Председатель совета директоров ОАО «НИИМЭ и завод Микрон» Геннадий Красников в интервью Zelenograd.ru рассказывает о новом производстве микросхем в Зеленограде и о том, почему в России сложно заниматься инновациями.

Геннадий Яковлевич, в конце января у нас была возможность посетить чистое помещение «Микрона» и самим убедиться, что оборудование, закупленное по проекту «90 нанометров» уже установлено, ведутся пуско-наладочные работы, в процессе открытия новое чистое помещение. Тогда же вы сказали, что в апреле-мае может начаться серийное производство на этом новом оборудовании.

Не начаться, а мы получим годные.

Тогда расшифруйте, что собственно означает это «серийное производство». Это потенциальная возможность изготавливать чипы с проектными нормами 90 нанометров с приемлемым процентом брака или это уже какие-то коммерческие заказы?

Когда мы говорим о производстве, в первую очередь имеем в виду, что технология позволяет делать конкурентоспособную продукцию. Это связано с процентом выхода годных, который должен быть очень высоким — под 90% и выше, в зависимости от степени интеграции схем. Для этого технология, оборудование, инфраструктура должны полностью соответствовать требованиям, предъявляемым к данным топологическим размерам.

Поэтому, говоря о сроках запуска «апрель-май», я имею в виду выпуск, так как есть определенный технологический цикл, и с его учетом уже будет произведена готовая продукция, которая пойдет нашему потребителю.

Как я понимаю, с вводом в эксплуатацию линии 90 нанометров, мощность производства на пластинах 200 мм достигнет 3000 пластин в месяц. Если говорить не о технологической, а о коммерческой стороне — как скоро вы сможете загрузить производство на 100%?

Мы планируем полностью загрузить линию к концу 2013 года — началу 2014 года. Это связано с тем, что для загрузки линии есть определенный технологический цикл взаимоотношений с потребителем. Сначала потребители должны получить продукцию, в том числе 90-нанометровую, опробовать ее у себя, поставить в какие-то изделия, провести цикл испытаний, потом должны получить еще опытную партию, и постепенно увеличивать объем.

Везде есть технология: получения изделия, взаимодействия с дизайнерскими центрами, взаимодействия с потребителями. Потребитель микроэлектроники не покупает её, как телевизор в магазине — пришел, увидел понравившийся и сразу купил. Есть цикл — ты должен сначала сделать схему, они должны проверить, что она соответствует параметрам. Потом ты должен поставить партию, они должны ее испытать, посмотреть, что она удовлетворяет требованиям надежности и уже их внутреннего процента выхода годных. Это занимает время.

Какую долю, неважно в деньгах, пластинах или в чипах будет занимать тот или иной тип продукции?

Точная информация связана с коммерческой тайной, но в основном мы ориентируемся на паспортно-визовые документы, на ID, загранпаспорт, универсальные электронные карты — это целый сектор, на который у государства грандиозные планы. Также достаточно большой сектор — банковские карты. Большой сектор по экспорту. Мы сейчас сделали целый ряд интегральных схем, в том числе RFID, и поставляем их на экспорт, особенно в Юго-Восточную Азию, где эта технология быстро развивается и потребности очень большие. Ещё одна важная составляющая — внутренний рынок, в том числе ВПК.

Ваша компания и ваши партнёры уже несколько лет прилагали усилия, чтобы сформировать внутренний спрос на продукцию «Микрона». Как вы считаете, они увенчались успехом, ведь, как вы сказали, основным покупателем остаётся государство?

Мы ставили вопрос скорее в общем, а не конкретно так, что государство должно работать под «Микрон». У нас всё-таки рыночные отношения и ставили более общий вопрос — сформировать условия для производителей микроэлектронной продукции. Мы акцентировали внимание государства на том, что в первую очередь это должно относиться к высокотехнологичной микроэлектронной продукции, где топологические размеры не выше 180 нанометров. И любой желающий, видя перспективы внутреннего рынка, мог бы принять участие, вкладывая, строя, осваивая технологии.

