Что такое старение? Мы можем определить его как процесс накопления молекулярных и клеточных повреждений, являющихся следствием нормального метаболизма. В то время как исследователи всё ещё плохо понимают, как метаболические процессы вызывают накопление повреждений, и как накопленные повреждения вызывают патологии, сами повреждения – структурные различия между старой и молодой тканью – классифицированы и изучены очень хорошо. Исправляя повреждения и восстанавливая прежнее – неповреждённое – юное состояние организма, мы реально омолодим его! Звучит очень многообещающе, и так оно и есть. И для некоторых видов повреждений (например, для сенесцентных клеток) показано, что оно работает!

Сегодня в нашей виртуальной студии где-то между Санкт-Петербургом и Москвой – Елена Милова, член Совета Директоров Life Extension Advocacy Foundation (Фонда содействия продлению жизни) и Lifespan.io, краудфандинговой платформы, поддерживающей исследования в области старения.

Елена – активист движения за продление здоровой жизни с 2013 года, когда она впервые начала организовывать просветительские мероприятия, чтобы повысить популярность идеи профилактики старения и новых научно обоснованных методов замедления старения. За последние несколько лет Елена приняла участие в ряде успешных проектов в России, направленных на распространение идеи здорового долголетия среди лиц, принимающих решения, а также широкой общественности. Ряд её предложений относительно необходимости активно информировать население о достижениях и потенциале геронтологии включены в стратегические программные документы Российской Федерации, связанные с проблемами пожилых людей. Она является соавтором книги «Профилактика старения для всех» (Учитель, 2015 г.), где, среди прочего, Елена делится тем, с помощью каких приёмов самоорганизации облегчить себе переход к образу жизни, направленному на продление периода здоровья. В 2016 году Елена участвовала в организации и проведении успешной краудфандинговой кампании проекта Major Mouse Testing Program. Проект направлен на тестирование комбинации сенолитических препаратов для продления жизни мыши. Ранее Елена работала в фармацевтической и рекламной индустрии, помогая продвигать новые лекарства и методы лечения. Этот опыт помог ей понять, что существующие методы лечения не на 100% эффективны и не могут полностью остановить возрастные заболевания, что вызвало интерес к разработке инновационных подходов. Елена имеет два высших образования (лингвистика и психология) и помимо работы в Lifespan.io занимается социологическими исследованиями в области отношения населения к проблемам продления жизни.

Интервью

Ариэль Файнерман: Добрый день, Елена!

Елена Милова: Здравствуйте, Ариэль.

Ариэль Файнерман: Расскажите немного о себе, почему вы решили посвятить свою жизнь борьбе со старением и продвижению омолаживающей биотехнологии?

Елена Милова: Мне всегда нравилась идея, что моя работа может сделать жизнь людей лучше. Поэтому довольно долгое время я работала в фармацевтической компании, а затем в фармацевтической рекламе. Я и по сей день считаю, что продвигать новые лекарства, оповещать людей о них чрезвычайно важная задача, кому-то это действительно может спасти жизнь.

Но меня в какой-то момент посетила мысль, что как бы старательно я ни работала, есть болезни, которые не получается вылечить, против которых пока нет никаких лекарств. И может быть, мне стоило бы заниматься решением этой проблемы, а не просто помогать информировать людей. Потом эта проблема коснулась меня лично, когда за очень краткий промежуток времени у меня в семье умерло три человека – обе бабушки и мама. Принято считать смерть в старческом, да и пожилом возрасте (маме было 62, когда она погибла от рака) чем-то нормальным, но для меня это было не так. Все они хотели продолжать жить, продолжать работать, быть полезными, и то, что с ними произошло, ощущалось как огромная несправедливость. Особенно обидно с мамой, её карьера преподавателя была на взлёте, была масса идей, планов… Рак всё это уничтожил. Я насмотрелась на страдания, которые старение принесло в жизнь близких людей, я столкнулась с потерей, и чаша терпения просто переполнилась. Тогда я решила, что должна поменять направление своей жизни. И дело не только в том, что старение разрушает здоровье людей, да и моё тоже, и этому нужно что-то противопоставить. Я тогда очень много размышляла о том, что вообще значит быть человеком. Я пришла к выводу, что только там, где мы осмеливаемся взяться за сверхсложную задачу, которую на первый взгляд вообще невозможно решить, только там есть шанс в полной мере узнать, кто ты такой, каков масштаб твоей личности. Для меня быть человеком – значит раздвигать границы возможного. Для себя. Для всех. Вот этим я и занимаюсь.

