Россия впервые замахивается на создание мирового бренда сегмента люкс в косметике. Сама возможность для этого служит показателем комплексной готовности экономики — технологической, экономической и даже ментальной, считает председатель совета директоров ООО «НаноДерм-профи», доктор биологических наук Александр Зимницкий.

Проектная компания ООО «НаноДерм-профи» (Уфа) вывела на рынок первую линейку косметических продуктов долговременного омоложения. Технология двойного инкапсулирования позволяет крему легко преодолевать дермальный барьер: кожа без остатка впитывает драгоценные составляющие. Закономерно, что эффективность использования препарата растет, а необходимое количество и цена при этом снижаются, делая косметику класса люкс доступной для постоянного использования.

Теперь мы должны убедить мир в том, что Россия уже умеет не только запускать космические корабли, но и адаптировать высокие технологии к важному сегменту потребительских товаров, и умеет делать это хорошо, формулирует задачу ученый и предприниматель Александр Зимницкий.

Как космический корабль

— Александр Николаевич, что такое инкапсулирование?

— Наша технология основана в том, что мы научились помещать молекулу внутрь капсулы бета-циклодекстрина. В частности берем мономер уроновой кислоты, из которых состоит гиалуроновая кислота… Вам знакомо это название?

— Каждая женщина сегодня знает, что это биологическое вещество, которое увлажняет кожу и способствует регенерации клеток.

— Да, этот полимер обеспечивает молодость кожи. Так вот нам удалось разрушить гиалуроновую кислоту до мономеров и поместить полученную в результате молекулу внутрь капсулы бета-циклодекстрина размером менее двух нанометров.

— А почему инкапсулирование двойное?

— Потому что это только первая часть технологического процесса. Вторая заключается в том, что из этих капсул мы сделали наносому размером пятьдесят нанометров. И эта конструкция очень эффективно преодолевает дермальный барьер.

— Проницаемость клетки повышается?

— Наносома легко проходит через защитный слой кожи. Более того, она способна пройти через кожу и там разрушиться, но сохранить созданный нами комплекс. Он как космический корабль садится на поверхность клетки, прилипает к ее мембране. В результате адгезии, особого взаимодействия с поверхностью мембраны, комплекс в состоянии инъецировать молекулу, которую мы внутрь этой капсулы поместили, и не просто инъецировать, а провести ее внутрь клетки.

Таким образом, мы добиваемся адресной доставки нужного вещества не только внутрь ткани, но и внутрь клетки, именно туда, где идет синтез нужных веществ и в частности гиалуроновой кислоты. Нам удается увеличить концентрацию мономеров в приядерной зоне цитоплазмы, что приводит к хорошему синтезу гиалуроновой кислоты. В итоге выход ее в межклеточную жидкость увеличивается, происходит насыщение кожи тем, что ей необходимо, будь то белки или полисахариды. Вот научная суть проекта и основа созданной нами нанотехнологии производства косметики.

— В двойном инкапсулировании и состоит ноу-хау?

— Да, такого никто не делает.

Эффективнее и безопаснее

— Основная составляющая процесса — именно в необычном транспорте питательных и увлажняющих веществ в клетку?

— Разумеется, важно и что транспортировать. Мы не только выяснили высокую эффективность уроновой кислоты как омолаживающей составляющей дермокосметических препаратов, но и умудрились доставить ее через защитный барьер кожного покрова. То есть создали управляемый процесс.

— Чем отличается ваша технология от зарубежных?

— Наши коллеги из Германии делают инкапсулирование кремниевой структуры. Но такие структуры обладают повышенной токсичностью.

Надо сказать, что при использовании наших продуктов происходит еще и дополнительная детоксикация — это побочный эффект действия собственно уроновой кислоты. После адресной доставки она используется не только для синтеза гиалуроновой кислоты, но еще и выводит токсины.

Чем старше организм, тем уровень интоксикации у него выше и тем меньше внимания он может обращать на синтез гиалуроновой кислоты для оводнения ткани. Это конкурирующие процессы, и нехватка гиалуроновой кислоты приводит к тому, что организм берет ее сначала для детоксикации, а потом по остаточному принципу дает ей участвовать в процессах увлажнения и омоложения. Мы сумели увеличить концентрацию этого вещества во много раз, что хорошо сказывается прежде всего на самой детоксикации, вместе с тем остается дополнительный резерв для синтеза гиалуроновой кислоты.

— За счет чего у вас это получается?

— Наш крем сделан на основе сахаров. Мы ежедневно употребляем такие с пищей, например с картофелем. А немцы применяют кремний, по сути, песок. Да, он стабилен, красиво работает. Но для кожи нигде не нужен, тем более что в пять раз токсичнее. Так что наш продукт не только эффективнее, но и по безопасности мы опережаем западных товарищей. А это косметологии очень важно.

— На упаковках вашего крема, кстати, написано: после вскрытия использовать в течение трех месяцев. Обычно бывает минимум двенадцать.

— Вероятнее всего, там, где двенадцать, слишком много консервантов.

— А как рассчитывается токсичность?

— Классическим способом: определение такого показателя токсичности, как летальная доза (ЛД 50), — общепринятая практика.

— Есть ли аналоги вашей продукции на российском рынке? В мире?

— В медицине — да, в косметологии нет — в том числе за рубежом. Там косметология тоже не на первом месте: технологии адаптируются сначала в медицине. Мы медицинские технологии досрочно внедрили в дермокосметологии.

— Что подвигло?

— Кушать хотелось: в медицине же никто не платит, все привыкли к бесплатной. А за ликвидацию морщин — готовы платить.

Юдашкин во благо науки

— Ну так недаром говорят, что основная проблема науки в России в том, что она никому не нужна. Как вам удалось совместить научную деятельность с успешным коммерческим проектом?

