Научный прогресс – основа модернизации

В последнее время научные разработки в области нанотехнологий всё больше переходят в индустриальную фазу. Так, например, Управление перспективных исследований Министерства обороны США (DARPA) учредило программу Living Foundries, направленную на применение в живых клетках методов промышленного производства. DARPA раздало семь грантов общей суммой $15,5 млн шести компаниям и учреждениям. В их числе давние фавориты ведомства – Техасский университет в Остине и Калифорнийский технологический институт. Два контракта получил Институт Дж. Крейга Вентера. Программа призвана превратить медленную и запутанную генную инженерию в рациональный и стандартизированный процесс. Пентагон решил перестроить весь процесс от стадии проектирования до получения конечного продукта и его тестирования. Главное, чем сейчас должны заняться спонсируемые исследователи, – это описание «генетических модулей», то есть стандартизированных биологических единиц, из которых можно будет собирать нужные материалы. Это существенно ускорит темпы развития биоинженерии и сократит расходы. Управление требует научиться работать в десять раз быстрее и при этом производить более сложные системы

Успешный опыт работы DARPA привлёк внимание президента России Владимира Путина, который внёс в Госдуму законопроект о создании фонда перспективных исследований, заявив, что «период выживания для отечественной науки завершился».

• Выступая на общем собрании РАН, Владимир Путин пообещал увеличить финансирование науки с 300 млрд до 1 трлн рублей к 2015 году, посулил рост доходов ведущих ученых до «мирового уровня», а также отметил, что научные организации – и академия наук, и университеты – будут активно привлекаться для обеспечения инновационного развития компаний с государственным участием и модернизации оборонно-промышленного комплекса.

***"Ни для кого не секрет, как возникали иногда целые научные центры – в результате прямого оборонного заказа.

Мы будем поддерживать эти традиции: до 2020 года на гособоронзаказ будет выделено 20 трлн рублей"***, – заявил президент России.

А еще в январе Рогозин применительно к будущему фонду употребил словосочетание «русская DARPA».

«В этой структуре, которая ни в коем случае не станет «вторым Сколково», будут работать всего 250–300 человек – ведущих специалистов в области военных технологий», – сказал он тогда. Подход DARPA к НИОКР отличается большой гибкостью и свободой. Менеджеры программ в научно-исследовательских управлениях министерства обороны часто имеют широкие полномочия в принятии решений о финансировании и взаимодействии с потенциальными заявителями, что может быть важным во время формирования научного плана исследований и концепции проекта. Менеджеры программ, как правило, коммуникабельны и восприимчивы к телефонным звонкам и электронным письмам, открыты для обсуждения исследования с потенциальными заявителями, насколько их предложения соответствуют требованиям агентства. Менеджеры программ также часто посещают научные и отраслевые профессиональные конференции, представляющие интерес для их управлений, – хорошее место для установления отношений.

• И ещё один пример успешной разработки – финансируемый DARPA беспилотный летательный аппарат (БЛА) Phantom Eye, использующий в качестве топлива жидкий водород, который совершил первый испытательный полет на базе ВВС США Эдвардс. С помощью двух винтов беспилотник разогнался до необходимой скорости и успешно взлетел в воздух, оторвавшись от специальной тележки, двигавшейся вместе с самолетом по взлетно-посадочной полосе. В течение 28-минутного полета беспилотник Phantom Eye поднялся до высоты 1244 метра и развил максимальную скорость в 62 узла. Это весьма скромно, с учетом того, что беспилотник, предназначенный для проведения операций по разведке и наблюдению (Intelligence, Surveillance and Reconnaissance, ISR), рассчитан на подъем до высоты почти в 20 километров. Максимальный полезный груз, который способен поднять в воздух Phantom Eye, составляет 204 килограмма, а запасов топлива на борту хватает для непрерывного нахождения аппарата в воздухе на протяжении четырех суток.

В седьмом номере (2012) журнала «Знание – сила» были опубликованы две мои статьи, посвящённые проблеме модернизации России и подготовке инновационных инженеров. Эти статьи были прокомментированы проф. Георгием Малинецким, который пишет, что "Главный тезис О.Л. Фиговского, состоящий в том, что будущее модернизации России, развитие в стране сильного высокотехнологичного сектора экономики, переход от нынешнего «паразитирования на трубе» к инновационному пути развития, определят в конечном счете инженеры, представляется мне верным, глубоким и крайне важным.

