Русский репортер: Красная нанокнопка. История питерской компании с физико-математическим названием «Вириал»

Что может быть общего у нефтяной вышки, самолета и колес поезда? Во всех случаях используется продукция небольшой питерской компании с физико-математическим названием «Вириал». Если очень-очень кратко суммировать описания ее изделий, то получится примерно так: «Может работать в неблагоприятных средах, не стирается, не ломается»

Владимир Румянцев

«В пятницу весь день был в Питере. Там есть такая компания — „Вириал”. Она… более 10 лет поставляет крупнейшим российским производителям насосного оборудования подшипники скольжения… Так вот. „Роснано”, „Вириал” и один из крупнейших скандинавских инвестиционных фондов CapMan создали на базе „Вириала” проектную компанию с общим объемом инвестиций 1,7 млрд рублей.

Первый результат: 19 августа на „Вириале” мы открыли новую производственную линию… Выглядело это примерно так: мы с генеральным директором „Вириала” Владимиром Игоревичем Румянцевым нажали на красную кнопку, и дверь вакуумно-компрессионной печи медленно закрылась. Печь начала работать…»

Это запись из блога Анатолия Чубайса. Дальше следует нечто вроде отчета о номенклатуре изделий, определение статуса резидента особой экономической зоны, расчеты грядущей выручки и прочие экономические выкладки. Нас же интересовали не столько цифры, сколько люди. Точнее, один человек — тот самый Владимир Румянцев, который вместе с Чубайсом нажимал на красную кнопку. Когда-то он был химиком-технологом, допущенным к военным секретам…

Почти как алмаз

Спальный район Питера. Завод «Светлана».

Это его в честь дочери Сталина назвали! Светлана Аллилуева — слышали?! — доверительно спрашивает меня строгая старушка на проходной.

Версия, конечно, трогательная, однако название завода появилось за шесть лет до того, как тиран обзавелся дочерью. Расшифровывалось оно прозаично: «Световые лампы накаливания». Предприятие старое: в начале ХХ века здесь делали гильзы для папирос, потом завод национализировали и сигареты сменились лампочками.

• Сейчас его помещения сдаются под офисы и небольшие производства. Половина корпусов выглядит необитаемой. Я пытаюсь найти высокотехнологичную компанию «Вириал», но пока попадаются заколоченные двери, железная арматура в кустах и выцветшая вывеска «Кафе».

Наконец нахожу нужный корпус — возле входа суетятся люди. В коридоре, пропахшем краской и машинным маслом, ищу кабинет генерального директора.

Вы ко мне? — безучастно спрашивает седой мужчина.

Вы Владимир Румянцев?

Да, я, — произносит он, снимает очки, протирает их и водружает обратно на нос, — проходите в кабинет. Ну что? Вы, конечно, пришли расспрашивать о том, как я заработал много денег. А у меня их нет, никаких миллионов и особняков, — сразу расставляет все точки над «i» Румянцев.

Тогда можно поговорить о том, как вам удалось их не заработать…

Вопросы про деньги химику-технологу не нравятся, поэтому он сразу переходит к рассказу о том, чем занимается предприятие.

.

Вот это все мы делаем, — обводит он рукой небольшой стеклянный стенд с непонятными агрегатами. — К примеру, это подшипник из карбида кремния — он по твердости уступает разве что алмазу и нитриду бора. Кстати, с нитридом бора мы тоже работаем…

И насколько он твердый и долговечный?

Если вы стукнете по нему молотком, он окажется совсем недолговечным. А вот работать в масле он может практически вечно.

В масле — это как?

Оставьте, это мелкие подробности, которые вам совсем не нужны. Главное — его прочность. Представьте себе насос, который опускается в землю на два километра, а то и глубже, и оттуда выталкивается вода с нефтью. Представили? А теперь попытайтесь понять, что вот на это колечко, — показывает он на большое черное кольцо с идеально гладкой поверхностью, — мало того что давит вес этой огромной металлической конструкции, так еще и столб воды. Причем там проходит не просто вода с нефтью — прибавьте к этому абразив: песочек. И если бы это колечко было из металла, стерлось бы моментально. А вот карбид кремния — он перемалывает этот песочек, потому что он тверже.