Ариэль Файнерман: Как именно прошло для вас погружение в тему? Вы сами разбирались?

Елена Милова: Мне очень повезло, когда я только начала этот глобальный разворот в своей жизни, я познакомилась с российскими трансгуманистами. Трансгуманизм опирается на мысль, что достижения научно-технического прогресса должны постоянно улучшать жизнь людей, возвышая человека, делая его более здоровым, более сильным, приспособленным, более разумным. Именно благодаря лидерам Российского трансгуманистического движения – Даниле Медведеву и Валерии Прайд – я поняла, каким именно способом следует решать проблему старения. Поняла, в чем ценность науки и активизма в области общественного здоровья.

В своё время глобальное сообщество добилось существенных успехов в предотвращении инфекционных заболеваний за счёт выявления их причин – патогенных микроорганизмов. Как только появилась возможность воздействовать на первопричины, смертность от инфекций упала в разы, а продолжительность жизни наоборот, выросла. Гигиена, санитария, хлорирование воды, вакцины, антибиотики, все это было направлено на первопричины.

Тот же принцип вполне годится для решения проблемы возрастных заболеваний. Выявить процессы, которые лежат в основе старения, и создать лекарства и терапии, которые бы эффективно тормозили или даже обращали вспять эти процессы. И тогда впервые в истории у нас будет возможность устранить возрастные заболевания. Те самые, которые лишили жизни трёх моих близких людей. Те самые, которые доставляют людям больше всего страданий, и которые убивают порядка ста тысяч человек на планете каждый день. Сейчас возрастные заболевания лидируют в первой десятке причин смерти развитых странах.

И когда я прочла книгу знаменитого идеолога отмены старения, Обри де Грея, где рассказывалось как раз о семи типах повреждений, из-за которых люди теряют здоровье с возрастом, у меня появилось ясное понимание, что следует делать.

Ариэль Файнерман: Как вы оказались в команде Lifespan.io и LEAF?

Елена Милова: Несколько лет я проработала в проектах российских общественных организаций, занимающихся продвижением профилактики старения. В это время мы в том числе провели экспертный опрос среди разработчиков медицинских инноваций о том, какие ключевые барьеры задерживают развитие превентивной медицины антистарения. Ключевая проблема, как выяснилось, только одна: нехватка финансирования. Учёных, у кого сильный интерес к этой теме, огромное количество. Они готовы вести работу. Так что если кто ещё думает, что проблема в нехватке учёных, это не так.

Вы удивитесь, но исследования процессов старения и разработка подходов к продлению периода здоровья и работоспособности в России вписаны в государственные программы по научным исследованиям на самом высоком уровне. Если вы посмотрите, к примеру, Программу фундаментальных научных исследований государственных академий наук на 2013 — 2020 годы, вы увидите там практически все направления, в своё время предложенные Обри де Греем.

