Гражданин Сингапура родом из Ленинграда, основатель глобального производителя программного обеспечения Parallels рассказал корреспонденту «Денег» Олегу Хохлову о бизнесе без границ, сообразительности российских инженеров и глупости авторов идеи национальных поисковика и операционной системы.

Вы выпускник Физтеха, в бизнес пришли случайно?

После четвертого курса я начал активно учиться, чтобы уехать за границу. Это был 1992 год. Я не собирался заниматься бизнесом. Коммунистическая система убедила меня, что любой бизнес — спекуляция. Но я помог одному знакомому организовать компанию «Физтех Колледж». На удивление, она до сих пор существует, обучает 6 тыс. человек. Я, впрочем, не понимал, что помогаю создать компанию. Мы собрали студентов и преподавателей и организовали в девяти школах в Москве интенсивные курсы для желающих поступить. Получили $10 тыс., из которых товарищ забрал девять, а я одну. Но по тем временам это были гигантские деньги. Доллар покупали по 5 руб. Стипендия была 100 руб., «Жигули» можно было купить то ли за восемь, то ли за десять тысяч рублей.

Но вы это восприняли как случайную историю?

Да, я просто помог. Нужно было найти преподавателей, договориться со школами, развесить объявления… Потом я сделал еще что-то еще, потом еще. Я сидел в офисе у знакомых с Физтеха. Им надо было, например, перевезти какие-то принтеры из Питера в Москву. Или организовать пересборку компьютеров, купить какие-то процессоры. Я все это делал, не думая, что занимаюсь бизнесом. Где-то к октябрю я сказал партнерам, что хочу уехать. Например, в Италию, заниматься физикой. Они говорят: подожди, тебе же понадобятся деньги. Давай, ты организуешь производство компьютеров в подвале то ли овощного, то ли книжного магазина. В Долгопрудном.

За три месяца я заработал достаточно. Купил дом в деревне, мотоцикл папе, компьютер себе, компьютер папе и еще что-то осталось. Кроме того, научился производить компьютеры. И снова собрался уезжать. Тут они платят мне что-то около $42 тыс. Хорошо помню, как они достали деньги из сейфа. И говорят: давай, ты будешь нашим партнером с долей около 22%? Но ты должен остаться.

Я, кажется, начал понимать, что занимаюсь бизнесом.

Вскоре вы все-таки отправились за границу, но не как ученый, а как предприниматель. Что вас там удивило?

Я сначала оказался в Сингапуре. Потом поехал в Гонконг. Это было связано с покупкой комплектующих для компьютеров, которые мы собирали. Ничего меня не удивило. Чисто все, хорошо. Вот когда я летел в Сан-Франциско в 1995-м, думал, что там все будет супер. А там оказалось грязно, старый аэропорт, некрасиво — по сравнению с Сингапуром.

Я должен был открыть в Силиконовой долине офис по закупке комплектующих. Это дело не очень трудоемкое. Было свободное время. Силиконовая долина, 1995 год. Я решил что-нибудь поделать. Нашей компании, которая делала телевизоры (в 1994-м Сергей Белоусов стал соучредителем компании Rolsen.— «Деньги»), я решил обеспечить качественный бухгалтерский учет. Тогда для бизнесменов необходимость управленческого учета была совершенно неочевидной. Я пригласил в Силиконовую долину Олега Мельникова, который сейчас вице-президент Parallels, за несколько месяцев мы посмотрели пару десятков систем. Но и это дело не могло занимать все время. А в 1995–1996 годах как раз интернет начал развиваться. Мы подумали, что остатком времени правильнее всего распорядиться так: открыть интернет-магазин и продавать те же самые вещи, которые мы отправляли в Россию,— карточки Diamond, шлемы виртуальной реальности и т. д.

Вы не планировали задерживаться в США?

Я никогда не планировал задерживаться в какой-то конкретной стране. Я вообще не понимаю, что такое «задерживаться».

Бизнесменом международного уровня вас все-таки сделало производство софта. Как к этому пришли?

Выбирая систему управленческого учета, мы в начале 1996-го остановились на Solomon Software. Ее можно было получить бесплатно, если становишься реселлером. Мы пытались продавать этот софт в России. Но через несколько месяцев поняли, что для нашей страны он не подходит. Решили продавать его в Азии из нашего офиса в Сингапуре. Я нашел там потенциального продавца. Он оказался наглым, предложил: давай мы станем не просто реселлером, а эксклюзивным дистрибутором в Азии. Я был еще наглее и предложил Solomon`у открыть дочернюю компанию в Азии под их брендом, которая бы фактически принадлежала мне. Так и вышло в 1996-м. Мы начали искать реселлеров в Малайзии, Индонезии, Таиланде, Филиппинах, Лаосе, Камбодже, Гонконге, Сингапуре, Бангладеш, на Мальдивских островах… Локализовать ПО для Азии оказалось не так сложно, как для России.

