В «Газете.Ru» завершилось онлайн-интервью с генеральным директором Российского научного фонда Александром Хлуновым. Глава РНФ прокомментировал итоги первого конкурса РНФ, объяснил, как происходило распределение грантов, рассказал о будущих конкурсах Фонда и призвал читателей сообщать о случаях получения денег на одни и те же исследования не только из РНФ, но и из других источников.

— Здравствуйте, Александр Витальевич. Спасибо, что вы к нам пришли. И спасибо, что пришли прямо в самый разгар событий, первый конкурс, подведены итоги. Вопросов от читателей целая масса. Ну, и начнем с серии вопросов как раз по итогам первого конкурса. // Газета.Ru

— Здравствуйте. Давайте начнем.

— Как вы относитесь к тому, что гранты на маленькую группу получили руководители высшего звена: директора больших институтов, ректор МГУ и даже замминистра? Не дискредитирует ли это идею конкурса для малых групп? // физик

— Ну, отношусь как к данности, как к тому, что это случилось. Сразу хочу сказать, что Российский научный фонд ни от замминистра, ни от ректора, ни от одного директора не зависит. Юридическое положение фонда именно создано так, чтобы быть независимым от многих и многих структур, включая и структуры исполнительной власти. Должен не согласиться с этой оценкой. Потому что анализ руководителей, победивших и получивших гранты, позволяет сказать, что только 10% относится к этой категории. 90% все-таки относится к другой категории.

И говорить о том, что в результате конкурса гранты получили только руководители, это, в общем, немножко кривить, это не по-научному.

Действительно, есть замминистра, есть и ректор. Хотел бы сказать, что и замминистра, и ректор, они обладают достаточными научными заслугами. Существенно выше, чем многие и многие, работающие в науке. Ну, в частности, замминистра является членом-корреспондентом, а ректор является академиком.

В конкурсной документации у нас не было ограничения на должности. И, на мой взгляд, это такая достаточно скользкая тема — вводить ограничения на должности.

Тем более что жизнь человека такая, что сегодня он работает здесь, а завтра работает в другом месте. Это, в частности, можно отнести и к президенту Российской академии наук, который некоторое время назад работал в исполнительной власти, в существенно более высоких должностях. Поэтому поражать в правах человека вести научную работу — это будет незаконным.

С другой стороны, конечно, у меня есть и разочарование. Не столько почему получили руководители, сколько то, что идея научных групп предусматривала возможность ограниченного количества людей осуществлять самостоятельный научный проект, который предусматривает возможность выплаты всей необходимой заработной платы, оплаты расходных материалов, проведения конференций. И эта сумма — она сейчас сравнима с теми суммами, которые фигурируют за рубежом и на которые многие читатели ссылаются. Но по результату все-таки гранты получили коллективы с существенно бОльшим количеством людей, который, к сожалению, этот коллектив уже в полной мере обеспечить не сможет. То есть мы получили картину, когда научная группа уже близка к лаборатории. Это где-то порядка 10–11 человек.

Есть у нас и такие победители, их, может быть, там единицы, но есть коллектив 29 человек. Назвать его научной группой, конечно, уже затруднительно. Вот это меня больше всего печалит.

И, на мой взгляд, фонд должен сделать выводы из того, что произошло, и, может быть, ввести не совсем разумное, но вполне оправданное для нашей научной среды, ограничение по количеству участников научной группы.

Потому что идея, которая закладывалась в создание Российского научного фонда, отличается от идеи РФФИ, от идеи других государственных фондов. Она прежде всего направлена на создание условий для того, чтобы научный коллектив в полной мере, за счет гранта, мог осуществлять тот или иной научный проект. Вот эта идея пока с конкурсом научных групп не в полной мере реализована. Вернее, не всегда.

Есть коллективы, которые, к сожалению, будут зависимы от многих других источников финансирования. И здесь у нас головная боль, как эти источники финансирования не перекрещивать, чтобы они не создавали проблем, связанных с требованием бюджетного законодательства недублирования средств. Вот, наверное, в этой части я бы так прокомментировал.

То есть меня проблема того, что этот человек занимает директорский пост, беспокоит, но не в той мере, как беспокоит общая ситуация, когда мы накормить хотим всех, не имея этой возможности.

Мы понимаем, что проект научной группы осуществляется все-таки неким ядром. И хотели бы, конечно, чтобы именно на это ядро и были направлены те средства, а не обеспечить все проблемы той или иной организации или структурного подразделения этой организации.

— Уточняющий вопрос. Правильно ли я понимаю, что первый конкурс во многом получил некие пересечения со вторым конкурсом? Что многие заявки, которые подавались на конкурс, небольших научных групп, они вполне могли бы пойти на второй конкурс, на конкурс лабораторий? // Газета.Ru

— Действительно, те коллективы, которые подавали заявки, они стремились показать себя в самом лучшем свете, и заявка, может быть, была бы избыточна для научной группы. То есть она и по формату, и по диверсификации направлений исследований, может быть, и тянула бы на лабораторию. И мы сейчас получили некое подтверждение.

Первичный анализ тех заявок, которые поступили на экспертизу по конкурсу существующих лабораторий, на 30%, ну, я имею в виду по формальным показателям, по участникам, то, что мы имеем среди победителей научных групп. И для экспертного совета это дополнительная проблема. И они сейчас эту проблему будут решать, пытаясь анализировать пересечения тех конкурсных заявок, которые были по научным группам, и тех конкурсных заявок, которые пришли по существующим лабораториям. То есть это действительно отчасти имеет место быть.

— 1) Каково возрастное распределение руководителей поддержанных проектов? 2) Каково распределение по должностям руководителей проектов? // Алиса

— В отношении руководителей, чтобы завершить эту тему. Хотя, опять же, я считаю, что были системные проблемы, это, действительно, нереализация у нас в полной мере самой идеи возможности осуществления самостоятельного проекта только за счет средств гранта. В отношении руководителей, я назову цифры, чтобы уж не было никаких… У меня есть картинка.

Я уже, понимая, что коль это беспокоит население, то обязательно нужно это сказать. Это по всем должностям, которые…

К сожалению, вчера мне достаточно известный академик звонил, и он мне говорил, что, Александр Витальевич, это тоже несправедливо, вот вы привели данные по поводу количества заявок в отношении получивших, той или иной научной организации, а вам надо было бы поделить это на количество работающих.

Есть институты, в которых всего лишь 83 бюджетных ставки, а есть институты, в которых десять тысяч бюджетных ставок. И, кстати говоря, и старший научный сотрудник в институте, где работает десять тысяч, отличается от старшего научного сотрудника, где всего лишь 80. Но, тем не менее, если это интересует читателей. У нас всего лишь 76 директоров. Причем, надо понимать, что директор института, где 80 ставок, он приблизительно равен по своим должностным обязанностям директору лаборатории, где так же 80 ставок.

Поэтому что здесь сравнивать, если это вообще, ну, представляет какой-то интерес. Тем не менее, 76 директоров. Заведующих отделом — 55. Как их называть там, крупными руководителями, или мелкими, это, опять же, зависит от того или иного института. Есть и младшие научные сотрудники, есть и научные сотрудники, их 12, есть и три ректора. Это всего лишь три на 876. Есть и заведующие сектором, есть даже три президента, такие тоже введены. Есть и заместители директора, их 55. Есть и советники, их трое. Есть и профессоры, их 80. Есть и заведующие лабораторией, их 209 человек. То есть, тем не менее, это самое разнообразное.