Мы считаем, мы сделали большой шаг вперед в организации государственных структур и создания межведомственных советов по внедрению тех или иных рынков. Нельзя сказать, что этот вопрос мы уже решили. Это работа, во-первых, постоянная, во-вторых, расчитанная на длительный период, а в-третьих, эту работу мы начали практически с нуля. Сейчас заработали межведомственные советы по внедрению RFID, наметились большие новые секторы потребителей, к примеру, Почта России. С помощью RFID можно оптимизировать процесс, как основных почтовых услуг, так и новых. К примеру, с RFID-почтой человек сможет знать в любой момент, где находится его корреспонденция.

Вы сказали, что значительная доля вашей продукции пойдет на экспорт. Насколько вы конкурентоспособны относительно других производителей, к примеру, в странах Юго-Восточной Азии?

Начнем с того что, как я говорил, технологиями EEPROM, Flash обладает не так много компаний в мире. Тем более обладают полным циклом — начиная от самих технологических возможностей и заканчивая грамотными дизайнерами, проектирующими цифро-аналоговые схемы в этой области. Поэтому наша продукция в этом отношении достаточно конкурентна.

Увеличение доли экспорта — тоже вопрос времени?

Конечно, потому что все эти проекты — это длительный цикл. Ты осваиваешь технологию, параллельно осваиваешь изделие, и параллельно работаешь с потребителем. Всё это складывается в определенный технологический цикл.

Если говорить о разработке микросхем — была информация о ваших планах создать собственный дизайн-центр к концу 2011 года. И вы сказали, что он создан и работает, больше двадцати дизайн-центров получили ваши правила проектирования. В какой степени эта работа загрузит производство? Может быть, это отдельное направление вашей деятельности — дизайн не только для производства «Микрона», но и для других фабрик?

Вы правильно заметили, что «Микрон» традиционно выступал и как разработчик технологий, и как разработчик изделий. У нас один из крупнейших дизайн-центров, но он был завязан только на «Микрон». Говоря о создании дизайн-центра, мы подразумеваем два направления работы.

Во-первых, создание необходимых сервисов для других дизайн-центров, чтобы работая на нашей технологической базе, они могли получать такой же сервис, который они сейчас получают за рубежом. С точки зрения back-end’овской части разработки, с точки зрения большого набора по каждой технологии необходимых IP-блоков. Предоставление этих сервисов требовало создания новых рабочих мест.

Во-вторых — разработка интегральных схем, под конкретных потребителей, не ограничиваясь нашими технологическими возможностями, а работая на опережение. Как было у нас и при Советском союзе, дизайнеры должны идти несколько впереди, формируя условия, чтобы производство в дальнейшем могло минимизировать свои топологические процессы. Это должно идти параллельно, а не последовательно. Для модернизации производства у нас уже должен иметься набор заказов и изделий. Это задача нашего и других дизайн-центров. Так уменьшаются риски и повышается эффективность освоения новых технологий.

Вы упомянули о других дизайн-центрах. Насколько велик рынок разработки, проектирования микросхем? Ваш проект «90 нанометров», например, реализуется совместно с РОСНАНО. Одновременно РОСНАНО поддерживает разработки на базе компании «Элвис-Неотек». Насколько это совместимо, дополняет ли друг друга, а может конкурирует?

Конечно, здесь есть синергетический эффект. За эти годы в России сформировалось около 20 дизайн-центров, каждый из которых имеет традиционные связи с той или иной компанией за рубежом. По их технологии они проектируют интегральные схемы и одновременно наращивают коммуникации, базы данных по IP-блокам. Чтобы сориентировать эти дизайн-центры на нашу фабрику, потребовалась большая работа. О каждой компании можно рассказывать отдельно, например, «НТЦ-Модуль» работает с Fujitsu, другая компания работает с X-FAB, третья — с TSMC, четвертая — с Chartered Semiconductor.

