Как развивается современная наука о старении и почему его все чаще понимают как запрограммированный процесс самоуничтожения организма? Можно ли заблокировать эту программу? В какихобластях медицины могут быть использованы подобные технологии? Ответы на эти вопросы – в интервью создателя проекта «Ионы Скулачева», разработчика антивозрастной терапии на основе ионов SkQ1 Владимира Петровича Скулачева.

Отношение научного сообщества к Вашей теории постепенно меняется…

Да, только что, в мае, были опубликованы сразу три работы, подтверждающие разные положения нашей гипотезы. Первая из них принадлежит Дун Шен Кэю (Dongsheng Cai) – китайцу, работающему в Нью-Йорке. В его работе речь идет о той части нашей гипотезы, которая говорит о «больших биологических часах», отмеряющих начало старения для различных систем и органов. Скорее всего, в молодости действует запрет на старение, который постепенно отменяется генетически заданной программой. Соответственно, должен быть общий сигнал на старение и сигналы вторичные, адресованные конкретным тканям и органам. И вот Кэй нашел один из таких вторичных сигналов – гонадотропин-рилизинг гормон, вырабатываемый в гипоталамусе. Его функция проста – запустить синтез гонадотропного гормона в гипофизе. Как выяснилось, у стареющих мышей выработка гонадотропин-рилизинг гормона тормозится клетками микроглии – это фагоциты головного мозга. С возрастом они начинают вырабатывать некие белки, атакующие нейроны гипоталамуса, образующие гормон. И если эту цепочку заблокировать, ряд ключевых признаков старения не развивается. Более того, подкожное введение гонадотропин-рилизинг гормона приводит к частичному обращению старения.

А другие работы?

Прежде чем рассказать о них, нужно пояснить, что в рамках нашего проекта мы занимаемся не только старением, но и в целом так называемыми контрпродуктивными генетическими программами, которые ведут к преждевременной гибели индивида – вероятно, в интересах сохранения вида и его дальнейшей эволюции. Для обозначения всех этих процессов мы используем термин «феноптоз» – его по моей просьбе придумал выдающийся филолог, мой друг, ныне уже, к сожалению, покойный Михаил Гаспаров. Речь идет о том, что самоубийство организма посредством самоотравления ядовитыми формами кислорода, вырабатываемыми в митохондриях, может использоваться в разных ситуациях. Медленный вариант – старение. Быстрый – различные формы внезапной смерти после стресса. Существует страшный закон: если организм по каким-то биохимическим параметрам вышел за пределы допустимого, то потом он должен сам себя уничтожить.

Можете привести примеры?

Септический шок. Он вызывается липополисахаридом, который входит в состав клеточной стенки грамотрицательных бактерий. Сама бактерия не использует его для борьбы с организмом, но организм опознает ее по этому веществу. И такое узнавание приводит к массовому воспалению в самых различных частях тела, нарушению проницаемости кровеносных сосудов, поражению внутренних органов – все это нарастает, как снежный ком, и человек погибает в течение нескольких дней. Проблема в том, что это никак не зависит от агрессивности бактерий. Можно ввести крысам «голый» липополисахарид – и это тоже приведет к гибели животных. Принято считать, что происходит слишком сильная реакция иммунной системы. Но я считаю, что столь хорошо организованная гибель должна быть зачем-то нужна.

Зачем же?

Чтобы предотвратить эпидемию. Первый признак септического шока – страшная слабость, полная невозможность передвигаться. Индивид не справился с бактериями и ему лучше умереть, чтобы не заразить других. И некоторые лабораторные исследования, проведенные нами, свидетельствуют о том, что механизм самоуничтожения здесь тот же, что и при старении. И наши ионы тут также помогают: в экспериментах в контрольной группе погибало до 80% животных с аналогичными патологиями, а среди тех, кто получал SkQ1, выживаемость была 100%. Я встречался с реаниматологами – у них огромный интерес к проекту, потому что сейчас эффективных средств борьбы с этим состоянием очень мало.

Другому такому механизму посвящена статья, опубликованная исследовательницей Стефани Фогель (Stefanie Vogel). Она показывает, что в воспалительной реакции при тяжелом течении гриппа участвуют те же белки, что и при септическом шоке. Сепсис, но без бактерий. Ранее мы предполагали, что тут имеют место сходные механизмы, теперь же это положение доказано экспериментально.