Говорить о том, что там исключительно ректор МГУ и заместитель министра, ну, это значит, немножко лукавить с точки зрения результатов конкурса на всю систему поддержки науки.

— Уточняющий вопрос. Все равно это люди уровня не ниже завлаба, или я пропустил. // Газета.Ru

— Нет, вы пропустили. Потому что я подчеркнул, что есть и научные сотрудники, их 12, есть и младшие научные сотрудники. Есть и старшие преподаватели, есть и старшие научные сотрудники, есть и начальники отдела. Здесь порядка 20 должностей, если интересно, мы распределим. Но, опять же, что вы хотите. В результате анализа, наибольшее количество грантов получили заведующие лабораторией — 209. С этим я согласен.

Но что такое лаборатория, вы мне объясните. Лаборатория ФИА — это одно. Лаборатория, скажем, в институте, например, там мы были биологии моря — это другое.

Это разного формата, разные научные учреждения. Ну, например, лаборатория в высшем учебном заведении — это совсем третье. Потому что там постоянных ставок ничтожно мало. Теперь в отношении возрастных.

Прежде всего, надо исходить из того, что гранты получили всего лишь 876 руководителей. Более 10 тыс. человек, руководителей, не получили гранты. Надо исходить из того, что это, действительно, огромная масса, более 90 процентов — они в разряде обиженных.

Тем не менее картинка у нас немножко лучше, чем состояние российской науки. У нас получатели грантов по возрастному срезу помоложе, чем ситуация в целом по российской науке.

Среди них, среди получателей, действительно, согласен, есть люди в достаточно уважаемом возрасте. Как, впрочем, есть и молодежь. Ну, огромное количество вопросов со стороны молодежи. Я хотел бы сказать, что есть пример, который для меня даже удивителен, — грант получил Щербаков, сотрудник, или, вернее, даже… Щербаков Максим, ему 26 лет. И он является руководителем этого проекта. И, в общем, не только для того, чтобы, я понимаю, экспертный совет выносил решение, чтобы удивить научное сообщество, но это, действительно, была блестящая заявка. То есть имеет место быть как то, так и другое.

Основная масса все-таки лежит до 60 лет. Более 50 процентов получателей грантов — до 60 лет. Распределение это у нас имеется на сайте, поэтому каждый может познакомиться. И, разумеется, опять же, с моей точки зрения, наука — она никоим образом не должна делиться на молодежную науку, на пенсионную науку.

Наука — она характеризуется теми результатами, которые она приносит. И, в общем-то, говорить о том, что нам нужно исключительно делать молодежную науку или поддерживать возрастную науку, — это бессмысленно.

Нам нужно поддерживать ту науку, которая дает самые лучшие результаты, в существующем мире, в окружающей нас материи. И если это человек делает в 26 лет, это очень здорово. Как, впрочем, и неплохо, если он и после 80 это делает. Поэтому не будем закрывать дорогу тем ученым, которые, действительно, и в ходе конкурсных мероприятий получили шансы сделать самую лучшую науку, вне зависимости от того, в каком они возрасте имеют место быть. Я, наверное, понимаю, что стоит создавать ограничения по занятию административных должностей, это связано с некими другого рода ограничениями. Но науку возрастными ограничениями — это безумие. И, по-моему, мы не должны к этому идти. Хотя политика поддержки молодежи, которой труднее пробиваться, это политика фонда. И мы в конкурсной документации соответствующие требования, обременения по привлечению молодежи, закладываем.

— В анонсе конкурса постулировалось, что публикации в рейтинговых журналах (из баз данных Web of Sceince, Scopus) будут одним из ГЛАВНЫХ критериев оценки проектов. У меня за последние пять лет среди публикаций — 31 статья из списка Web of Science. Я участвовал в конкурсе по направлению 08 — Гуманитарные и социальные науки. Глядя на список «победителей» конкурса, могу заверить научную общественность, что практически никто из выигравших не имеет такого количества публикаций в самых высокорейтинговых изданиях. Получается, что гранты снова «распилили»… Так стоило ли объявлять этот конкурс, когда его итоги были решены заранее и келейно? Неужели руководство фонда думает, что после такого совкового способа оценки проектов кто-то из серьезных ученых захочет тратить время и силы, чтобы участвовать в таких, с позволения сказать, конкурсах? Честь имею, Я.В. Кузьмин, д.г.н. // Вопрос от Я.В. Кузьмина

— Прежде всего, хотел бы сказать, что у нас имелись в конкурсной документации ограничения по «входному билету». И, в частности, это действительно имело место быть. Но дальше система экспертизы показывает, ну, и она правильная, что фактор публикации, фактор количества статей, он является важным, но не единственным в этой истории.

Важен еще и уровень этих публикаций, важна еще и сама заявка, собственно, актуальность научных направлений и целый ряд других вещей. Они как раз в той экспертной анкете разложены где-то порядка по восьми основным разделам. Хотя каждый раздел имеет там некие подградации, распределяется. И, собственно, эксперты, куда поступила заявка, в том числе и Кузьмина, они рассматривали по всем этим разделам. И, как я понимаю, учитывалась многофакторность именно научного проекта, в том числе и квалификация руководителя, его публикационная активность за прошедший период. Но именно эта оценка была интегральная. Теперь в отношении возможности познакомиться с результатами. Это требование, и мы обязаны даже это требование по закону.

У нас в нормативных документах дается нам 30 дней на то, чтобы каждый руководитель в своем «личном кабинете» получил результаты экспертизы для ознакомления. И мы это требование исполним. Может быть, чуть пораньше, чем 30 дней, но каждый руководитель получит результаты экспертизы в обязательном порядке.

И говорить в отношении «распилов», ну, что все реализовано… я хочу просто ответить: если вы считаете, что это «распил», пожалуйста, не обращайтесь. Если вы не верите в эту систему. У нас количество заявок достаточно высокое. Причем мы не испытываем сейчас сложностей в том, что это очень хорошие заявки.

Должен сказать, и это самый главный, наверное, печальный результат нашего конкурса, что мы могли бы по оценке экспертного совета поддержать в два с половиной раза больше заявок, чем мы поддержали. Мы ограничены теми ресурсами, которые у нас есть.

Поэтому, если кто-то считает, что это «распил», имеется огромное количество других источников поддержки фундаментальных исследований, пожалуйста, используйте их. Но говорить о том, что априори у нас «распил», и подавать сюда заявку, мне кажется, это не очень логично.

Мы рассчитываем, что все-таки мы сумеем поддержать, ну, по крайней мере, еще в два раза больше заявок при дальнейшей работе Российского научного фонда. При той системе экспертизы, или, вернее, системе, которая будет совершенствоваться. И надеемся на то, что ученые помогут нам совершенствовать эту систему экспертизы. Априори называть всех коррупционерами, ворами — ну, это неконструктивный диалог. И надеюсь, что у нас хватит и терпения, и усилий сделать систему экспертизы той, которая достойна российских ученых.

— Когда, на какой временной шкале можно ожидать подобного конкурса вновь? Через год, через два, через три, через пять? И от чего это зависит? // Газета.Ru

— У нас выделено на деятельность Российского научного фонда в 2014 году 11 миллиардов, немножко больше. Состоялось решение Попечительского совета, это главный орган управления нашего фонда, о том, что в этом году будет пять конкурсов. И эти конкурсы поименованы, на сайте они имеются. И все средства, которые выделены, они будут направлены на финансирование научных проектов, в соответствии с этими пятью конкурсами. Четыре из них уже объявлены, один еще предстоит.

