С 13 по 17 июля в Москве прошла первая Международная конференция по квантовым технологиям. Мероприятие стало формальным началом деятельности Российского квантового центра (РКЦ) – базирующейся в «Сколково» организации (о некоторых деталях проекта мы уже рассказывали), которая будет заниматься изучением одного из самых модных сегодня научных направлений. «Лента.ру» побеседовала с директором Российского квантового центра, членом Европейского физического общества, кандидатом физико-математических наук Алексеем Акимовым и расспросила его, чем будет заниматься РКЦ, кто и на каких условиях будет в нем работать и сможет ли подобная организация выжить в условиях современной России.

«Лента.ру»: Создание Российского квантового центра (РКЦ) – инициатива, о которой довольно мало известно широкой общественности. Не могли бы вы в нескольких словах рассказать, что будет собой представлять эта организация?

Алексей Акимов: РКЦ будет представлять собой исследовательский институт. Этот научно-исследовательский центр организуется при центре Сколково и будет проводить фундаментальные и прикладные исследования. На фундаментальные работы будет приходиться около 70 процентов всех исследований, а на прикладные – 30 процентов. Планируется, что созданные в РКЦ разработки, имеющие потенциал для внедрения в индустрию, будут коммерциализовываться стартап-компаниями, которые будут нарастать вокруг центра.

Так как РКЦ – это сколковский проект, коммерциализовать ту или иную наработку будет проще, так как в Сколково есть специальные механизмы, облегчающие эту задачу. Но сам по себе центр будет некоммерческой организацией, занимающейся исследованиями, а коммерческая деятельность будет только дополнительной.

– От кого изначально исходила инициатива создать РКЦ?

РКЦ был создан по инициативе Сергея Белоусова, руководителя инвестиционного фонда Runa Capital, и его однокашников по МФТИ, профессоров Гарварда Михаила Лукина и Евгения Демлера.

– Вы ориентировались на какие-то западные аналоги или РКЦ был создан de novo?

Нет, идея подобных центров не нова. Изначально мы вдохновлялись знаменитыми лабораториями Bell Labs, которые входили в число ведущих научных центров мира и при этом финансировались не государством, а маленькой телефонной компанией. В Bell Labs тоже велись как прикладные, так и фундаментальные исследования. В числе прочего там был изобретен, например, транзистор. Корни таких компаний, как Intel и Apple, уходят именно в Bell Labs.

Еще из примеров, на которые мы ориентировались, можно назвать центр ультрахолодных атомов Гарварда-MIT (MIT – Массачусетский технологический институт, один из сильнейших политехнических институтов в мире – прим. «Ленты.ру»), центр квантовых технологий в Сингапуре, институт квантовой оптики и квантовой информации в Инсбруке, центр квантовых технологий в Барселоне, наконец, институт квантовой оптики Макса Планка в Германии. Большая часть этих организацией финансируется государством.

– РКЦ как-то будет связан с Российской академией наук или это будет независимый институт?

РКЦ будет независимым – он не будет напрямую связан ни с академическими, ни с университетскими структурами. При этом центр будет сотрудничать с российскими вузами, потому что исследования в РКЦ должны проводить молодые ученые. В идеале мы планируем, что, по крайней мере, половина сотрудников РКЦ будут студентами. Теснее всего мы будем взаимодействовать с МГУ, МФТИ, Академическим университетом (Санкт-Петербургский академический университет – научно-образовательный центр нанотехнологий РАН; был создан в 1997 году по инициативе Жореса Алферова, который возглавляет университет – прим. «Ленты.ру»), МАТИ, РОСНОУ (Российский новый университет – негосударственное образовательное учреждение высшего профессионального образования, основанное в 1991 году – прим. «Ленты.ру»), возможно, МИСИС.

– На какой стадии находится сейчас создание РКЦ?

Только что мы провели конференцию, в ходе которой отбирали первое ядро центра – лидеров будущих исследовательских групп. Где-то к началу осени планируется набрать еще около 50 человек и начать полноценно работать.

– Кто занимается отбором сотрудников?

Для набора сотрудников РКЦ был создан международный научно-консультативный совет. В него входят 10 человек, и их имена представлены на сайте центра. Это ученые с мировой репутацией, работающие не в России. Все они являются директорами различных центров либо просто очень известными учеными в области квантовых технологий.

Вообще, основной отправной точкой в исследованиях, проводимых в РКЦ, станут люди – именно они будут определять направление работ. У лидеров групп будет довольно большая свобода в выборе тематики исследований и распределении выделенных им средств. И консультативный совет будет отбирать этих людей и определять количество денег, выделяемое каждому человеку.

– То есть экспертизу значимости научных проектов РКЦ также будет производить консультативный совет?