И, наконец, третья работа, выполненная нашим конкурентом, британцем Майклом Мерфи (Michael P Murphy).Он первым придумал соединить ионы Скулачева с антиоксидантом, синтезировал молекулу MitoQ и пытался лечить ею болезнь Паркинсона. Ничего не получилось, так как для его вещества оказалось очень сложно определить терапевтическую дозу. На этот раз Мерфи тоже использовал наш ион, но присоединил к нему не антиоксидант, а некий яд. В итоге получилось соединение, направленно действующее на митохондрии, временно выключающее фермент, необходимый для генерации активных форм кислорода. Правда, оно быстро разлагается на составные части и выводится из организма. И, как оказалось, его воздействие очень благотворно при инфаркте миокарда. Площадь поражения миокарда у подопытных крыс, получавших это вещество, сократилась в три раза! То есть Мерфи показал, что при инфаркте запускается все та же программа самоуничтожения, которая действует через митохондрии. И временное нарушение дыхательной цепи в митохондриях в пораженном участке вопреки ожиданиям может оказаться благотворным, а не губительным.

Обратимся к уже имеющимся практическим результатам Вашей работы.

Когда я представлял свой проект инвесторам, то сразу предупредил: старение мы, может быть, и не вылечим, но от заусенец безусловно поможем! И сейчас у нас уже есть чем похвастаться.

В прошлом году на российский рынок был выведен принципиально новый офтальмологический препарат на основе SkQ1 для лечения синдрома сухого глаза – старческой болезни, считавшейся неизлечимой. Капли, содержащие SkQ1 в качестве активного начала, приводили к исчезновению всех болезненных симптомов у 60% пациентов в НИИ Глазных болезней им. Гельмгольца уже через три недели лечения. Сейчас исследования продолжаются в восьми клиниках России и двух на Украине. Есть основания думать, что положительный эффект при более длительном применении SkQ1 может быть еще большим.

Очень часто скептики спрашивают: а не должно ли вещество, вмешивающиеся в столь фундаментальные процессы на клеточном уровне, обладать онкогенными свойствами?

Напротив, оно может лечить некоторые онкологические заболевания, мы это нашли в опытах на животных. Но никаких данных об онкогенности SkQ в ходе наших, да и независимых исследований получено не было. Тут есть два аспекта. Во-первых, крайне низкая терапевтическая концентрация SkQ – благодаря направленности действия вещество эффективно в ничтожных дозах. И второе – оно достаточно быстро распадается в организме. Тот же Мерфи показал, что собственно ион Скулачева, введенный в организм, затем выводится с мочой практически в неизменном виде, ни с чем не взаимодействуя. А второй компонент, пластохинон, мы каждый день получаем вместе с растительной пищей. В общем, нет никаких оснований даже теоретически предполагать какие-либо токсические эффекты.

А как обстоят дела с международным признанием этих достижений?

Сейчас начинается процесс регистрации нашего лекарства в США. Поскольку клинические исследования, которые для этого нужно проводить в Америке, дело очень дорогостоящее, мы начали с орфанного заболевания – увеита. Это позволит сократить число участников, и, соответственно, затраты. Увеит – крайне неприятное состояние, при котором ткани глаза становятся мишенью для собственной иммунной системы. Лечится оно лошадиными дозами стероидных гормонов, с очень серьезными нежелательными последствиями. Сейчас три независимые лаборатории в Миннеаполисе, Эндовере и Санни Вэйле (США) уже подтвердили наши опыты, выполненные на животных ранее в России.

В каких еще направлениях планируется применять SkQ1?

Уже завершены клинические испытания по глаукоме и катаракте, проходившие в России. Результаты готовятся к публикации. В ближайшее время собираемся получить разрешение Минздрава на исследование SkQ1 для лечения макулодистрофии. Есть надежда завершить этот процесс зимой текущего года. Нужно отметить, что первоначально в Министерстве встречали наш проект с большим скепсисом. Слишком уж необычные результаты… Но, к счастью, мы опираемся на принципы доказательной медицины, и всегда можем объяснить, как и почему работает наш препарат. Наш проект – это прецедент поиска. Если мы в результате вылечим какие-то неизлечимые болезни, а старение не вылечим, я буду считать, что проект состоялся. Но самое главное — показать, что работу в этом направлении вести можно, что она финансируется, публикуется в хороших журналах, и что занимаются этим вполне серьезные люди: президент шведской академии наук Б. Кеннон, нобелевские лауреаты Г. Блобель и А. Чехановер, ректор МГУ академик В.А. Садовничий и его группа с мехмата МГУ, президент Российского геронтологического общества В.Н. Анисимов. Среди других участников проекта – ученые из Москвы, Питера, Новосибирска, Германии, США. Уже получен и испытан на животных препарат SkQ для перорального применения. На днях мы подаем заявку в наш Минздрав на клинические испытания SkQ как средства от одной из старческих болезней. Вот тут-то и выяснится, продлевает ли препарат SkQ молодость, как он это делает в наших опытах на лабораторных мышах и крысах.