В соответствии с законом о бюджете на три года в фонд должны поступить в качестве взноса Российской Федерации дополнительные средства на следующий год, которые позволят нам финансировать не только текущие обязательства, но и иметь возможность объявить иные конкурсы. И после прохождения в Думе во втором чтении закона о бюджете на 2015–2017-й годы мы будем иметь основания попросить Попечительский совет принять решение по той дополнительной сумме, если она будет, и поддержать те или иные конкурсы, которые будут признаны наиболее эффективными.

Скорее всего, речь идет о ноябре месяце. Именно тот месяц, когда рассматривается закон о бюджете в Государственной думе. Вот от этого и зависит наша деятельность. Хотя еще раз подчеркиваю, что, по мнению экспертного совета, количество заявок, заслуживающих поддержки, в два с половиной раза превышало то, что мы сейчас имели возможность поддержать.

— Скажите пожалуйста, какова процедура апелляции и нужно ли ждать рецензий для подачи апелляции? // Николай

— Апелляции как таковой не будет. Потому что решение о поддержке или неподдержке того или иного проекта вынес экспертный совет, состоящий исключительно из ученых. В этой связи апеллировать к коллективному мнению ведущих российских ученых бессмысленно, они свое мнение вынесли. И говорить о том, что вы неправильное мнение вынесли, достаточно странно.

Потому что, ну, коль научное сообщество доверило им выносить это решение, они это и делают. Вместе с тем, мы, как фонд, заинтересованы в получении любой информации, относящейся к нарушению процедур, относящейся к победителям конкурсов, оценке тех экспертиз, которую руководители получат в своих «личных кабинетах», — они могут указать, что эксперт вынес вот по тому-то, по формальным признакам, неправильное суждение. И, конечно, фонд имеет право, опять же, по своим нормативным документам в дальнейшем не привлекать тех или иных экспертов к экспертизе, и в рамках ротации решать иные вопросы, связанные с системой экспертизы.

Может быть, и совершенствовать эту систему экспертизы. Но апелляция имеет конечным итогом пересмотр результатов. Пересмотра результатов не предусматривается. Но информация эта нам важна для дальнейшего совершенствования системы экспертизы. И мы были бы признательны в получении информации, позволяющей нам сделать правильные шаги в нужном направлении.

— Среди людей, присутствующих в списке проектов — победителей конкурса 2014 года на получение грантов по приоритетному направлению деятельности РНФ, присутствует Александр Викторович Чудинов с темой «Социальные механизмы массовых протестных движений в эпоху Французской революции и Наполеоновской империи». Кроме того, что тема его исследования «очень новая и совсем не изученная», он является чиновником ФАНО и координатором работ по внесению изменений в уставы институтов РАН, а также куратором одного из них. Нет ли тут конфликта интересов? // Аристарх

—А в чем конфликт интересов? Человек работает. Здесь, я понимаю, основное — у нас удивительная вообще страна, мы не уважаем чиновников как класс. А если человек хорошо работает и приносит пользу стране, вообще, и работает чиновником? Почему же это наказуемо? Почему те, кто работает в науке, они исключительно позитив приносят, а те, кто работает чиновником, они априори уже должны вот носить на себе «бубновый туз», подлежит расстрелу у стены? Ну почему это так плохо, быть чиновником?

Может быть, мы доживем когда-нибудь до того времени, когда страна будет гордиться как учеными, как врачами, так и чиновниками, от которых, кстати говоря, зависит эффективность развития в не меньшей степени, чем от других категорий работающих.

Тем более что, действительно, если чиновник хорошо работает, помогает разработать правильные уставы, помогает разработать те или иные нормативные документы, федеральные целевые программы, что в этом плохого-то? Даже если он занимается историей Французской революции. В отношении самого проекта, это не мое суждение, если экспертный совет признал этот проект, тематику этого проекта актуальной, ну, я с уважением отношусь к мнению экспертного совета.

— А можно вас попросить напомнить принципы формирования экспертного совета? // Газета.Ru

— Принципы формирования экспертного совета были следующими. На первом этапе, когда в соответствии с законом нам требовалось, чтобы экспертный совет, там прямая есть норма закона, экспертный совет должен был выработать целый ряд нормативных документов, вернее, предложений по ним. Была сформирована, по предложениям Попечительского совета, группа из 15 человек. Она относится к категории людей, имеющих огромный опыт работы в науке и понимающих, что такое нормативные документы. В дальнейшем эта группа была дополнена второй группой, до 63 человек. Была выбраны десятка ведущих ученых по каждой отрасли знаний. Из этой десятки этим ученым было направлено по электронной почте сообщение о том, что кому вы доверяете проведение экспертизы по данной отрасли знаний.

Предусматривалось, что, конечно, они и должны быть очень активными в науке. Но еще присутствовал критерий, кому вы доверяете. То есть элемент этичности, порядочности. И дальше, когда сформировалась «пулька» определенная, мы задали вопрос, уже тем, кто попал в эту финальную «пульку», хотели бы они принять предложение работать в качестве члена экспертного совета. И решение окончательное по формированию вот этих 63 человек принималось Попечительским советом.

Подчеркиваю, что только лишь публикационной активности было недостаточно для того, чтобы оказаться в этой «пульке». Еще требовалось доверие со стороны научного сообщества, которое было выражено в том, что доверяете ли вы проведение экспертизы своей научной работы такому-то и такому-то. Не всегда это совпадало. Большей открытости, чем принципы формирования экспертного совета Российского научного фонда, я не знаю в истории Российской Федерации. Если имеются другие примеры, просил бы их назвать.

— Много говорилось, что важно привлекать молодых ученых. Может, стоит как-то разнести гранты для молодых (скажем, моложе 35) руководителей и остальных. А то получается, что немолодые завлабы дают проекту свое имя, увеличивая шансы на победу. // Алекс

— Действительно, есть проблема продвижения молодежи в науке. Я считаю, что в общем сейчас у нас позитивная тенденция по привлечению молодежи в науке. Но закрепление и развитие — такие проблемы по-прежнему имеют место быть. И, действительно, нужны специальные мероприятия по поддержке развития молодежи в науке. И было принято решение, что те конкурсы, которые хорошо себя зарекомендовали, в рамках РФФИ и РГНФ, а у них известный конкурс там «Мой первый грант», который действительно получил признание со стороны научного сообщества, — мы ни в коем случае не будем дублировать этот конкурс. Этот конкурс по-прежнему станет знаковым в ряду мероприятий, поддерживаемых РФФИ и Российским гуманитарным научном фондом.

Должен сказать, что конкурс там также достаточный, приличный. Хотя, конечно, не столь вот большой, как в Российском научном фонде. Но все равно этот конкурс достаточный, и имеются шансы у многих талантливых молодых людей получить этот первый грант, который позволит реализовать тот или иной научный проект, в соответствии с имеющимися научными планами.

Я понимаю, что у РФФИ есть возможности пересмотреть и цену этого гранта, и, в общем, совет РФФИ рассматривает эти вот планы и будет принимать соответствующие решения. Но дублирование будет нецелесообразным. Потому что с одной и той же работой будут заходить в два адреса: здесь не получил, получу там. И это не совсем правильно. Тем более что в системе экспертизы все-таки в основе ученые, которые работают и у нас, и, в любом случае, они все равно получают, именно они делают оценку, вне зависимости от адресов распределения этих денег.