Проблемы начинаются на несколько уровней ниже. В рамках государственной системы финансирования науки недостаёт экспертов, которые бы отдавали приоритет проектам по механизмам старения. Это неудивительно, идея все-таки относительно свежая, все учёные, обладающие экспертизой в этом информационном поле, предпочитают заниматься своими прямыми обязанностями, они ведут исследования. У них нет возможности тратить время на административные вопросы типа распределения грантов. А имеющиеся эксперты старого профиля по-прежнему направляют деньги на исследования отдельных заболеваний – вместо того, чтобы исследовать первопричины и разрабатывать намного более эффективные терапии. Ругать здесь некого, это просто стечение обстоятельств, характерное для прорывных исследований практически в любой сфере. Система консервативна, она разглядит и признает более перспективные решения, но с запозданием – когда экспертов станет достаточно много, чтобы часть из них оказалась в системе распределения госгрантов. И такая картина не только в России, так дела обстоят и в других странах. Недофинансирование особенно печально сказывается на фундаментальных исследованиях, то есть, там, где происходит накопление данных перед рывком в сторону создания нового лекарства. Пока необходимый объем данных не будет накоплен, не получится создать прототип решения для конкретного механизма старения. Нечего тестировать даже на животных. А без тестов на животных нельзя и начать разрабатывать лекарства против старения для людей. Вот поэтому, проработав несколько лет в проектах другого профиля, я в итоге решила заняться проблемой недофинансирования, и оказалась в Lifespan.io. Государственная грантовая система это ведь не единственный источник средств для научных групп. Есть ещё как минимум два – бизнес и широкая общественность.

Lifespan.io – некоммерческая краудфандинговая платформа, нацеленная на поддержку исследований старения ранней стадии. К нам обращается научная группа, объясняет суть проекта, показывает протокол исследования, рассчитывает примерную стоимость, и если проект в научном смысле хороший и укладывается в нашу тематику – мы ставим его на сайт и призываем людей его поддержать. То есть, Lifespan.io это сайт, через который любой человек может направить небольшой взнос в поддержку определённого научного проекта напрямую. Это общественное софинансирование исследований старения.

Ариэль Файнерман: А в чем отличия краудфандинга от системы госгрантов?

Елена Милова: В чем плюсы? Во-первых, мы поддерживаем только те проекты, которые решают проблему накопления необходимых данных о механизмах старения и перспективных терапиях. К слову сказать, одних только перспективных лекарств для замедления старения известно более 200, так что работы много.

Во-вторых, фундаментальные исследования сравнительно дёшевы, и модель краудфандинга вполне успешно работает. За два года мы собрали четверть миллиона долларов и поддержали 6 исследований. Один проект уже завершён, вышла блестящая научная публикация.

В третьих, хотя контроль целевого расхода средств, конечно, есть, но в отличие от грантовой системы, мы не перегружаем учёных ненужными длинными отчётами и не диктуем им график расхода средств. Поверьте, учёные прекрасно знают, где, у кого, по какой цене и в какой момент нужно закупить оборудование, препараты для тестирования и животных. Это же их работа! Мы позволяем им сосредоточиться на главном, на организации исследования. Критерием успеха является проведение эксперимента в разумные сроки и результирующая публикация, остальное вторично. Стоимость эксперимента на животных составляет 50–70 тысяч долларов, и если в ходе кампании мы вовлекаем, скажем, тысячу людей, то каждому из них достаточно пожертвовать всего от 50 до 70 долларов, чтобы вскладчину полностью профинансировать эксперимент. Пожертвование такого размера хотя бы раз в год может себе позволить практически каждый человек. А если в кампании участвует 2–3 тысячи людей, то достаточно взноса в 20–30 долларов.

Чтобы обеспечить необходимое число участников краудфандинга, мы постоянно ведём работу по просвещению людей о продвижении исследований старения и омоложения. Мы ведем научный блог, где пишем о новых открытиях и публикуем интервью с ведущими учеными, организуем научные дискуссии в прямом эфире, сотрудничаем с журналистами известных изданий – в России, например, это Комсомольская Правда. В данный момент мы один из двух самых крупных англоязычных ньюзмейкеров в нише борьбы со старением.

