевых НИИ, не имевшие прежде нужного лоббистского потенциала и вызывавшие внутренние дискуссии в рамках нормального для науки спора о реализуемости идей.

Заключив соглашение с Академией наук и институтами РАН, а также «соглашение десяти» – с «Роснано», РВК и другими институтами развития, мы создали консолидированный бюджет российского инновационного цикла. Это управленческий инструмент, позволяющий объединить ресурсы, которые были распределены по разным организациям и проектам. Теперь мы понимаем, как тот или иной большой инновационный проект можно начать с фундаментальной науки и завершить Внешэкономбанком. Очень часто новые прорывные проекты, возникающие в рамках выводов большой науки, требуют экономического размаха, и тут мы можем сразу видеть, какие три «д» возможности – длинные доступные деньги – есть у ВЭБа.

Могут ли участники инновационного центра «Сколково» уже сейчас пользоваться преференциями?

Да, они уже могут пользоваться и налоговыми, и таможенными льготами. Что касается налоговых льгот, то компании работают и платят налоги по месту своей предыдущей регистрации, где они зарегистрированы в налоговых инспекциях и в качестве участников «Сколково». У нас ведь 2/3 компаний работает в разных научно-исследовательских центрах России.

А с 2014 года в «Сколково» будет своя налоговая служба…

Да, будет. Но наша задача приучить налоговые органы к тому, что есть компании, которые занимаются высоко рисковыми инновационными проектами, и по большому счёту их не стоит в чём-либо подозревать; наоборот, им надо создавать максимально благоприятный режим для работы.

Таможенные льготы распространяются только на тех, кто непосредственно ведёт свою деятельность на территории «Сколково», – строительные компании, начинающие сейчас завозить оборудование, которое будет использоваться при создании инновационной инфраструктуры городского хозяйства.

На совместном заседании будут подводиться итоги работы Фонда «Сколково». Есть какие-то нерешённые вопросы, в том числе законодательные?

Есть, например, вопрос по 209-му федеральному закону о малом бизнесе. «Сколково» – это такая большая экосистема для малого бизнеса, но это интернациональная экосистема. И надо снять ограничения для предприятий, которые создаются с участием иностранного капитала, чтобы они могли получить гранты, по сути, из российского бюджета.

Кроме того, решить некоторые вопросы по этому закону просили институты РАН и отраслевые НИИ, которые являются федеральными государственными унитарными предприятиями. Они пока не понимают, как им создавать малые предприятия, чтобы стать участниками «Сколково». А у них есть свой потенциал, свои наработки, которые они могли бы выделить в сколковскую историю. Полагаю, что очень многим нашим отраслевым НИИ стоит всерьёз подумать о переезде в «Сколково» в 2014 году из своих сильно разрушенных помещений в единую инновационную экосистему.

У кого-то из них уже появился интерес?

Это институты, которые работают с большими компаниями, например с «Ростехнологиями». И в рамках нашего сотрудничества с субхолдингами «Ростехнологий» они могут локализовать свои R&D-центры на территории «Сколково». Ведь сегодня любое новое научное направление требует новой лаборатории, а любая новая лаборатория – это новые помещения. И вполне логично сразу это делать на той базе, которую государство предоставляет, вкладывая в инфраструктуру таких R&D-центров.

Ожидается, что на совместном заседании будет поднят вопрос о создании финансового комитета Фонда «Сколково», в который войдёт представитель Минфина. Для чего нужен такой специальный орган и чем он будет заниматься?

У нас есть такая национальная игра, связанная с процедурами счёта бюджетных денег в каких-то новых проектах. Закон о «Сколково» носит исключительный характер ровно для того, чтобы уйти от множества бюрократических привычек, которые не позволяют реализовать серьёзный проект, особенно с участием иностранных партнёров, там, где ещё не очевидна достижимость результата в ближайшие два-три года. С учётом этого мы, наверное, перестраховываемся и хотим, чтобы кто-то разделил с нами ответственность. Минфин для нас на данном этапе – распорядитель бюджетных средств от имени государства, то есть он нам их передаёт как субсидию, и если его представителя в бюджетном комитете будет достаточно для снятия разного рода опасений и подозрений, то это, наверное, хорошо. Даже если для этого потребуется осуществлять повторный финансовый контроль.

К тому же поскольку мы только в начале пути, нам приходится делать текущие корректировки бюджета, и мы надеемся, что представитель Минфина возьмёт этот рабочий момент на себя, включая большой круг согласований.

Финансирование участники «Сколково» уже получают?

Да. Уже порядка 3,2 миллиарда рублей на эти цели фонд выделил. В 2011 году – это 800 миллионов из 5 миллиардов, которые получили 15 участников. У каждого есть бизнес-проект, и не всем нужны деньги сразу: кому-то – в третьем квартале, кому-то – в четвёртом, одним деньги требуются для завершения клинической стадии испытаний, другим – для начала сертификационных процедур. Чтобы этот процесс шёл быстрее, мы будем чаще проводить заседания инвесткомитета. В этом году мы хотим, чтобы 116 участников проектов получили от нас гранты, и упор будем делать на ранних стадиях, на этапах стартапов, чтобы это действительно были сколковские проекты.