Вы делаете попытки сплотить их вокруг «Микрона»?

Да, мы предоставляем им адекватный сервис и постепенно подводим к тому, чтобы они могли производить у нас и разрабатывать на базе нашей технологии изделия, особенно для внутреннего рынка, при этом работая на опережение.

Когда мы говорим о 180 или о 90 нанометрах, мы говорим о возможностях, но не о самих технологиях. Самих технологий достаточно много, и мы составляем road-map вместе с дизайн-центрами. Мы осваиваем современные технологии и совместно с дизайн-центрами проектируем интегральные схемы. К примеру, интересная технология «Германий-кремний» по 180 нм, это СВЧ-технология, получаются 70-гигагерцовые транзисторы, работающие схемы уходят уже в гигагерцы. Совместно с НИИМА «Прогресс» мы получаем работающие схемы. Это технология мирового уровня.

То есть это не экономические, а технологические завязки, не за счет государственного заказа военной области?

Я не говорю, что это военная область, скорее технологически-экономическая. Мы сейчас говорим о внедрение системы ГЛОНАСС. Если смотреть внимательно, там не одна схема, а несколько. Говоря об СВЧ-приемнике, германиево-кремниевая технология как раз выполняет такую функцию.

Вы много говорите о том, что микроэлектронное производство является основой для создания в регионе, вокруг производства некой экосистемы, сообщества отраслевых компаний — дизайн, материалы, сервис, образование. Расскажите, возможно на конкретных примерах, что именно запуск производства 180–90 сделал для Зеленограда. Может быть, какие-то компании здесь локализовали свой бизнес? Мне сразу вспоминается компания Air Liquide, логотипы которой я видел в ваших чистых комнатах. Сначала они пришли на вашу площадку, а сейчас получили контроль над зеленоградским заводом «Логика». Есть ли какие-то другие примеры такого же успешного сотрудничества?

Во-первых, когда мы говорим, что микроэлектроника развивается в кластерах, это понятие несколько шире. По проектам 180 и 90 нанометров с нами взаимодействует более 50 ведущих мировых компаний. Некоторые их них специализируются на создании чистых сред, некоторые производят технологическое, измерительное или аналитическое оборудование. Они концентрируются вокруг нас, например, уже многие годы здесь находятся представительства таких компаний, как Air Liquide, Hager, M+W Zander и других. Много японских компаний-производителей оборудования, которые предоставляют здесь «горячий» сервис, создали рядом с нами создавать свои представительства, чтобы оказывать поддержку по технологическому обслуживанию оборудования. Это десятки компаний.

В качестве примера могу сказать, что долгое время мы измеряли чистоту газов в лаборатории под Парижем, деионизированную воду — под Дрезденом. В этом месяце у нас должна заработать собственная аналогичная лаборатория. Другие компании, которые хотят иметь технологические среды, приближенные к нашим, тоже смогут проводить измерения у нас, а не за рубежом.

Мы начали взаимодействовать с МИЭТом не только в подготовке кадров. МИЭТ получает ресурсы, как национальный исследовательский университет, и заказывает нужное нам аналитическое оборудование. Здесь уже идёт совместная работа, когда мы заказываем у вуза проведение необходимых исследований, к примеру, по рентгеновскому анализу структур, по рентгеновским микроскопам. Подобная кооперация устанавливается с десятками отраслевых и академических институтов, для которых мы выступаем заказчиком.

В результате выстраивается кластер, потому что в той или иной форме мы начинаем взаимодействовать уже не с десятками, а с сотнями компаний. И тем, кто хочет заниматься микроэлектроникой, намного проще, так как не приходится начинать с нуля — все их действия накладываются на определенную инфраструктуру.

Большая работа идёт по кадрам. Если брать аналогичные кластеры, то видно, что микроэлектроника находится там, где существуют крупные технические вузы. Мы создали специальную кафедру в Физико-Техническом институте в Долгопрудном. Это связано с тем, что для дальнейшего развития нужны разные специалисты.