Параллельно, так как я много времени проводил в Силиконовой долине, я слушал там истории разных людей. Они у меня в голове потом перепутались, как выяснилось, счастливым образом. Мне, например, рассказали о профессоре, который вернулся после бизнеса в профессорскую среду, продал компанию за $100 млн. Ездит на Ferrari, и его все ненавидят, хотя человек хороший. Я понял (как потом выяснилось, ошибочно), что этот человек на Ferrari написал софт для финансовых рынков, и решил заняться тем же. Нанял команду из нескольких русских людей, чтобы они писали софт в Сингапуре…

Почему из русских и почему в Сингапуре?

Я знал только русских продвинутых программистов. Некоторые из них у нас до сих пор работают. Они стали писать софт, чтобы можно было делать расчет цен по разным финансовым производным. А в Сингапуре было удобно, потому что он был не очень дорогим местом и я там часто бывал. Кроме того, я узнал, что там была программа поддержки технологических компаний — National Computer Board, организуемая при участии Microsoft. Нам пообещали $600 тыс. Получили, правда, меньше. Но еще нам помог непосредственно сингапурский Microsoft. Все это происходило параллельно с продажами Solomon.

В 1997 году в Сингапур приехал Билл Гейтс с визитом. Под это дело организовали выставки. На одной из них Билл Гейтс пожал мне и теперь уже главе разработки Parallels Стасу Протасову руки, сказал, что у нас очень крутая архитектура. Мы решили, что мы самые лучшие на свете инженеры. И лучше всех знаем, как писать софт. Мы начали активно убеждать Solomon – компанию, которая профессионально писала ПО 20 лет — что их софт написан плохо, его нужно переписать на нашей крутой архитектуре. Мы это точно знаем, потому что нам сказал Билл Гейтс. У нас был пресс-релиз, куда нам разрешили вставить реплику Гейтса и его фотографию.

В результате ряда случайностей они согласились, и мы начали писать софт для Solomon на нашей архитектуре.

Начать крупный бизнес сотрудничеством с американцами, с благословения Билла Гейтса… Необычно.

Есть много компаний российских, которые сильны на глобальном уровне, такие как «Газпром», «Северсталь», Evraz. Они связаны с сырьем. Но есть отрасли в России, которым следовало бы стать глобальными, но этого не происходит. Например, самолетостроение. Один мой знакомый считает, что Россия должна бы производить современные тракторы. Но производство современных самолетов, автомобилей, тракторов или, скажем, электроники — это отрасли, которые требуют больших материальных активов.

А производитель ПО фактически нуждается в столах, стульях, компьютерах с выходом в интернет. Нужен только человеческий талант. Неудивительно, что в российской экономике растет именно эта область. И среди американских компаний, кстати, быстрее всех растут Facebook, Google, Apple. Кроме того, нашей области сам бог велел быть глобальной. Сейчас уже даже диски возить не надо, ПО «даунлодится» через интернет.

А российские софтверные инженеры — что их отличает?

Цвет кожи, видимо. У индусов вот она темная. У американцев разных цветов бывает. Имеет значение не национальный признак, а особенности среды. Если смотреть на любых инженеров, мы увидим несколько важных свойств. Образованность и сообразительность — это то, что позволяет быстро выполнять задачи, для которых нет известных решений. В России много таких. Все неплохо и со специализированным образованием, которое позволяет писать софт.

Но есть третье и четвертое. Культура работы. Написание софта — все-таки ремесло. Этому не обучить в институте. Нужно обязательно участвовать в групповой работе. Еще десять лет назад такого навыка у наших не было. И сейчас группы российских инженеров работают вдвое менее эффективно, чем американские.

Кроме того, мы все выросли или по крайней мере родились в мире, где были очень хреновые продукты. Сейчас уже непонятно, хорошими ли были инженеры в КБ, которые их создавали, но делали они дерьмовые кружки, карандаши, машины, потому что не было конкуренции. Сейчас все лучше, но наследие в виде непонимания принципиальной разницы между iPhone и каким-нибудь плохим телефоном присутствует. Еще десять лет назад я спорил со Стасом Протасовым, объяснял, почему три клика хуже, чем один. Представьте дверь, перед которой, чтобы открыть, нужно прежде дважды присесть. Какие двери будут покупать — такие или обычные? Коммерческую сущность продуктов в России только начинают понимать, и то в крутых командах.

И последнее: в инженерном процессе присутствуют лидерские позиции. Лидеров в России найти тяжелее всего.

То, что вы открыли в Москве офис фонда венчурных инвестиций Runa Capital, означает, что ориентируетесь вы главным образом на работу с российскими командами?

Мы изначально планировали работать с командами, в которых мы разбираемся. Они в основном русскоговорящие. Но необязательно должны находиться в России.