.

Карбид кремния в «сыром» варианте — это порошок. Впервые был получен аж в 1893 году, так что вещество это совсем не новое, хотя сейчас его делают прочнее некуда. Бывает и природного происхождения, но встречается крайне редко, да и по своим техническим характеристикам ни на что не годится. Еще говорят, что его очень много в космосе — в пылевых облаках вокруг богатых углеродом звезд. Только пользы миру от этого никакой.

• А вот синтетический карбид кремния используют в бронежилетах и тормозных колодках автомобиля «Порше». Американцы научились делать из него «бриллианты для бедных» — отличить качественные экземпляры от драгоценных камней может только ювелир.

Впрочем, ограничиваться карбидом кремния в «Вириале» не стали. Компания выпускает керамические изделия на основе диоксида циркония, кольца, втулки и сопла из оксида алюминия и много чего еще — очень твердого и уникального.

Технологическое оборудование с этими комплектующими с удовольствием покупают нефтяные и химические компании. Есть чем гордиться.

У нас целый арсенал керамических и металлокерамических изделий, а не так: получил какой-то один сверхматериал, и давай теперь все им обрабатывать.

Под грифом «секретно»

Скажите, конкурентов у вас много?

Да нет никаких конкурентов, откуда? Что вы! Только друзья по рынку, — хитро улыбается Румянцев.

А чем вы занимались до того, как в бизнес подались?

Я в ГИПХе (Государственный институт прикладной химии. — «РР») был старшим научным сотрудником в материаловедческой лаборатории. Курировал направления от разработки материалов до промышленного производства. Занимался материалами для космоса и авиации, то есть для сугубо закрытого применения.

Гриф «секретно»?

.

— Тогда все так работали — другое дело, что, по сути, я никогда не менял свою профессию. Я химик-технолог — по образованию, жизненному опыту, по убеждениям.

По убеждениям — это как?

Очень просто: химик-технолог всегда отвечает на вопрос «Как сделать?». Как решить задачу, как наладить производство.

В начале 90-х этот вопрос перешел из химико-технологической плоскости в экономико-управленческую. Заводы загибались, денег не было. Вместе с женой Румянцев зарегистрировал компанию, привлек друзей, стал искать контракты на производство все тех же сверхпрочных комплектующих.

Я не ждал, пока предприятие закроется, хотя еще можно было погреться у теплой заводской трубы. Мне тогда было сорок лет. Я остался буквально в одних штанах — ничего не было. Мы собрали команду, рискнули и… проиграли. Заработав немножко денег, мы совершили все те глупости, которые только можно было совершить. Купили акции на какой-то бирже, которой потом не стало. Взяли в аренду цех, попытались восстановить его, но очень быстро ушли: там началась диковатая приватизация со сменой руководства.

Рейдерский захват?

Я бы так не сказал, просто стало невозможно работать… Мне на самом деле трудно вам все это объяснить: как говорит мой сын, опыт поколений — он совершенно разный. Вы в пионерах были?

Нет.

.

Вот видите, уже что-то да не так.

Для того чтобы рассказать вашу историю, совершенно необязательно помнить оранжевые галстуки, стукачей, талоны и очереди.

Нет, не так. Галстуки были красными… Вам трудно меня понять, вы пионеров не застали. Мне уже шестьдесят лет.

Тем не менее понять дальнейшие действия Румянцева можно и без пионеров. Он, как и любой здравомыслящий человек, пытался удержаться на плаву за счет того, что у него было: связей и опыта.

Понадобилось почти восемь лет, чтобы «Вириал» стал похож на классическую производственную компанию. Румянцев брался за любые проекты, которые могли принести деньги, и параллельно искал заказы, собирая команду инженеров. Ни постоянного офиса, кроме чердака собственного деревянного домика (юридический адрес нового бизнеса), ни производственного цеха не было. После пяти лет скитаний ему все-таки повезло.