Наша ключевая задача – создать общественное движение в поддержку технологий управления старением, и поэтому для нас важно добиться как можно более широкого охвата. С этой целью мы сотрудничаем с крупными проектами в области популяризации науки, например, в прошлом году мы помогли немецкому видеоблогу Kurzgesagt (у блога порядка 5 миллионов подписчиков) выпустить два видео, рассказывающих о перспективе замедления старения и методах, которые уже опробованы на животных и могут скоро быть протестированы на людях. Каждое из этих видео просмотрело больше трех миллионов человек, несколько дней они были в топе среди англоязычной аудитории – а наш сайт чуть ли не зависал от потока интересующихся. Сейчас в работе ещё два таких проекта с другими каналами.

Ариэль Файнерман: Какие научные проекты вы профинансировали?

Елена Милова: Первым проектом был MitoSENS, цель проекта – проверка возможности репарации митохондрий (“электростанций” в наших клетках) с помощью переноса митохондриальных генов в ядро, где эти гены будут лучше защищены от свободных радикалов и смогут обеспечить более стабильное производство белков для починки митохондрий.

Вторым – Major Mouse Testing Program (MMTP), проект по тестированию лекарств-сенолитиков на мышах. Сенолитики устраняют из организма сенесцентные (старые) клетки. Когда эти клетки накапливаются, это приводит к отравлению организма вредными сигнальными веществами и повышению уровня системного воспаления – которое, в свою очередь, увеличивает риски развития рака. Если эти клетки из организма убрать, это обращает вспять некоторые возрастные изменения и приводит к улучшению здоровья некоторых систем и тканей.

Третий проект – OncoSENS – направлен на анализ библиотеки лекарственных средств в поисках веществ, способных управлять механизмом продления теломер раковыми клетками. Этот механизм называется ALT – Alternative Lengthening of Telomeres. Примерно 10% всех случаев рака связаны с работой этого механизма, и его отключение может повысить шансы для излечения от рака примерно для 800 000 человек в год.

Следующий проект это CellAge – плазмидная конструкция для обнаружения и устранения сенесцентных клеток. Интересно, что благодаря широкому оповещению сообщества о проведении краудфандинга для раннего этапа, команда CellAge сразу по окончании кампании сумела привлечь инвестиции на следующий этап разработки.

Дальше у нас был проект по разработке аппаратного метода определения биологического возраста у людей. Проект называется AgeMeter.

Ну и последний проект, который мы провели в конце прошлого года, это MouseAge – проект направлен на создание исследовательского приложения с применением искусственного интеллекта. Это приложение будет способно с высокой точностью определять биологический возраст лабораторных животных по их изображению. Это невероятно интересный проект, так как он не только может ускорить поиск перспективных методов замедления старения, но и уменьшить ненужные страдания животных в ходе исследований. Приложение уже готово, идёт набор базы изображений для тренировки и отладки нейронной сети, используемой в нём. А сейчас мы готовимся к новой кампании, пока не хочу раскрывать детали, но могу сказать, что проект посвящён методам стимулирования репарации ДНК. С нетерпением жду даты запуска.

Ариэль Файнерман: Почему вы не пошли в SENS? И в чём различие ваших организаций?

Елена Милова: Это просто стечение обстоятельств, что я оказалась именно в Lifespan.io, а не в SENS. Наши цели совпадают с целями SENS, но в отличие от Обри де Грея, у которого было несколько миллионов долларов, чтобы дать высокий старт организации, мы начали с чистого листа, у нас не было ничего, кроме нескольких идей. Всё, чего нам удалось добиться, достигнуто упорным трудом, и большую роль в этом сыграли высокая организованность и командный дух. Каждый член команды по-своему уникален, но всех нас объединяет одно: мы хотим избавить мир от возрастных заболеваний и старения. Хотим сделать ранее невозможное возможным.

Ариэль Файнерман: Вы раньше упомянули, что есть ещё один источник поддержки исследований – бизнес. Многие ожидают, что решением проблемы старения займутся миллиардеры, но этого почему-то не происходит. Положительных примеров, таких как предприниматель Майкл Грев или создатель криптовалюты Эфириум Виталик Бутерин, которые пожертвовали на исследования старения по несколько миллионов долларов, единицы.