В России у нас есть стартапы очень технологичные, Jelastic и Nginx. Nginx — это самый лучший в мире веб-сервер, например. Наверное, есть не очень много стран, где уровень образования позволяет подготовить инженеров, которые могут такой сложный софт написать. Германия, Израиль, Америка, Швеция, может быть.

Потом, в США инженеры, которым это по силам, скорее будут работать в Facebook или Google. Ребятам из России с блестящим образованием и опытом сложнее попасть в Facebook.

Еще важная, хоть и менее очевидная российская особенность. Софт и интернет-сервисы можно грубо поделить на адресованные конечным пользователям, среднему и малому бизнесу и большому, включая государство. Большая часть софта российского — Kaspersky lab, «Яндекс», Mail.ru, Parallels, ABBYY, «Контур» и т. д.— направлена на первые две категории. Третье — это сложный сегмент. Он давно существует, не очень быстро растет и в значительной степени контролируется крупными игроками — Cisco, Oracle, IBM, Microsoft.

Зато если большинство американских проектов работают прежде всего на свой рынок, наши — более международные. Например, Касперскому 10% оборота дает Китай. А у Symantec с его Norton AntiVirus — меньше 1%. Позиции в Азии у российских компаний сильней, чем у тех, что выросли в Силиконовой долине или даже в Европе. Это открывает большие перспективы.

Почему наши так хороши в Азии?

(Декламирует страшным голосом) «Да, скифы — мы, да, азиаты — мы, с раскосыми и жадными очами…» Наши хороши в Азии потому, что они там начинают параллельно с Америкой, а американские IT-компании сначала осваивают свой рынок, а только потом Азию.

Но вы-то россиян поначалу приглашали в Сингапур…

Сейчас в России условия стали на порядок лучше. Критический момент — появление Сколково. Появилось много улучшений, даже не связанных с ним напрямую. Где-то полтора года назад они стали явными. Изменилась мотивация. Еще пять лет назад быть IT-работником было не так уж престижно: «Ты кто?» «Я программист».— «А чего ты не в банке работаешь?»

Сейчас в сторону IT-индустрии идет реальный поток денег. И со стороны государства, и со стороны развившихся компаний. Есть много инвестиционных и грантовых фондов. Фонд Бортника, «Сколково», РВК и просто частные фонды. Вот Runa появилась. Сколково можно было бы делать лучше, но и так есть польза.

Как вам такие начинания государства, как национальные операционная система и поисковик?

Глупость. Есть уже у нас национальный поисковик — «Яндекс». И, безусловно, не нужна национальная операционная система. Люди, предлагающие это, настолько не продвинутые, что просто смешно. Это попытка собрать дворовую команду и отправить ее на чемпионат мира по футболу.

Идеи контроля интернета тоже нежизнеспособны?

Интернет нужно регулировать. В Европе и США интернет контролируется. В России если какие-то сайты и закрывают, то редко. В США у моих партнеров гигантские дата-центры, у них постоянно в офисе агенты ФБР. Есть проект Badoo, основанный одним из самых успешных российских предпринимателей Андреем Андреевым. У него почти все время в офисе Интерпол и британская полиция. Постоянно что-то расследуют.

Но меры, которые сейчас обсуждаются в России, чрезмерны. Контроль должен быть хорошо продуман, чтобы пресекать распространение детского порно или кражу кредиток.

Тем, у кого нет предпринимательской жилки, кажется, что все уже создано. Какие новые возможности видите вы?

Очень большой процент людей уже имеет смартфон или планшет. Интернету про таких людей многое известно благодаря их активности в соцсетях. Сейчас это может быть 5% населения. Станет 25%, потом — 50%. Многое нужно будет автоматизировать. Любую часть жизни имеет смысл автоматизировать, если большой процент людей смогут этим пользоваться. Три области прежде всего. Пока образование предполагает хождение в школу, общение только с теми, кто учится с тобой в классе. Это очень примитивно. Медицина тоже не автоматизирована. И государственные услуги. Мне, чтобы получить рабочую визу в Россию, нужно посетить три учреждения и в каждом отстоять очередь. Смысл? Никакого.

Одна из вещей, которые дал интернет, это уменьшение роли государства в формировании общественного мнения. Это видно по твиттерным революциям. Об этом свидетельствует наша Болотная площадь. Транслируем ситуацию на бизнес. В последние сто лет увеличилась роль корпораций, которые давят локальных игроков. Мне кажется, последние получают новые возможности благодаря интернету, облачным вычислениям, к которым прямое отношение имеет моя компания Parallels. Малый бизнес за счет доступа к продвинутым IT-услугам и передачи функций IT-поддержки провайдерам может конкурировать за клиентов с корпорациями. Чем больше малого бизнеса, тем эффективнее экономика. Стагнация возникает из-за бизнеса крупного, когда он не реагирует на изменения и все рушит.

Самый трагичный пример — СССР. Это была самая большая в мире корпорация. И фантастически неэффективная.