Говоря о сотрудничестве с компаниями другого рода, проходила информация о том, что компания Crocus Technology, занимающаяся магнито-резистивной памятью, возможно разместит производство на площадях «Микрона». В какой стадии сейчас этот проект?

В мире есть достаточно много компаний с интересными технологиями, с которыми мы взаимодействуем. Одна из таких компаний — Crocus, которая занимается новым оригинальным методом формирования постоянно записывающей памяти. Мы с ними сейчас технологически взаимодействуем, создали план, где мы будем потребителями их технологий, будем осваивать их, использовать в изделиях и иметь конкурентное преимущество за счет оригинальности технологии. С точки зрения их производства, я знаю, они сейчас рассматривают разные площадки. Каждый определенный период у них происходит смена смена приоритетов. То они рассматривали себя у нас в Особой экономической зоне, то на площадях «Микрона». Но сейчас, насколько я знаю, они положили взгляд на московскую площадку «АЗЛК».

Вы реализуете проект 90 нанометров совместно с РОСНАНО. Насколько я понимаю, бизнес РОСНАНО в том, чтобы рано или поздно продать свою долю. Как вы оцениваете перспективы роста капитализации вашей совместной проектной компании «Ситроникс-нано»? Кто может быть потенциальным покупателем доли РОСНАНО? Когда может произойти выход РОСНАНО из проекта?

Безусловно, логика РОСНАНО в том, чтобы зарабатывать на развитии проектов. Деньги зарабатываются в первую очередь участием в капитале и затем в продаже своей доли. У нас прописано в инвестиционном соглашении, что РОСНАНО имеет опцион на продажу (put option) — по истечении определенного периода могут продать свою долю акций, предварительно предложив купить ее нам. Для этого должно пройти еще примерно пять лет.

Если РОСНАНО вам предложит, вы купите?

Будем торговаться, все зависит от цены

Вы упоминали, что для проекта строительства фабрики 65–45 в Алабушево в Особой экономической зоне вы ведете переговоры с РОСНАНО, в частности о финансировании этого проекта. Вы предпринимали попытки найти западного партнера, который бы внес свою технологию в этот проект и обеспечил сбыт продукции новой фабрики. При этом в СМИ появилась информация, что государство не будет в ближайшее время финансировать этот проект. Есть ли шанс, что новая фабрика начнет строиться?

Этот проект финансируется в рамках инвестиционного фонда РФ, находится в перечне проектов, но мы загодя актуализируем этот проект. Есть логика последовательного развития, сейчас у нас 90 нанометров, но в перспективе — минимизация топологических размеров до 65–45 и дальше. В сообщении СМИ говорилось о привлечении, помимо инвестфонда, федеральных-целевых программ, таких как ФЦП по электронно-компонентной базе. Об этом шла речь, а не о том, что государство отказывается от финансирования. Государство не может отказаться, так как по этому поводу есть распоряжение правительства. Но так как инвестиции достаточно большие, то мы рассматриваем различные формы финансирования из многих источников. Мы работаем и над привлечением иностранных партнеров. Но к активным действиям по проекту 65–45 мы подойдем, когда проект 90 нанометров выйдет на проектную мощность.

Где-то через полгода?

Да, примерно. К этому времени, я думаю, улягутся политические события. Потому что сейчас по нашим ощущениям будут изменения в правительственных структурах, возможно будет другая конфигурация. Поэтому сейчас не то время, чтобы активно заниматься этой работой.

При этом по проекту 65–45 у вас есть соглашение с министерством экономического развития о ведении технико-внедренческой деятельности в особой экономической зоне. Участок земли, который за вами зарезервирован, останется у вас?

Да, он за нами, мы платим арендную плату, собираемся использовать его именно под этот проект.

На «Микроне» у вас работает, скажем так, старое производство, на пластинах меньшего диаметра. Будет ли оно сворачиваться?