• Однако аргументы наши различны, и логика представляется иной. О.Л. Фиговский часто оперирует международными сравнениями, деньгами, бюджетами, прибылями и расходами. Такова же логика многих решений нашего правительства. Однако во многих ситуациях деньги вторичны. Важна возможность дело сделать, пользу ближним принести, потребность решать ключевые для общества задачи. Космос и бомба, заточенные на оборону, были именно такими задачами. Если бы ученые и инженеры с ними не справились, то нас бы сейчас просто не было".

Далее Георгий Малинецкий отмечает, что есть две важные задачи, без решения которых наше будущее не состоится. Просто общество, наши чиновники и СМИ вытесняют их из массового сознания.

Во-первых, многое нам не продают и не продадут. Во-вторых, с тем, что продают, мы зачастую не умеем обращаться и не знаем, как справиться. Сплошь и рядом выпускники отечественных технических вузов не знают, как освоить импортное оборудование. И все чаще в дополнение к машинам, программам, установкам приходится «прикупать» и зарубежных специалистов. Продавать невосполнимые природные богатства за горсть стеклянных бус…Но и это не предел. На следующем уровне у лиц, принимающих решения, теряется понимание, что же надо покупать. Вспомним сюжеты, которыми радовали российские генералы в последние годы. Французские корабли, английские винтовки, итальянские бронетранспортеры, списанные голландские танки немецкого производства… Сейчас очень важно открыть глаза и осознать происходящее. Деньги вторичны. Их можно сравнить с бензином. Если машины нет, то поехать не удастся, сколько бы бензина ни купили. Мы так и останемся на месте, а бензин, скорее всего, разворуют.

• Недавно в передаче Анны Урманцевой «Мозговой штурм» собрали многих ведущих экспертов, чиновников и ученых, причастных и к самому проекту «Фобос-грунт» и соответственно к его провалу, причины которого обсуждались. Деньги – есть, и немалые, финансирование космической отрасли за последние годы увеличились в несколько раз. Элементная база – импортная в космическом исполнении или отечественная, прошедшая многократную проверку. Научные идеи – мирового уровня. Организации – те самые, которые обеспечили прорыв нашей страны в космос. Ахиллесовой пятой оказались инженеры. Должного уровня и в достаточном количестве. Которых надо выращивать много лет и квалификация которых представляет национальное достояние. Которые должны были сказку сделать былью… Именно это и говорили в передаче руководители наших космических институтов! И то, что это понимается, обсуждается, декларируется, уже важно. Ведь трудно лечить болезнь, не поставив диагноз.

Но именно проблемы подготовки инновационных инженеров в Российской высшей школе я и поднимал ранее. Нами (проф. Олег Фиговский и Климентий Левков) разработан специальный курс «Innovative engineering», который будет читаться на инженерных факультетах университетов России в рамках Открытого университета Сколково. Георгий Малинецкий справедливо пишет и о резком снижении числа студентов, обучающихся по инженерным специальностям в российских университетах.

• Хотелось бы здесь рассмотреть ситуацию в университетах США, где можно изучать, например, различные виды искусства, что для России нетипично. Однако значительную роль в американском высшем образовании играют политехнические и технологические институты, как например, Массачусетский технологический институт (MIT) и Калифорнийский технологический институт (CalTech). Как пишет в своей статье доцент В.М. Хуторецкий,

«Качество обучения в лучших вузах США очень высокое. Поэтому в 2010 году в США училось 723 000 иностранных студентов, на 32% больше, чем 10 лет назад. Они составляли 2,5% соискателей степени бакалавра, 10% – магистра и 33% аспирантов. Качество обучения падает с рангом, и в массе университетов низшего уровня оно вполне посредственное хотя бы потому, что подготовка основной части школьников слабая, особенно по математике. Взгляд на это у американца простой: несколько тысяч самых-самых можно отобрать из того, что есть, а Эйнштейнов завезем», что показывает большое количество учёных из России на инженерных факультетах престижных университетов США. «Учебная нагрузка, – продолжает Хуторецкий, – разнится в разных вузах и сильно зависит от выбора студента. Чтобы считаться очным студентом, занятым полный день, учащийся должен присутствовать на занятиях 12 часов в неделю. Тогда он может претендовать на получение государственной помощи. Обычно студент набирает себе четыре курса (предмета) в семестр, реже пять, как исключение – шесть. Разница в числе часов посещения с российскими университетами восполняется в США обязательностью подготовки к занятиям. Здесь на каждый час в аудитории принято два-три часа заниматься самому».