Поэтому пока мы рассматривали на Попечительском совете этот вопрос и признали целесообразным Российскому научному фонду не концентрироваться на специальных мероприятиях по поддержке молодежи. Опять же, у нас в законе оговорено, что все-таки фонд поддерживает проекты мирового уровня. И если эти проекты будут подаваться молодежью, это здорово, но нет ограничений и по другим возрастным категориям.

— Уважаемый Александр Витальевич! Работа, начатая РНФ, благородна и направлена на поступательное развитие России. Вопрос: планируется ли фондом возобновление конкурса на постоянные ставки для ученых? // Владимир

— Вообще, понятие «ставка» — это, конечно, давно ушедшее понятие. Но, тем не менее, оно связано с деятельностью конкретного научного или образовательного учреждения. И ставка, если так можно назвать, она регулируется в рамках трудового законодательства. Я знаю, что есть поручение президента в отношении того, чтобы министерство, правительство представили предложения по введению постоянных ставок для ограниченного числа выдающихся ученых.

И эта проблема исполнительной властью решается. Она связана с тем, что, действительно, если это будет признано целесообразным, в научных и образовательных учреждениях появится небольшая категория людей, которая получает постоянные позиции, с, правда, обязательной аттестацией их деятельности на протяжении какого-то там периода времени, высокооплачиваемые позиции, которые им позволяют концентрироваться не на написании огромного количества заявок, грантов, а действительно на системных таких приоритетных вещах, в том числе и связанных с подготовкой смены себе или же подготовкой высококвалифицированных научных кадров. Но это не проблема грантовой системы.

Грантовая система поддерживает научные проекты, а не заработную плату. Это несколько другие вещи, и Российский научный фонд, конечно, не может объявлять конкурс по поддержке так называемых постоянных ставок, такого быть не может. Грант — он дается на выполнение научных исследований, это прямая норма закона о Российском научном фонде.

— Нельзя ли упростить регистрацию зарубежных партнеров в совместном проекте? // Базаров Б.Г.

— Наверное, можно упростить. Я просто не понимаю, в чем сложности. Что упрощать-то? Мы долго рассматривали условия проведения этого конкурса. И если вы обратили внимание, они самые щадящие, которые существуют в Российской Федерации. Они более щадящие, они более упрощенные, чем по мегагрантам. Но уже более упрощенные — это можно тогда просто и не приглашать этих иностранных ученых, чтобы они работали, чтобы они там просто сидели, а мы их там ставили. Куда уж более там, мы там требование месяца.

Требование месяца — оно совсем простое. Оно обусловлено тем, что человек, даже имеющий так называемую vacation, в рамках vacation может просто вот этот период времени провести в реализации кооперационного проекта с российскими учеными. Уж куда еще проще.

— Добрый день! Кажется, предполагалось, что РНФ объявит пять конкурсов, а тут объявлено только четыре. Когда будет пятый, как он будет называться и в чем он будет заключаться? Спасибо! // Олег

— Ну, мы объявили пять конкурсов. Информация по названию этих конкурсов имеется, это решение Попечительского совета. Четыре из них реализованы уже, сбор заявок, где-то уже даже, видите, первые победители. Пятый, действительно, мы еще конкурсную документацию не разместили, и, собственно, заявочная кампания еще не начата. 13 мая состоялось заседание Попечительского совета, который рассмотрел основные подходы к проведению конкурса по реализации научных программ, предусматривающих развитие научных и образовательных организаций.

Это был непростой разговор, порядка двух часов. И мы в основном согласовали контуры этого конкурса, который будет предусматривать выделение средств на программы исследований для целей развития научных и образовательных организаций. Под этой мудреной фразой предусматривается то, что, как правило, сегодняшняя деятельность научных и образовательных организаций направлена на решение вопросов приоритетных. И это правильно, именно там могут достигаться наибольшие результаты. Но таким образом мы потихоньку исчерпываем тот запас, который был накоплен ранее, может быть, и предыдущими поколениями, те заделы, которые реализованы ими. И даже хорошо работающая научная образовательная организация через некоторое время может исчерпать эти заделы. Поэтому этот конкурс будет предусматривать финансирование научных проектов задельного характера. Тех, которые могут выстрелить в период 8–10 лет в будущей деятельности научных организаций. Кроме того, сегодняшняя деятельность научных и образовательных организаций по приоритетам, по реализации приоритетов рождает дисбалансы.

Ну, например, это было хорошо заметно по образовательным учреждениям, когда приоритеты существенным образом выделяли те выпускающие кафедры, которые ориентировались на эти приоритеты. Вместе с тем мы понимаем, что основа и образовательной, и научной организации — это все-таки, ну, скажем так, те кафедры, которые закладывают фундаментальные основы математического, физического, не знаю, экономического образования. И зачастую они были не связаны с реализацией этих приоритетов. Создаются дисбалансы. И предусматривается возможность, что такая программа будет не исключать возможность решения этих кадровых дисбалансов. То есть, таким образом, будут решаться проблемы и укрепления кадрового потенциала научной образовательной организации, и проведения исследований задельного характера. Как, впрочем, и создание какой-то наукоемкой продукции. Были долгие дебаты, допускать ли с ограничениями организации к этому конкурсу, так как некоторые организации уже имеют финансированные программы развития, или без ограничений.

Принято решение — без ограничений, но уравнять, ввести «входной билет», который будет одинаков для научных и образовательных организаций. То есть требования по активности в науке будут одинаковыми и для тех, кто считает это самым главным и получает за это заработную плату, и для тех, кто самым главным в своей деятельности все-таки считает образовательную составляющую, но без ограничений. Предусматривается финансирование таких программ исследований до 150 миллионов в год. Хотя 2014 год, с учетом того что мы планируем подвести итоги в октябре-ноябре, будет иметь меньшее финансирование. Но деньги не пропадают, будут восполнены в полном объеме для победителей в 2015 году. И предусматривается также 25-процентное софинансирование. Оно возможно из трех источников. Из источника самой организации, мы знаем, что целый ряд и научных, и образовательных организаций имеют собственные источники. Это могут быть и деньги учредителя. Такие беседы прошли у нас с руководителем ФАНО, как, впрочем, и с Минобрнауки. Могут быть и деньги сторонних организаций, бизнеса, которые также заинтересованы в развитии данной организации. Для чего нам это важно. Для того, чтобы программа развития не являлась единственным, таким конечным там на пять лет источником, а и учредитель был бы заинтересован, да и, собственно, сама организация была заинтересована в дальнейшем продолжении этого рода исследований, по окончании финансирования фондом данной программы.

Предусматриваются также системы экспертизы, она будет трехуровневой. С подключением на первичном этапе трех экспертов, выделением определенной финальной «пульки», которая будет экспертным советом определена. И в дальнейшем уже финальная «пулька» будет подвергнута дополнительной экспертизе. И дальше экспертный совет уже в рамках имеющихся секций будет на панельных дискуссиях рассматривать все программы. Принято решение о том, чтобы ввести некую региональную квоту. Но не финальную уже, а сделать по принципу так же, как проводятся, скажем, Олимпийские игры.