Экспертиза центра будет проводиться в несколько этапов. Один из них – текущая экспертиза международным консультативным советом, которая проводится регулярно. Кроме того, у нас есть попечительский совет, который составлен из представителей индустрии и принимает самое окончательное решение – то есть, он утверждает или не утверждает решение консультативного совета. Попечительский совет также проводит ревизию деятельности РКЦ и помогает находить деньги для работы центра.

Кроме того, раз в пять лет планируется созывать внешний совет, который не имеет никакого отношения к РКЦ. Этот совет должен проводить независимую экспертизу эффективности работы центра.

– Существует какая-то утвержденная процедура экспертизы?

Да, конечно. Экспертам предоставляются отчеты центра, кроме того, они оценивают публикации, написанные сотрудниками центра, и другие их научные достижения, включая, например, патенты. Такая процедура оценки достаточно хорошо разработана – подобным образом работают, скажем, институты Макса Планка (сеть научно-исследовательских организаций в Германии, состоящая из 78 организаций – прим. “Ленты.Ру”) и ряд других институтов.

– И если институт получает отрицательную оценку, то его закрывают?

Да, и в той же Германии такое случалось. И если эксперты признают работу РКЦ неудовлетворительной – его тоже закроют.

– Как будет распределяться финансирование групп, я поняла. А каковы источники этих денег?

На сегодняшний день основной источник денег – это Сколково. Кроме того, мы сейчас ведем очень активные переговоры с министерством образования – для того, чтобы получать от него какие-то деньги, необходимо, чтобы была поддержка со стороны вузов. Мы будем привлекать частный капитал и, возможно, финансирование из каких-то еще источников. Так, мы сейчас обсуждаем с европейским научным сообществом возможность претендовать на их гранты.

Но возможность получать деньги из каких-то других источников, кроме Сколково, пока находится в стадии обсуждения. Как правило, частные лица и коммерческие компании готовы поддерживать проекты, подобные РКЦ, только если в них сначала вложилось государство. Финансировать научные исследования, которые имеют долговременную перспективу, для коммерческой компании обычно сложно. Хотя есть и исключения – например, IBM или Microsoft спонсируют подобного рода проекты. Тем не менее, уже сейчас есть ряд крупных российских и иностранных компаний, проявивших интерес к проекту. Так, например, Александр Абрамов из «Евраз» входит в Попечительский совет проекта.

Есть какие-то временные сроки, в которые определено выделение денег? Не получится так, что финансирование РКЦ надежно выделено только, скажем, до 2012-го года, а что будет потом – непонятно?

На сегодняшний день деньги выделены только на первый этап – до конца июля. Решение о продлении финансирования будет приниматься в конце этого месяца. Мы рассчитываем, что, по крайней мере, на ближайшие три года нам выделят надежное финансирование. Что будет дальше, пока сказать сложно, но, уверен, за это время появятся и другие источники, и стабильность центра будет более высокой.

– А на какие сроки планируется заключать договора с сотрудниками центра? И сколько всего человек планируется набрать в РКЦ?

Всего в РКЦ планируется набрать около ста сотрудников, из которых лидеры групп будут составлять 10–12 человек. Это в дальней перспективе. В ближней перспективе планируется нанять 4–5 лидеров групп и плавно увеличивать их количество. При этом в каждой из групп будет около 10 человек.

Лидеры групп должны будут работать в России на постоянной основе – то есть, если речь идет о специалистах, которые сейчас живут за границей, они должны будут переехать в Россию. Мы планируем, что контракты будут постоянными, то есть, грубо говоря, человек может трудиться в РКЦ до пенсии. Хотя центр будет ориентирован на молодежь и, согласно некоторым нашим внутренним ограничениям, мы будем стараться не нанимать людей старше 45 лет.

– На какой срок будут заключаться контракты с молодыми сотрудниками – аспирантами и постдоками ( сотрудник, имеющий степень PhD – аналог российской степени кандидата наук – и выполняющий исследование по проекту длительностью 1–3 года – прим. «Ленты.ру»)?

Со студентами, аспирантами мы планируем заключать контракты на сроки от 3 до 5 лет. А с постдоками будем заключать стандартные европейские свободные договора, которые могут продлеваться на год или два.

– Каков будет порядок зарплат сотрудников РКЦ?

Зарплаты в РКЦ будут на европейском уровне. Мы рассчитываем, что сможем переманить к нам людей из Европы и Америки. А для этого нужны соответствующие зарплаты. Аспиранты будут получать около 2 тысяч евро, постдоки побольше.

– Кстати о степенях – в РКЦ студент сможет получить степень кандидата наук?