Важно отметить широкие возможности для самостоятельной работы американского студента, которому доступна любая литература по специальности, в то время как в российских университетах это является большой проблемой. Американские специальные энциклопедии – это источник, постоянно восполняемый данными. Я, например, как автор 3 статей 7-томной Encyclopedia of Surface and Colloid Chemistry, обязан их дополнять каждый год и поэтому каждый обладатель печатной версии энциклопедии получает ежегодно новый её вариант в электронной форме.

Далее В.М. Хуторецкий отмечает существенную разницу в системе образования США и России. Так, российский вуз сам составляет список необходимых предметов, и они обязательны для всех студентов, зачисленных в ту или иную группу, а студент в Америке не входит ни в какую группу и учится по индивидуальному расписанию: он сам выбирает себе курсы по его вкусу и интересам, но с учетом некоторых обязательных требований. Нельзя, скажем, стать химиком, не сдав курс общей химии. К любому из курсов могут быть предварительные условия: так, прежде чем брать матричное исчисление, надо сдать алгебру выше школьного уровня. Лишь один из шести американских граждан, оканчивающих колледж, выбирает STEM-специальность (Science, Technology, Engineering, Mathematics), тогда как среди иностранцев, обучавшихся в США, таких больше трети (см. таблицу 1).

Таблица 1. Распределение бакалавров из вузов США по специальностям (2009 г., %)

Как пишет в своей статье Николай Злобин, – «в России есть достаточно распространенный стереотип, что американцы не очень образованы и достаточно провинциальный народ. Америка действительно провинциальная страна, до Второй мировой войны это была страна фермеров и потом стала супердержавой, определявшей характер развития мира второй половины 20 века. Американская система образования рассчитана совсем на другое, чем российская. Если российская система образования была рассчитана, я сам – ее продукт, на школу – институт, то есть на создание интеллигентного человека, на создание интеллигентской прослойки в России, широкое образование, фундаментальное, задавали много учить, практически весь курс предметов и в школе, и в институте. В Америке нет понятия интеллигенции, там есть понятие интеллектуала. Чем отличается русский интеллигент от американского интеллектуала? Русский интеллигент знает обо всем понемногу и способен поддержать разговор на любую тему в течение 20 минут, условно говоря, от ядерной физики до Гоголя, от футбола до космоса. Американец это сделать не способен, потому что американская система образования рассчитана на воспитание очень глубокого узкого специалиста. Он теряется, когда русский интеллигент начинает с ним говорить обо всем, но как только дело доходит до конкретной темы, американец идет гораздо глубже. И в этом большое отличие. Они готовят специалистов, мы готовим интеллигентов».

Далее Николай Злобин отмечает, что он «преподавал в очень хороших американских университетах много лет. Когда появляются русские студенты или выпускники школ, на первых курсах они забивают американцев знаниями легко, а когда дело доходит до 3–4 курса, не говоря уже о дальнейшем, там американцы начинают очень резко обгонять, потому что наша система образования не очень рассчитана на воспитание критического мышления. Эти две системы образования не очень складываются, не очень похожи друг на друга и в результате взаимное непонимание начинает расти. Американцы считают русских очень образованными, очень знающими людьми, но не понимают, почему русские не знают глубоко многие вещи. Вопрос, который мне постоянно задают, почему же вы такие умные, у вас такие математики, физики, химики, такие шахматисты, писатели и композиторы, но за тысячу лет существования России вы так и не создали власть, которой сами были бы довольны. Уж власть-то, казалось бы, легче всего создать. Легче создать систему власти, чем послать ракету в космос».