—На Олимпийские игры по фигурному катанию, скажем там, в парном катании страна может представить только три пары. Это не значит, что обязательно какая-то из них должна победить. Но, тем не менее, количество участников финальной «пульки» будет ограничено. И мы постараемся, чтобы Российский научный фонд, это государственная миссия Российского научного фонда, развивал не только Москву, в меньшей степени Санкт-Петербург и Новосибирск, а это история Советского Союза, и ничего с этим не сделаешь, 70% потенциала было заложено, именно наша история, — но и другие регионы.

—Хотя, опять же, региональная квота не гарантирует, что из какого-то федерального округа обязательно будет победитель. Все равно победитель будет достойный, но будут некие такие ограничения, связанные с количеством тех, кто попадает в финальную «пульку». Вот, собственно, это пятый конкурс, который мы планируем объявить в 20-х числах июня. Нам нужно еще раз доложить, уже после всех замечаний, высказанных членами Попечительского совета, вот это комплексное вИдение этого конкурса, и разработать конкурсную документацию. И мы это сделаем 20 июня, конкурсная документация и, собственно, заявочная кампания начнется и по этому конкурсу.

—Дадим два месяца для подготовки соответствующих заявок. Я просил бы как-то уже нацелиться. И понимаю, что это летний период, но нацелиться на необходимость желающих вот уже этой работой заняться. Мы не требуем ничего такого сверхъестественного. И статистический материал будет связан с той отчетностью, которую любая организация дает в Росстат, и не более того. А, собственно, программа, если она будет изложена там на нескольких листочках, нам ее достаточно для проведения экспертизы.

— Вы упомянули Олимпийские игры. Я вспомнил, вчера, общаясь в институте, меня просили задать вам такой вопрос. Вот по первому конкурсу было распределено грантов на общую сумму 4 млрд рублей. А бюджет Олимпиады в Сочи составил, ну, там 50 млрд долларов, по неофициальной информации. Вот финансирование науки в нашем государстве могли бы вы как-то прокомментировать? Много, мало, недостаточно, достаточно… // Газета.Ru

— Ну, опять же, я, как руководитель Российского научного фонда, могу сказать, что по результатам первого конкурса мы могли бы поддержать в два с половиной раза больше работ, они приблизительно такого же уровня, что и победители. Конечно, с этой точки зрения, я считаю, денег пока недостаточно. Сравнение официальных данных, а четыре миллиарда — это совершенно официальные, с $50 млрд, почему-то переход с рублей на доллары, — не могу сказать, я вообще не видел таких официальных оценок, тем более в миллиардах долларов. Видел другие оценки, которые высказывались руководством правительства, по финансированию затрат на Олимпийские игры. Они иные.

Что касается финансирования науки. На самом деле, мы имеем существенное повышение динамики финансирования науки. Другой вопрос — это те дисбалансы, которые имеются в этом финансировании. На мой взгляд, сейчас крен сделан на финансирование прикладной науки, что не совсем правильно. Потому что есть действительно экспертные оценки по соотношению финансирования государством фундаментальной и прикладной науки.

С точки зрения прикладной науки, все-таки основное бремя расходов должен нести российский бизнес. Что, к сожалению, не имеет место, и пока у нас немножко искривленная картина, которую разумно было бы поправить и увеличить финансирование на фундаментальные исследования.

— Странно видеть мнение коллег о том, что поддержаны в основном группы под руководством академиков и директоров. В нашей организации среди поддержанных проектов много проектов от руководителей в возрасте до 40 лет. Расскажите, пожалуйста, когда поступит финансирование по поддержанным проектам? Каков порядок заключения договоров с РНФ? // Алиса

— Еще раз подчеркиваю, что Российский научный фонд никакой дискриминации ни по возрасту, ни по гендерному признаку не делает. Поддерживаются научные проекты. Возвращаясь, неправильная трактовка: директоров там всего 10%, 90% — не директора.

Уважаемые, ну, неправильно в науке опираться на ложные факты. Такая статья у вас нигде не пройдет, результаты никем не будут признаны. В отношении заключения соглашения. Прошло правление фонда, вчера, и мы утвердили форму соглашения. Это соглашение, как и сказано в наших обязательствах, в 20-дневный срок поступит для подписания, соответственно, победителями. И в самое ближайшее время всем будет разослано данное соглашение для подписания. После того как мы их получим подписанными назад, мы обязуемся в самые короткие сроки осуществить необходимые платежи. Ну, может быть, в течение там 10–15 дней.

Система у нас практически отлажена. Мы постарались нашу информационно-аналитическую систему совместить с системой банка «Клиент». И будем просить наших партнеров в банке, чтобы они эту работу сделали оперативно. И считаю, что до конца июня деньги, при совместной оперативной работе, поступят уже в соответствующие научные коллективы, и можно будет их тратить на те направления, которые и запланированы.

— Вопрос про отчеты. Когда надо будет отчитываться: в конце календарного года или спустя год после момента подписания договора? // Газета.Ru

— Нет, в конце календарного года. Потому что по закону мы обязаны, у нас есть форма отчетности самого фонда, по закону мы обязаны делать соответствующий отчет президенту Российской Федерации о том, что нами сделано по текущему году. И этот отчет, конечно, будет делаться на основании тех отчетов по грантам, которые были поддержаны Российским научным фондом.

Разумеется, мы, надеюсь, и вы считаете, разумные люди, мы не считаем, что в этот короткий период, первичный период реализации научных проектов, трудно ожидать публикации в научных журналах, понимаем, что это, как правило, полуторагодовой период. И, действительно, ну, просили бы написать, будем к этому относиться разумно, просили бы написать то, что имеет место быть, но никак не приукрашивать эти вещи. Да, конец календарного года. Это будет оговорено в соглашении. Сроки, форма — все это будет оговорено. И, в соответствии с этим соглашением, каждый грантополучатель будет готовить и направлять этот отчет.

— А кто будет работать с отчетами? Предположим, отчет в конце 2015 года, а группа там не сделала ни одной публикации. Будет ли у нее прекращено финансирование? Кто и как будет принимать решение? // Газета.Ru

— Экспертный совет. С привлечением того корпуса экспертов, которые имеются у Российского научного фонда. Мы его, конечно, будем улучшать всячески. Но суждение будет экспертного совета. Хотя в части целевого использования там есть некие такие обязательства, что целевое использование на науку, мы будем просить и некие финансовые документы нам направлять. Но это уже те структурные подразделения, которые заняты финансированием у фонда. По науке изучать будет экспертный совет и корпус экспертов. Сотрудники фонда к этому не привлекаются. Как, впрочем, и к системе экспертизы.

— В отчетах упор будет сделан на какие-то количественные показатели, которые в том числе руководители заявок сами определяли, что вот там планируем выпустить за три года столько-то публикаций? И второй вопрос. Вот, предположим, поставили они себе такой показатель: 10 статей в Web of Science. А они написали только три, но все три в Nature. Это успех будет или невыполнение? // Газета.Ru

— Опять же, это прерогатива экспертного совета. Решение о поддержке или неподдержке выносит экспертный совет. Как, впрочем, мы видим в положении об экспертном совете, он выносит решение о рекомендациях по продолжению финансирования не только на период после трех лет до пяти, но и на период, скажем, после двух лет работы. Если экспертный совет примет, что этого достаточно, соответственно, фонд, сотрудники фонда будут осуществлять все платежи в необходимом объеме. Решение выносят те ученые, которые работают.