Да, мы сейчас прекращаем 100 миллиметров, передаем его в Воронеж, и переводим на 150 мм. Там есть наша 100-процентная «дочка» — «ВЗПП-Микрон». Производство на пластинах диаметром 150 мм мы сейчас тоже начинаем понемножку сворачивать и переводить в Воронеж — там есть работающая чистая комната под 150 мм. Здесь мы будем развивать в первую очередь 200 мм.

В обсуждениях в интернете проекта 90 нанометров постоянно виден скепсис в отношении нанотехнологий, в отношении возможности в России что-то производить. Говорят: «они обещали, но задержали», «это не настоящее серийное производство», «это распил» и так далее. Как бы вы ответили этим скептикам, которые во многом формируют общественное мнение относительно перспектив высокотехнологичных производств?

Интернет — интересное сообщество, но достаточно своеобразное. Но не всё же наше общество оставляет комментарии в интернете. А те, кто работает — далеки от этого и у них нет времени постоянно…

Я упомянул об обсуждениях в интернете только потому, что там можно быстро оценить реакцию, получить обратную связь. Но скепсис присутствует в разговорах и вне интернета.

К сожалению, не все технически подкованы, чтобы компетентно обсуждать эту тему. Я встречаюсь с таким подходом — если человек научился произносить какое-то слово, то автоматически относит себя к специалистам в данной области. Научился произносить «нанотехнологии» — значит занимаюсь нанотехнологиями, научился произносить «микрон» — уже специалист. А когда пытаешься понять, что он под этим подразумевают, оказывается, что иногда понимает не совсем правильно. А мы занимаемся этой деятельностью профессионально, давно. Я вхожу в совет директоров производителей полупроводниковых изделий со штаб-квартирой в Лондоне, имею некоторый мировой авторитет в этом отношении.

Зачастую этот скепсис состоит из двух частей. Первое, как я уже говорил, люди иногда неправильно понимают некоторые вещи. Например, красиво звучит «квантовый компьютер». Но когда я начинаю говорить, что квантовый компьютер совершенно не является альтернативой обычному компьютеру, то не все это понимают. Также и в нашей области.

Вторая проблема связана с тем, что в России вообще сложно заниматься инновациями. Раньше определенные процессы были выстроены сверху и, если государство какой-то проект делало, то оно ему помогало. А сейчас приходится иногда делать не «благодаря», а «вопреки». Например, при создании чистой комнаты одновременно с её загрузкой, встает очень много проблем — помимо десятков технических вопросов есть вопросы финансовые, формирования рынка, вопросы налогового и таможенного законодательства. Вопросов очень много и некоторые достаточно тяжело решаются. Зная это, люди и делают такие скептические прогнозы.

И когда вопреки этим сложностям делаешь дело и делаешь его профессионально, приходится ещё много времени тратить, отвечая не просто на какие-то элементарные вопросы, а даже на определенный поклеп.

Когда мы запускали линию 180 нанометров, каких только не было слухов, вплоть до того что после приезда [первого вице-премьера Сергея] Иванова мы разобрали оборудование и увезли. Как это возможно? Для того чтобы разобрать оборудование и увезти его, пришлось бы потратить колоссальные ресурсы.

Поэтому для преодоления скепсиса, нужно, во-первых, чтобы в России было, как можно больше таких проектов, не единицы, как сейчас.

Во-вторых, нужно повышать грамотность населения в этом вопросе. Это может быть и наша задача, но и задача журналистов — вникать, грамотно рассказывать. В этом отношении показателен пример Чубайса. В последний свой визит на «Микрон» он уехал в первом часу ночи, потому что лично пытался понять особенности и назначение каждой единицы оборудования. Через эту грамотность приходит понимание.

И, наконец, играет роль и русский характер — зачастую кажется, все, что на западе — хорошо, а все, что у нас — плохо. На самом деле это не так.