Елена Милова: Бизнесу, конечно, гораздо интереснее инвестировать, чем жертвовать деньги. Однако участие в краудфандинге на благотворительных началах даёт бизнесу возможность познакомиться со стартапом на самом раннем этапе его развития. И если научная группа готова продолжить развитие технологии и идти в клинические испытания, то бизнес-доноры оказываются в числе первых, кто об этом узнает – и они таким образом получают привилегированные условия для инвестиций. Как раз это и произошло с проектом CellAge. Таким образом, краудфандинг исследований старения – это один из самых выгодных типов благотворительной деятельности. Ну и помимо прочего, это положительный имидж компании и её руководства в глазах сообщества, что тоже немало, это ведь сотни тысяч, если не миллионы прогрессивно мыслящих людей.

Ариэль Файнерман: Недавно вы были на конференции Undoing Aging 2018 в Берлине, каковы ваши ощущения? Ваш коллега, Стив Хилл, написал: «Я могу сказать из опыта посещения Берлинской конференции Undoing Aging 2018, что Обри де Грей совершенно не одинок в своём энтузиазме. На конференции было много учёных со всего мира, полных энтузиазма и уверенных, что старение может быть побеждено.» Вы согласны с ним?

Елена Милова: Полностью согласна. И это не вопрос веры. Не существует каких-либо физических законов, которые бы отрицали возможность управления процессами старения. Сам факт, что червям удаётся продлевать жизнь десятикратно за счёт изменения работы всего двух генов, говорит о том, что ход старения можно модифицировать. На мышах, как вы знаете, при воздействии на один из механизмов старения результат – продление здорового периода жизни и срока жизни примерно на 25–30%. Старение будет побеждено тогда, когда нам удастся медицинскими методами контролировать каждый процесс старения, и мы объединим эти методы в систему.

Сейчас одна из задач учёных – испытать комплекс уже существующих методов для обращения старения у мыши и посмотреть, что будет. Возможно, такая мышь уже проживёт в три раза дольше. Но вот опять же, эксперимент такого характера будет дорогой, это не 50 тысяч, это, думаю, минимум тысяч триста долларов, если не полмиллиона. Дорого. Но информация, которую мы могли бы получить в ходе подобного эксперимента, была бы бесценна. Нас регулярно спрашивают, когда же появится лекарство от старения? Говорят, реалист – это хорошо информированный оптимист. Вот вам пища для размышлений. По статистике, процесс разработки нового лекарства занимает примерно 15 лет. Когда лекарство зарегистрировано, может уйти ещё 10 лет на его распространение во всех странах мира. Если изначально оно будет дорогим, нужно будет дополнительное время на усовершенствование технологии и удешевление, чтобы сделать лекарство от старения доступным большинству людей. Если бы все прототипы решений существовали сегодня, мы бы все равно говорили о горизонте в 25 лет. Вот мне сейчас 39. В этом сценарии в момент появления комплекса для омоложения мне будет 64. Мне эта цифра уже не нравится, а ведь в мире масса людей, кто старше меня…

Первые терапии, такие как сенолитики, уже находятся в клинических испытаниях на людях, их появление на рынке возможно уже через 5 лет. Активно тестируются различные клеточные терапии, например, по лечению болезни Паркинсона, по мере повышения их безопасности они тоже будут активно выходить на рынок и в клиники. Иммунотерапии, которые тоже можно отнести к вмешательствам против старения, уже существуют и применяются. Словом, дело движется. Но, к сожалению, пока это очень малая часть решения проблемы старения и возрастных болезней.