— Мы с 1991 года в этом бизнесе. Были периоды, когда я занимался только бизнесом. Как только бизнес позволял — сразу занимался наукой. Был то там, то здесь. Никогда не оставлял и не оставляю научную деятельность, тем не менее в курсе всех бизнес-процессов, происходящих в России.

— Жизненная ситуация сложилась таким образом, что вы просто вынуждены были деньги зарабатывать, я правильно понимаю?

— В 1991 году это пыталась делать вся Россия, и мы не были исключением. Вы же из Уфы и знаете, что у нас в Уфе был свой ресторан…

— Да, там пела тогда еще не настолько известная Земфира…

— А еще мы одежду от Вали Юдашкина продавали. В общем, бизнесом занимались различным, но деньги вкладывали в развитие этих технологий: сначала в создание плацентарной косметики, затем в нанотехнологические направления косметологии. Наш бренд «Плазан» вовремя поднялся, он позволил нам иметь какие-то деньги от косметики, чтобы создавать следующий бренд, уже более наукоемкий. Поэтому получилось так, что костяк нашего коллектива — сотрудники лаборатории медицинской биотехнологии академического Института биохимии и генетики, которую я тогда возглавлял.

Пожалуй, да, мы вынужденно в 90-х годах занимались бизнесом. Жизнь заставила. Но меня радует, что нами создается продукт, нанотехнологии, которые уже завтра можно будет использовать в повседневной жизни.

Проклятие примата группы А*

— Ваш проект прошел экспертизу РОСНАНО. Каковы были критерии отбора?

— РОСНАНО оценивает прежде всего экономическую эффективность и то, насколько проект опережает разработки Запада, то есть насколько он конкурентоспособен на международном рынке.

Себестоимость нашей продукции невелика благодаря тому, что наша технология позволяет уменьшить содержание дорогостоящих компонентов, причем не в ущерб качеству. А эффективность вложений высока: косметика легче идет на рынок, ее легче купить. Или в станок вложить деньги, или каждая женщина возьмет по упаковке хорошего качественного крема?! Поэтому адаптировать высокие технологии к товарам широкого спроса, придав им превосходные потребительские качества, гораздо легче, чем сделать то же, производя средства производства.

— И на какие прибыли рассчитывают инвесторы?

— Инвестиции в проект должны принести прибыль уже на второй год в размере 30–40% от вложений. Причем чистую. А на пятый год — 500% от вложенного капитала.

Но тут перед нами стоит еще одна задача или правильнее сказать — проблема. В стране нет ни одного косметического бренда, который мог бы конкурировать, например, с известными французскими. За всю историю России, Советского Союза мы никогда не выпускали косметику сегмента люкс. Считалось, что Россия только качает нефть, газ и тому подобное.

— Ну так у нас выпускать высокотехнологичную косметику — все равно что собирать Lamborghini на ВАЗе… Причина в том, что страна не была ориентирована на этот рынок?

— Не только. Еще и в уровне развития экономики и технологии. Трудно представить, что, скажем так, недостаточно развитое государство типа Ботсваны может выпустить инновационный продукт в косметологии. Хорошие крупные бренды делает кто? Германия, Франция, Япония, ну, может, Америка. Значит, это показатель и уровня эффективности экономики.

Я считаю: то, что Россия впервые замахивается на создание бренда действительно сегмента люкс, служит показателем комплексной готовности экономики — технологической, экономической и даже ментальной. Именно ментальной: в восприятии нашего потребителя исчезают стереотипы в отношении того, что отечественный продукт не может быть качественным.

Перед нами стоит очень трудная задача: мы должны убедить своим качеством, своей эффективностью, что Россия научилась уже не только запускать космические корабли, но и адаптировать высокие технологии к важному сегменту потребительских товаров. И не просто научилась, а уже умеет это делать хорошо.

Компания ООО «Жеспар-Биос» работает на рынке наукоемких технологий в косметике и медицине с 1991 года: разрабатывает и производит косметические средства на основе компонентов плаценты человека и препараты для медицины. В составе компании работают доктора и кандидаты медицинских, фармакологических и биологических наук, предприятие имеет свой научно-исследовательский отдел, который ведет работы по изучению механизмов старения человека. Подход к косметике с позиций медицины дал возможность создать первые в России аллогенные тканевые косметические средства. Компания является единственным в мире разработчиком комплексной системы ухода за кожей и волосами с применением активных компонентов плаценты.

Компания ООО «НаноДерм-профи» создана в 2011 году Российской венчурной компанией и ОАО «Роснано» как инновационное предприятие, занимающееся разработкой и внедрением нанотехнологий в дермокосметологию. Целью деятельности компании является выпуск косметики нового поколения с включением наночастиц, усиливающих воздействие кремов. Плановый объем производимой продукции — антивозрастных косметических средств, средств для очищения кожи и профессиональных средств для косметических салонов — до 120 тонн в год. Косметическая продукция ООО «НаноДерм-профи» прошла все необходимые экспертизы и признана соответствующей лучшим мировым стандартам. Производственная база предприятия размещена в Уфе на косметической фабрике «Жеспар-Биос».

Гиалуроновая кислота — несульфированный гликозаминогликан, входящий в состав соединительной, эпителиальной и нервной тканей. Является одним из основных компонентов внеклеточного матрикса, содержится во многих биологических жидкостях (слюне, синовиальной жидкости и др.). Принимает значительное участие в пролиферации и миграции клеток. Продуцируется некоторыми бактериями. В теле человека весом 70 кг в среднем содержится около 15 граммов гиалуроновой кислоты, треть из которой преобразуется (расщепляется или синтезируется) каждый день.