— В чем принципиальное отличие конкурсов, которые организует РНФ, от конкурсов, которые проводило Минобрнауки по ФЦП «Кадры» и постановлению №220? Зачем вы дублируете функции министерства, да еще столь экзотическим способом — убивая ФЦП «Кадры», в которой инструментарий по поддержке ученых — особенно молодых — был гораздо шире? // Алексей

— Ну, первое, никого мы не убиваем, у нас ни кладбища, ни похоронного бюро нет. Вообще, я в своей деятельности стараюсь что-то создавать и никогда никого не хоронил. Кстати говоря, имел отношение все-таки к разработке федеральной целевой программы «Кадры», и говорить о том, что мы кого-то убиваем, ну, некорректно. Хотя бы надо сделать было то, что было сделано нами, а потом уже судить об этом.

Считаю, что федеральная целевая программа в соответствии с законодательством — это государственный контракт. Государственный контракт в фундаментальных исследованиях — это бессмыслица. Во-первых, государственный контракт у нас базируется на том, что есть потребности у физического или у юридического лица выполнить такой-то объем работ и получить такой-то результат. В фундаментальных исследованиях у нас нет ни физического, ни юридического лица, заинтересованного в получении научных результатов фундаментального характера, это нонсенс.

Нонсенс — формирование тематики государственного контракта. Ни один из чиновников, поверьте, я это немножко знаю, потому что был таковым, не способен сформировать тематику государственного контракта. Финансирование фундаментальных исследований по государственному контракту является бессмыслицей.

Тем более что конкурсная комиссия по федеральным целевым программам состоит из чиновников. Теперь, когда мы используем термины «убивать», я просил бы понять, кого мы убиваем-то, когда впервые система, когда ученые принимают решение о поддержке? Когда, действительно, научные коллективы имеют право инициативно предлагать те проекты, которые, с их точки зрения, с точки зрения логики развития науки, являются самыми лучшими, где здесь кладбище, где здесь убийца?

— Я так понимаю, что средства из ФЦП «Кадры» были переброшены… // Газета.Ru

— Средства у нас из федерального бюджета. У нас имеется огромное количество федеральных целевых программ, которые в рамках закона о бюджете не были поддержаны. И если наш уважаемый читатель уже проложил дорожку к федеральной целевой программе, но ему эту дорожку там кто-то перекрыл, это одно дело, и у меня, конечно, вопрос, что это за дорожка. И почему он так недоволен, когда выбрана система, которая, с точки зрения самих ученых, наиболее эффективна.

Во-первых, нет необходимости по соответствующим требованиям бюджетной классификации распределять средства. Нет необходимости сдавать эти средства в конце года в бюджет. Что хорошего в системе государственного контракта, в сравнении с грантовой системой? В чем это? Вот, если можно, то беседу надо вести на уровне аргументов. Я привел аргументы в пользу грантовой системы. Пожалуйста, хоть один аргумент в пользу контрактной системы для фундаментальных исследований.

Государственный контракт может быть определен для нужд государства, для нужд экономики, для нужд общества. И эти нужды должны быть четко сформулированы. А потом эти нужды должны быть реализованы. Тот результат, который получен в рамках государственного контракта, должен пойти в использование либо в экономике, либо для социально-экономического развития. Ну, это может касаться медицины. Фундаментальные исследования как этого вопроса касаются?

— Из названий поддержанных проектов хорошо видно, что многие коллективы получили поддержку на тематики, давно финансируемые по госзаданию. При этом многие коллективы, возможно, не получили поддержки, именно потому, что формировали относительно новые для себя темы в заявках. Каким образом будет проводится оценка соблюдения правила, изложенного в п. 13 конкурсной документации, и про которое вы неоднократно упоминали как про одно из центральных правил, для неукоснительного выполнения. Будут ли открыты результаты таких проверок на сайте фонда? Как предполагает фонд проводить сбор данных по этому вопросу? Как вы можете объяснить, что отдельные лаборатории получили до семи проектов — смогут ли они отчитаться одной-двумя статьями, в которых будет указана поддержка всеми семи? Будут ли размещаться копии отчетов в открытом доступе на сайте фонда? Как вы можете объяснить получение грантов сравнительно слабыми руководителями? Например, проект по тематике находится на стыке молекулярной и системной биологии — одних из самых высоко цитируемых областей. Руководитель при этом с общим цитированием 80 и индексом Хирша 5 в почти 60 лет? «Удивительно», но он является постоянным соавтором одного из членов экспертного совета фонда. Соответствует ли это букве конкурса и духу фонда? // Андрей

— Вчера я подписал обращение в адрес Ливанова, Котюкова, в адрес Панченко и Фридляна, РФФИ и РГНФ, с просьбой проанализировать те проекты, которые получили поддержку со стороны Российского научного фонда, на предмет их дублирования по госзаданиям, или же по тем грантам, которые выдавались государственными фондами. Мы надеемся, что мы получим соответствующую информацию. Одновременно сейчас наступает пора подписания соглашений между Российским научным фондом, руководителем научного проекта, как, впрочем, и руководителем той научной организации, где будет реализовываться этот проект. И в рамках данного соглашения записан пункт об отсутствии дублирования средств, в том числе по государственному заданию.

Если мы получим документы, подписанные руководителем учреждения, руководителем научного проекта, что они обязуются, что этот проект не финансируется государственным заданием, а в дальнейшем либо читатели, либо руководители фондов, либо руководители федеральных органов исполнительной власти нам представят неопровержимые доказательства обратного, мы попросим эти деньги вернуть в фонд.

Такая, ну, не то что возможность, а такое обязательство содержится в том соглашении, которое будет подписываться. Что если они, ну, немножко покривили душой, а может быть, и не немножко, они обязаны эти деньги вернуть в фонд. Но, соответственно, мы будем делать выводы не только в отношении судьбы данного научного проекта, но и в отношении возможности в дальнейшем поддерживать проекты как со стороны данного руководителя, так, может быть, и будем уже общаться с руководителем научного или образовательного учреждения, который тоже поставил подпись, что такого рода проекты в рамках государственного задания не финансировались.

Поэтому, уважаемые читатели, если у вас имеется соответствующая информация, просим ее направить в адрес Российского научного фонда, мы были бы вам благодарны за это.

— Вот выходят статьи. В них благодарность и Российскому научному фонду, и РФФИ. Здесь противоречие будет какое-то? Или надо в каждом конкретном случае смотреть, может быть, там четко расписано: Российскому научному фонду благодарность в целом за проект, а РФФИ там за какую-то небольшую часть там, за студента приехавшего или еще за что-то. // Газета.Ru

— Ну, это такой вопрос частный. Он зависит от того, за что вы благодарите. Если вы корректно благодарите РФФИ за что-то, ну и благодарите. Я, действительно, это очень поддерживаю. Если вы благодарите Российский научный фонд за реализацию научного проекта, это тоже нормально, и это соответствует. Вот за что вы благодарите.

Я должен сказать, что я за то, чтобы вы благодарили. Но именно за то, что фонд поддерживает. Но не надо благодарности за то, что фонд не делает. Если мы не финансировали те работы, которые, скажем, финансировал Российский фонд фундаментальных исследований, я очень прошу, не благодарите нас за это.

— Это к вопросу, вот в вашем заявлении на конференции научных сотрудников, что когда человек берет средства из разных фондов на одно и то же, что это, по сути, получается уже мошенничество. И из-за этого многие, как я понимаю, перепугались, что, мол, можно ли сразу несколько благодарностей разным организациям указывать. // Газета.Ru

— Знаете, я привык в своей жизни, что благодарности я редко слышу. Самая большая благодарность — чтобы меня не наказывали. Вернусь вот к самому началу, принципиально важному для меня.