Старение может быть побеждено, да. Но я не люблю эту формулировку, она слишком успокоительная. Понимаете… цель является недостижимой в двух случаях: если ничего не делать, и если двигаться к ней слишком медленно. А проблемы с финансированием очень устойчивые, они пока что не решаются, и чтобы обеспечить существенный прогресс в разработке терапий омоложения, нужны серьёзные усилия общества буквально в каждом направлении.

Ариэль Файнерман: Каков ваш план?

Елена Милова: Вот, что я считаю самым важным.

Первое, краудфандинг фундаментальных исследований старения, поиск и проверка прототипов решений. Чем раньше появятся прототипы, тем раньше начнутся клинические испытания – а они занимают больше всего времени в ходе разработки нового лекарства. Lifespan.io не единственная возможность, я многократно упоминала Обри де Грея, а он является научным директором SENS Research Foundation, организации-флагмана по исследованиям старения. Можно поддерживать её. Есть прекрасные российские учёные, которые заслуживают поддержки – Алексей Москалев, Вадим Гладышев, Андрей Гудков, Елена Пасюкова, Петр Федичев… Звезды мирового масштаба, между прочим. Мы поддержали MouseAge, где Вадим Гладышев является научным руководителем. Очень горжусь этим, кстати.

Второе, активность пациентских организаций в области проведения клинических испытаний уже выявленных перспективных геропротекторов. Геропротекторы это лекарства, изначально разработанные для лечения возрастных болезней, у которых была выявлена способность немного замедлять процессы старения на системном уровне. Это то самое, что делает проект Open Longevity под руководством президента Фонда Наука за продление жизни Михаила Батина. Полностью поддерживаю их начинание. После таких клинических испытаний у врачей появится основание назначать лекарства-геропротекторы профилактически, что даст каждому из нас дополнительный запас времени. Перспективных геропротекторов среди уже существующих лекарств, кстати, десятки, об этом очень подробно пишет известный гражданский учёный Дмитрий Веремеенко на своём сайте-энциклопедии www.nestarenie.ru.

Третье – адвокатирование повышения государственного финансирования исследований старения. Это сложная и довольно масштабная задача, она включает в себя информирование о потенциале технологий омоложения всех ключевых игроков: научное сообщество, бизнес, гражданское общество и представители государственных органов. В 2014–2015 году на общественные слушания законов и программ, связанных с проблемами старения, ходило три-четыре докладчика от нашего сообщества. Даже в таком составе нам все же удалось внести ряд улучшений в государственную Стратегию действий в интересах граждан старшего поколения. А должны ходить десятки, сотни людей, вот тогда у нас будет шанс на серьёзное изменение отношения к этим вопросам и изменение объёмов госфинансирования.

Весь опыт общественного активизма в области медицины говорит о том, что здесь ничего невозможного нет. Движение против рака, движение против СПИДа добились своих целей по привлечению внимания к этим проблемам, сумели направить финансирование на разработку необходимых людям лекарств. Наша ситуация ничем не отличается. Это просто работа, которую надо сделать. Нужно больше рук и хороших голов.

Ну и в заключение хочу сказать следующее. Часто это говорю, потому что идея избавляться от возрастных болезней некоторым людям кажется исходящей исключительно от сообщества за долголетие, а не общечеловеческой. Это совершенно не так. Это идея глобальная. Социологические опросы показывают, что от трети до половины населения развитых стран приветствует разработку терапий против старения, если они будут продлевать молодость и здоровье.

Кроме того, насчёт этой идеи существует общественный консенсус более высокого уровня. Помните, какова цель Всемирной организации здравоохранения? Её цель – достижение всеми народами возможно высшего уровня здоровья. При этом здоровье ВОЗ определяет как состояние полного физического, душевного и социального благополучия, а не только отсутствие болезней и физических дефектов. Обратите внимание на слова «отсутствие болезней». Имеются в виду все болезни, в том числе и возрастные. Контроль над процессами старения ради устранения возрастных заболеваний – это реализация общечеловеческого стремления к совершенному здоровью. Это достойная цель, и нам стоит над ней поработать. Всем вместе.