Нас поддержали. Есть такой Региональный фонд научно-технического развития Санкт-Петербурга — в те времена его возглавлял Андрей Фурсенко, — вспоминает Румянцев.

В начале 90-х сотрудники Физико-технического института им. Иоффе Юрий Ковальчук и Андрей Фурсенко решили строить технологический «город-сад» на территории завода «Светлана». Так получилось, что «Вириал» прошел по всем критериям и в 1996 году ему дали визу на пребывание в новомодном технологическом кластере. Силиконовой долины из «Светланы» не вышло, а вот Румянцев с технологиями засел здесь надолго. Купил оборудование для серийного производства, создал конструкторское бюро и две исследовательские лаборатории.

Здесь таким наукоемким предприятиям можно было закрепиться на законных основаниях и больше не дергаться. Через три года мы уже начали выпускать продукцию, ставшую основной: подшипники для различных видов механизмов, которые работают в неблагоприятных средах, — я вам их показывал.

Скажите, вот вы всю жизнь занимаетесь фактически одним и тем же, вам не надоело?

Так ведь это единственное, в чем я разбираюсь, что умею! Я не могу печь булочки, торговать мясом. Я химик-технолог, могу ставить что-то на производство. Тем более это азарт, игра: добился успеха — не добился, вышло что из печки или нет. Пробил заказ, обошел конкурента, то есть товарища по рынку, — спешно оговаривается Румянцев.

.

Тихо и агрессивно

Не так давно Румянцев продал часть своей небольшой компании РОСНАНО.

Период маленького кооператива закончился, как и период личного обогащения. Никогда не стремился ничего «прихватизировать», было бы иначе — глядишь, стал бы олигархом, — смеется директор «Вириала».

На деньги, вырученные от продажи части бизнеса, он собирается расширить производство, увеличить выпуск продукции и подступиться к зарубежным рынкам, на которые компания за двадцать лет существования так и не вышла. Хотя попытки были.

—>У нас был проект, запатентованная технология создания проводящей стеклоткани, которую даже поддержало голландское правительство,– рассказывает Румянцев. — Использовалось для этого отработанное вакуумное масло…

Масло?!

Масло — это ведь углеводороды. А значит, из него можно осадить углерод — например, на эту самую ткань.

И что это дает?

Способы применения полученного материала ограничивались только нашей фантазией: от гигантских ветряков до кормушек для кроликов! Патент на все это мы передали в Голландию, и он там пропал. Был да сплыл.

Экспансию на международный рынок Румянцев тогда решил отложить, но сейчас компания переживает новый подъем. Вместе с РОСНАНО пришли фонд CapMan, ЗАО «Сибирская органика» и бюджет в 1,6 млрд рублей.

.

Это жизненная необходимость, если мы хотим развиваться. У меня была возможность выкачать из предприятия все что можно — обеспечить себе безбедную старость. Так многие делают, а дальше хоть трава не расти!

Вот я и не понимаю, почему же вы не выкачали все деньги отсюда и не ушли на покой?

Вы что?! Считаете меня полностью аморальным человеком? У меня же здесь на заводе друзья, двадцать лет жизни. И лично мне много не надо.

Хорошо, а что в таком случае вы предпочли личному обогащению?

Вперед, дальше, больше, выше. Будет большой бизнес. Впереди огромный рынок с огромными возможностями. Нужна другая площадка, другое оборудование, современное, причем как можно быстрее, чтобы выдержать конкуренцию и с Западом, и с Востоком.

Недавно в компании заявили, что в 2016 году они намерены выручить 3,6 млрд рублей и экспортировать 20% продукции. Теперь Румянцеву одна дорога — вперед, как и двадцать лет назад, без вариантов, тем более что кнопку с Чубайсом они уже нажали.

Федор Лобанов

Источник: Русский репортер, №35 (213), 7.09.2011

http://www.rusnano.com/…x/Show/32714

Вириал