Вообще, Российский научный фонд замышлялся скорее всего не для того, чтобы поддерживать сохранение науки, а именно для развития наиболее эффективных коллективов, способных осуществлять научные проекты мирового уровня. Поэтому я и говорил, что с точки зрения научной группы нам бы было бы желательно видеть работоспособный коллектив из трех-четырех человек, который обеспечен в полной мере финансированием по гранту Российского научного фонда. Когда мы видим коллектив из 29 человек, мы, нормальные люди, понимаем, что, поделив сумму на 29 человек, явно средств не будет хватать.

Явно надо будет искать дополнительные средства. Будут ли они получены в РФФИ, по государственному заданию, для нас это предмет тоже пристального интереса. И в том числе и головная боль. Нам было бы очень желательно, чтобы идея создания Российского научного фонда, связанная с финансированием самостоятельных проектов, была корректно реализована. Поэтому призывал бы своих читателей, и тех, кто… не находить возможность поблагодарить за что-то там, а действительно заниматься тем, что создать коллектив, способный реализовать именно этот научный проект на именно эту сумму финансирования.

— Предположим, через год вы объявляете новый конкурс отдельных научных групп. Вы, с одной стороны, говорите, что в вашем понимании это 3–5 человек. А в распределении максимум приходится на интервал 8–10 человек. // Газета.Ru

— Внесем коррективы в конкурсную документацию, ограничим фантазию людей по формированию коллектива из 29 человек. Посоветуемся с экспертным советом, и назовем корректную цифру, что мы понимаем под научной группой. Если требуется, как это часто в России бывает, указание «сверху», сколько должно, хотя я не приверженец вообще этого, ну, постараемся внести это ограничение в конкурсную документацию. Но боюсь, что буду опять обвинен в том, что это полная чушь, что опять вы Эйнштейна зарыли. Ну, коль возникают вопросы, как благодарить и сколько благодарить, постараемся, чтобы этих вопросов не было.

— Еще вопрос по победившим заявкам. Будете ли вы какую-то информацию о содержании заявок выкладывать в общий доступ? А также будут ли выложены в общий доступ отчеты? И будете ли вы популярно рассказывать о работах, которые были сделаны этими группами? // Газета.Ru

— Первое, мы обязаны. Вообще, я считаю даже не столько это обязанностью. Все-таки деньги носят бюджетный характер, и, с моей точки зрения, граждане, которые формируют бюджет, они имеют полное право доступа к той информации, на что потрачены эти деньги. В этой связи мы в месячный срок, наряду с… ну, это имеется в виду после 20 мая уже, прошедшего, в месячный срок мы в общий доступ выложим аннотации научных проектов, получивших поддержку Российского научного фонда. И обязуемся, это будет в соглашении прописано, обязуемся основные результаты научных проектов тоже делать доступными на нашем сайте, и каждый будет иметь возможность получить доступ к некоей аннотации по результатам реализации того или иного проекта. Как, впрочем, будем требовать, чтобы, помимо этой краткой аннотации, еще и содержался перечень тех публикаций, в том числе и в журналах с высоким импакт-фактором, которые были сделаны за период реализации этого проекта. Можно уже будет получить и более детальную информацию уже в рамках тех статей, что же все-таки реализовывалось.

Почему не весь материал? Потому что сами подходы — они носят, ну, все-таки такой характер, и многие ученые, мы, во всяком случае, не договаривались с ними, когда они направляли нам заявки, что мы все это раскроем. На мой взгляд, именно результаты, которые опубликованы в журналах, подпадают под такое понятие авторского права, и в дальнейшем, действительно, ученый может за собой это право поддерживать.

Если мы просто подходим, то некоторые ученые не согласятся с этим. Они скажут, что конкуренты заимствовали, причем некорректно это сделали. И это претензия к деятельности Российского научного фонда. А когда результаты уже соответствующим образом оформлены и поддерживаются авторским правом, в полном объеме это сделаем доступным для всей не только научной, но и всего общества Российской Федерации. Поэтому я уже сказал, что в месячный срок мы опубликуем, что это за работы были, чтобы все понимали, помимо названий и сарказма в отношении актуальности изучения истории Французской революции, еще все-таки и дополнительную информацию получить.

В отношении тех заявок, которые не были поддержаны, мы не считаем возможным у нас их публиковать. Потому что, в конце концов, мы лишаем возможности руководителей и вообще коллективы дальнейших каких-то использований этих заявок в их работе. Во всяком случае, они нам такого права не давали.

— Добрый день! Вопрос касается конкурса на создание совместных лабораторий и софинансирования этих проектов. В соответствии с условиями конкурсной документации говорится, что в качестве софинансирования могут использоваться любые источники финансирования в денежной форме, разрешенные законодательством Российской Федерации (см. ссылку 5 на стр. 3 конкурсной документации). Но когда ученые стали задавать вопросы, внезапно выяснилось, что нельзя не только привлекать софинансирование из бюджетных средств, но даже и из средств хоздоговоров (см. раздел «Вопросы и ответы», подраздел «Финансирование»). В результате получилось, что текст конкурсной документации противоречит разъяснениям фонда. При этом сотрудники фонда на попытку получить разъяснения путем написания запроса на адрес konkurs@rscf.ru не отвечают. В итоге руководство нашего вуза фактически запретило нам подавать заявку на грант и отказалось подписывать заявку, в которой было обозначено внебюджетное софинансирование. 1. Что за бардак? 2. Почему конкурсная документация фонда противоречит разъяснениям фонда, а сотрудники фонда не отвечают на вопросы? 3. Каков статус лиц, которые дают (точнее, не дают) такие разъяснения? Является ли их ответ официальной позицией фонда?// Алексей

— Во-первых, я просто еще раз обращаюсь: давайте будем корректны, давайте с уважением относиться друг к другу. Термины «бардак» не свидетельствуют об этом уважении. Потому что в данном обращении не написано, в чем же противоречие. Если вам выдали государственное задание, это государственное задание обеспечено бюджетными средствами. Разумеется, в соответствии с конкурсной документацией, вы не можете использовать те средства, которые вы получили на государственное задание, в рамках реализации данного научного проекта по фонду.

Абсолютно никакого здесь противоречия нет. Если вы подписали какой-то хоздоговор, в рамках которого вы выполняете абсолютно понятную работу, вы не можете средства с этого хоздоговора перебрасывать на… Хоздоговор — он связан все-таки с прикладной наукой, как мне представляется. С прикладной науки на фундаментальную — это запрещено законодательством. Поэтому никакого здесь бардака нет, есть просто незнание российского законодательства. Вместе с тем, если вы получили по хоздоговору некие средства на выполнение прикладных исследований, как правило, хоздоговор предусматривает возможность 10% отчислений на нужды самой организации.

И если организация примет решение, что эти 10% в пойдут сюда, это собственность организации. Такое возможно. Почему вы с руководителем этот вопрос не обсудили и не достигли согласия — это ваши проблемы, проблемы вашего руководителя и ваши собственные. Видимо, не умеете договариваться, друг друга каждый раз там бардаком обзываете, поэтому этого диалога не получается. Поэтому знания и терпение в диалоге позволят вам найти необходимые решения этого вопроса.