Да, причем тут есть несколько вариантов. Первый, самый простой, когда ученый совет, оценивающий диссертационную работу, собирается в одном из тех вузов, с которыми мы сотрудничаем. В 2014 году планируется открытие Сколковского технологического университета, и мы очень надеемся, что нам удастся стать его частью. В университете должна быть программа защит по европейскому сценарию – то есть, студенты будут получать степень PhD. Если это получится, то защиты студентов РКЦ могут проходить в Сколковском технологическом университете.

– Вы говорили, что планируете набирать в РКЦ талантливых молодых ученых. По вашему мнению, какая у них будет мотивация работать в центре? Шансов остаться на постоянную позицию после защиты, я думаю, немного, как и в любом другом месте. При этом центр пока не раскручен, и тот факт, что человек в нем работал, вряд ли поможет ему в дальнейшей карьере. Не получится ли так, что в итоге в РКЦ пойдут работать те, кто просто боится уехать на постдок за границу или у кого не получилось это сделать?

Пока так не получается. Наоборот, у нас уже есть заявления от людей, работающих в Канаде. Благодаря тому, что у нас достаточно мощный международный консультативный совет, центр на виду, несмотря на то, что мы пока не объявляли открытый набор специалистов, на сайт пришло несколько десятков заявок на работу в РКЦ, в том числе из других стран. Так что сейчас наша основная забота – предоставить тем людям, которые хотят у нас трудиться, должные условия.

– А если говорить о российских студентах – вы считаете, что у них хватит квалификации для того, чтобы работать со столь серьезными учеными, которых планируется набрать в качестве лидеров групп? Все-таки, у нас сейчас не самая лучшая ситуация с образованием, а тем более в такой специфической области, как квантовые технологии…

Судя по опыту наших зарубежных коллег, квалификации хватает. Они набирают студентов и аспирантов из России, и эти люди работают очень успешно. То есть пока, несмотря на ухудшение ситуации в образовании, уровень наших выпускников достаточно высок. И эта базовая подготовка позволяет выпускникам быстро осваивать специфические области науки, которые, возможно, были не очень хорошо освещены в их вузах. Кроме того, около двадцати процентов всех ученых, занимающихся квантовыми технологиями, получили российское образование, и это лучшие ученые в этой области.

– Хорошо, предположим, талантливый молодой ученый приходит на работу в РКЦ, получает контракт, защищает диссертацию. Где потом сможет работать этот человек? Получается, что центр будет готовить кадры для заграницы.

Во-первых, мы планируем создать такую схему функционирования центра, при которой в фундаментальной науке будет оставаться меньше половины молодых людей, которые в нем работали. Люди будут защищать кандидатскую диссертацию и либо организовывать собственные стартап-компании, где они смогут коммерциализовать свои наработки, либо уходить в уже готовые коммерческие структуры. Выпускники будут там очень ценными кадрами, потому что они сами разрабатывали какие-то технологии, возможно, получили патенты. Кроме того, они просто хорошо представляют себе, как работает эта сложная наукоемкая область.

Конечно, кто-то будет оставаться в науке, и стабильность системы может обеспечиваться только при условии, что РКЦ не будет единственным в России. Если подобных центров больше не будет, то РКЦ будет готовить кадры для самого себя, и, так как количество позиций ограничено, вся деятельность быстро заглохнет. Для того чтобы этого не случилось, планируется создать при Сколковском технологическом университете около 10–15 центров такого рода. Но это пока только планы – так как университет еще не создан, точных цифр назвать никто не может. Центр должен стать первой моделью новой организации центров такого рода.

Но вообще, как показывает опыт других стран, например Германии, возникновение каких-то передовых центров, которые существенно поднимают планку научных исследований, способствует тому, что и университеты и научно-исследовательские институты тоже переориентируются и стремятся повысить качество своей работы.

– Но у академических институтов нет такого финансирования, как у РКЦ.

Это верно, но, с другой стороны, может быть, оно уже к тому времени начнет появляться. Кроме того, к сожалению, пока они недостаточно конкурентоспособны в сравнении с мировыми институтами, РКЦ же изначально по уровню привлеченных экспертов и модели организации исследований будет соответствовать лучшим центрам квантовых технологий в мире.

– То есть, фактически, создание РКЦ получается таким заделом на будущее? В нынешней ситуации он опережает время и ситуацию…

Судя по тому, как сейчас развивается ситуация со Сколковским технологическим университетом, я надеюсь, что РКЦ не останется единственным. Если мои надежды оправдаются, он станет отличной научной школой. Как единственному центру фундаментальной науки, организованному по такому образцу, РКЦ будет тяжело выжить в России. Очень сложно себе представить, чтобы такое единичное образование оказалось устойчивым, ему нужна питательная среда, источник кадров, партнеры для совместных исследований ими должны стать вузы и новые аналогичные центры.

Беседовала Ирина Якутенко.