• Не менее важная проблема – коммерциализация научных разработок.

«Нам удалось сохранить научный потенциал, но наша промышленность на сегодняшний день не адаптирована к новым технологиям. Поэтому сейчас мы не можем внедрять наши научные разработки, и они остаются невостребованными», – заявил на июньском XX международном симпозиуме «Наноструктуры: физика и технология» академик Жорес Алферов.

Поэтому, необходимо решать и вопрос, кто научит студентов и аспирантов коммерциализации исследовательских разработок?

• На круглом столе в Министерстве образования и науки РФ обсуждались вопросы сотрудничества компаний с университетами России. Дело в том, что, по данным министерства, показатель дефицита высококвалифицированных специалистов в компаниях, работающих в РФ, составляет 35%. Хотя вузы активно работают с компаниями для подготовки высококвалифицированных специалистов. В частности, в расширении подготовки инженеров широкого профиля и инженеров по трансферу технологий, привлекая к процессу преподавания опытных специалистов из производственных компаний. А компании испытывают нехватку специалистов в области бизнес-стратегий развития, занимающихся разработкой научных программ инновационного развития компаний, управлением технологическими процессами инновационного производства, занимающихся совершенствованием механизмов планирования и управления процессами инновационной деятельности в компании, организующих продвижение на рынок инновационной продукции и услуг.

По мнению Елены Герасимовой «Формирование инновационной культуры в вузе тесно увязано с процессом коммерциализации вузов. Вот уже года два работников умственного труда власти призывают взяться за коммерциализацию научных работ аспирантов и студентов. Вокруг университетов, не раз заявляло руководство страны, уже появился целый пояс малых инновационных предприятий, которые ставят на рельсы научные разработки вузов. Со стороны все, может, и выглядит так. И предприятия, судя по статистике, растут как грибы. А вот по экспертной оценке, в самое ближайшее время от уже существующих малых предприятий может остаться треть. Самая распространенная ошибка – это то, что создатели компаний предполагают, что их родной вуз, в котором они проработали всю жизнь, будет также и их инвестором. Увы, такое часто не получается. Эксперты советуют для успешного функционирования малых предприятий при вузах развивать службы коммерциализации в них, патентные отделы, строить систему государственного посевного финансирования университетских компаний, специализированных венчурных фондов для таких компаний. Как это делается, например, в США, Израиле, Финляндии и т.д.»

Но и в организации науки, как мною неоднократно писалось, нужны серьёзные сдвиги, опирающиеся на опыт организации исследований в США, Израиле, Китае и Японии, изложенный в моей статье «Наука управлять наукой», опубликованной более 2-х лет тому назад в газете «Известия» и журнале «Экология и жизнь».

• 18 июня состоялась неформальная встреча Дмитрия Ливанова с представителями Общества научных работников (ОНР). Инициатива встречи исходила от самого министра. ОНР объединяет активно работающих российских ученых, которые добиваются установления в российской научной среде тех принципов, на которых строится современная наука в развитых странах. Согласно уставу общества, это «уважение к знаниям, открытая конкурентная среда и академические свободы, это высокий статус и самостоятельность ведущих исследователей, это разнообразные возможности получения финансовой поддержки исследований при прозрачной научной экспертизе, в том числе международной». «В состоявшемся двухчасовом разговоре, прошедшем в свободной, заинтересованной, конструктивной атмосфере, были затронуты многие острые вопросы российской научной политики в настоящем и будущем, организации научных исследований и социализации их результатов», — говорится в коллективном сообщении ученых-участников встречи.

Это замечательно, что руководство Минобрнауки поворачивается лицом к научной общественности, ищет контактов с ней. Однако весьма важен опыт научной диаспоры, который, например, успешно использует Китай. И следовательно, надо делать реальные шаги в этом направлении. Я бы предложил создать международный интерактивный виртуальный совет учёных диаспоры с участием директоров ряда фирм – россиян, занимающих лидирующие позиции и в коммерциализации технологий 6-го передела за рубежом.

Олег Фиговский, академик Европейской академии наук, зав. кафедрой ЮНЕСКО, президент Израильской ассоциации изобретателей

http://park.futurerussia.ru/…ogs/figovsk/