— Когда предполагается оплатить работу экспертов, проводивших рецензирование работ, поступивших на конкурс научных групп? Научных лабораторий? // Владимир

— Действительно, принимаю в свой адрес этот упрек. Я не думаю, что те объяснения, которые я сейчас дам, удовлетворят. Экспертиза была проведена месяц назад, и уже прошел месяц, мы эту работу не оплатили. Технические сложности, ничего здесь другого нет. Средства имеются, они запланированы. Технические сложности.

У нас есть информационно-аналитическая система, которую мы сумели разработать, и она отработала без сбоев. Кстати говоря, экспертным советом признана как самая лучшая информационная система. Нам ее нужно обязательно соединить с системой «банк-клиент», с теми банками, с которыми мы работаем. В системе «банк-клиент» есть параметры неких строк, которые не совпадают с нами. Нам в ручном варианте по трем тысячам экспертов, мы сейчас набираем.

Ну, например, если у нас в информационной системе написано «улица Гагаринская», то в системе «банк-клиент» «Гагаринская улица». И нам нужно сейчас в ручном режиме перебрать, по каждому эксперту соединить вот эти вот вещи, и другие соответствующие реквизиты, которые нам указали эксперты, банковских счетов, где они имеют. Но обязуюсь, что в течение двух недель эти платежи будут осуществлены.

— Я тут видел восклицание одного из читателей: граждане, успокойтесь, а то у вас теперь из Крыма будет новая труба в Китай. И вот я подумал: а крымские научные учреждения, они подавали заявки на конкурс Российского научного фонда? // Газета.Ru

— Нет, они не успели. Это, действительно, была уже финальная стадия заявочной кампании. В соответствии с конкурсной документацией у нас есть некие ограничения, которые мы могли бы на Попечительском совете пересмотреть. Просто если бы были такие заявки.

Речь идет о том, что заявка должна подаваться от имени российской организации. У них некие сложности, которые они сейчас, я думаю, в течение месяца завершают, статус российской научной организации. Но таких заявок у нас не было. Поэтому мы и на Попечительский совет не выходили с тем, чтобы именно для Крыма… Если бы были заявки, мы бы внесли изменение, что для Крыма… Ну, с пониманием, что это все-таки процедура требует какого-то времени, мы могли бы для Крыма сделать это исключение. Но таких заявок нет, поэтому и не выходили.

— Давайте пофантазируем, точнее, не пофантазируем, а заглянем в будущее. Каким вы видите Российский научный фонд через пять лет? // Газета.Ru

— Российский научный фонд через пять лет я вижу прежде всего с точки зрения отлаженной системы экспертизы, предусматривающей понятные и принятые правила проведения экспертизы, которые всеми осознаются и принимаются к реализации. И, кроме того, конечно, экспертным советом и корпусом экспертов, который так же уважителен для тех, кто работает в российской науке.

Вот главным достоянием Российского научного фонда будет система экспертизы, состоящая из взаимодействия этих вот транспарентных правил, и действительно уважаемого и ответственного корпуса экспертов. Хотелось бы, чтобы Российский научный фонд действительно по результатам реализации тех грантовых научных программ сумел бы России дать внятную, ясную картину российской науки, те точки роста, которые появляются. С четким пониманием, что эти точки роста связаны и с публикационной активностью.

Ну, и, собственно, с сутью проводимых исследований. Хотелось бы видеть, чтобы Российский научный фонд существенным образом сумел бы ускорить доведение средств до научных коллективов, то, что, может быть, сейчас сложно сделать в бюджетной системе. И сделать процесс финансирования проектов непрерывным и долгосрочным. Вот если у нас это получится, а получится это у нас действительно только после того, как мы реализуем эти научные проекты, — ну, вот это мое вот самое лучшее вИдение, я бы очень хотел над этим работать. Потому что работать мне нравится, и для меня вот это определенный вызов.

И если удастся сделать это, было бы действительно хорошей такой деятельностью для меня. И я понимаю, что и те, кто работает у нас в фонде, а это всего лишь 35 человек, они тоже так же такими же мыслями обладают. Потому что мы не очень большая контора, у нас нет огромного количества людей, которые могут удовлетворить потребности всех и вся, и отсюда могут быть и задержки с ответом там на целые ряды вопросов. Но вот в этом маленьком коллективе мы стремимся реализовать этот наш план.

— Результаты конкурса научных групп однозначно свидетельствуют о том что наука в России сохранилась только в Москве. Но во всем мире наука не имеет только столичную прописку. Собирается ли ваш фонд изменить этот несовременный как минимум вектор развития нашей науки, учитывая современные даже наши реалии и то что реальная наука в регионах за последнее время изменилась. // Евгений Бойко

— Я согласен с термином, что наука в регионах изменилась. Ну, в частности, по сравнению с тем Советским Союзом, который сконцентрировал науку в трех городах — Москва, Санкт-Петербург и Новосибирск. За последние 20 лет произошли изменения, и наука в регионах существенно стала прибавлять. Не согласен с термином «однозначность». И людям, которые работают в науке, надо очень осторожно этот термин использовать, «однозначность». У нас получили поддержку менее половины проектов в Москве, и это уже не однозначность. Но та история, которая накоплена столетиями, ее за один день не перечеркнешь.

И Москва, действительно, сейчас концентрирует в себе самое большое количество людей, наиболее активных и результативных в науке. Предпринимается целый ряд мер для того, чтобы и дальше региональная наука развивалась. Но понятия региональной, столичной науки не существует. Существует наука, имеющая результаты. Или ее вообще не существует, по-другому. Но, если вы видите, мы делаем шаги для того, чтобы, при прочих равных, дать возможность развития региональной науки.

В частности, я сказал о том, что принят подход по организации пятого конкурса, когда финальную «пульку» составляет, ну, некая квота от каждого региона. Это очень тяжелое решение. Опять же, оно в определенной степени противоречит, где есть наука, а где нет науки, почему мы должны. Тем не менее мы исходим из того, что мы должны создать условия, но не гарантировать никому победу в этом. Поэтому и дальше Российский научный фонд будет строить свою политику по поддержке не только Москвы — у нас, кстати, результаты существенно лучше, чем у всех других фондов, по региональному распределению, — но и для регионов.

— Самый последний вопрос — это традиционные для наших онлайн-интервью пожелания читателям. Ну, и попросил бы отдельные пожелания тем, чьи заявки в этот раз не выиграли. Какой-нибудь, может быть, совет, как им быть. // Газета.Ru

— Фонд сам по себе не способен сделать существенных изменений, тех изменений, в которых мы нуждаемся, в фундаментальной науке. Он может это сделать только во взаимодействии с теми учеными, которые работают в России, ну, и работают в кооперации с Россией.

— Поэтому у меня огромное пожелание, что мы заинтересованы в конструктивной критике, мы заинтересованы в большей степени в предложениях, как лучше сделать, как обустроить самое больное место — это экспертизу, на тех проектах, которые в науке имеют место. И очень-очень заинтересованы в том, чтобы это общение у нас было именно конструктивным, позволяющим нам всем вместе развиваться, достигать тех результатов, на которые мы нацелены. Ну, собственно, вот у меня ответ на этот вопрос, что я мог бы пожелать.

— А так, мы открыты. И вообще, многие меня обвиняют, что это чрезмерная открытость, которая, наверное, в нашей науке и не нужна на данном этапе ее развития. Поэтому просил бы эту открытость дополнить конструктивностью, поддержкой нашего взаимодействия.

— Спасибо вам большое. // Газета.Ru

—Спасибо вам.