Немцы умеют отлично шевелить мозгами

Друзья, с момента основания проекта прошло уже 20 лет и мы рады сообщать вам, что сайт, наконец, переехали на новую платформу.

Какое-то время продолжим трудится на общее благо по адресу https://n-n-n.ru.
На новой платформе мы уделили особое внимание удобству поиска материалов.
Особенно рекомендуем познакомиться с работой рубрикатора.

Спасибо, ждём вас на N-N-N.ru

-->

Национальный вид спорта – шевелить мозгами

В Баден-Вюртемберге этим занимаются уже более пятисот лет

Post_card.jpg .

Даже почтовые открытки в Баден-Вюртемберге «повернуты» на инновациях: «Ульм – город науки», утверждает эта. И тут нет никаких преувеличений, как-никак Ульм – это родина Эйнштейна

Для того чтобы посмотреть, а иногда даже пощупать, как бьется научно-технологическое сердце Европы, надо ехать на юго-запад Германии, в столицу земли Баден-Вюртемберг – Штутгарт.

При входе в Дом экономики земли Баден-Вюртемберг первое, что обращает на себя внимание… вкуснейший запах хорошего кофе. Наверное, таким и должен быть запах научно-технического прогресса. Дело в том, что одна из целей Дома экономики – популяризация Баден-Вюртемберга как площадки для экономической, научной и исследовательской деятельности. Популяризовать есть чего.

  • Шутка сказать, две трети продукции региона – экспорт. Самый высокий индекс инновационного развития в Европе – здесь же. Мало того, со своим населением, составляющим 0,2% мирового, Баден-Вюртемберг дает 2% всего мирового экспорта. Около четверти всех расходов на исследования и разработки (R’n’D) в ФРГ – в Баден-Вюртемберге.

«Научно-техническая деятельность – залог нашего экономического успеха, – подчеркнул в беседе с корреспондентом «НГ» Дитрих Бирк, депутат Ландтага, государственный секретарь Министерства наук, исследований и искусства Баден-Вюртемберга. – 4,2% ВВП земли, а это около 13 миллиардов евро, идут на научные исследования и разработки. В Европе сейчас поставили перед собой цель достигнуть уровня в 3%. Наша ставка – правильный выбор стратегических направлений и отличное качество исполнения проектов».

  • Одно из таких стратегических направлений – нанотехнологии. Это и понятно. Продукцию с использованием нанотехнологий в ФРГ выпускают примерно 600 предприятий, 450 из них – мелкие и средние. Генерирование новых идей для этой отрасли промышленности – задача созданной в Баден-Вюртемберге сети компетенций по функциональным наноструктурам. В ней задействованы 23 института, более 80 исследовательских проектов.

Фонд поддержки науки и культуры земли Баден-Вюртемберг – один из крупнейших фондов такого рода в ФРГ – за последние десять лет потратил на поддержку научно-исследовательских работ в области фотоники, молекулярной электроники и биологии 200 млн. евро.

«Мы находимся как бы посередине между фундаментальными и прикладными исследованиями, – отмечает Андреас Вебер, руководитель Информационного департамента фонда. – Собственно говоря, мы пытаемся улучшить рамочные условия для работы в будущем. Для нас не столь важен кратковременный коммерческий успех. В Баден-Вюртемберге почти нет никаких полезных ископаемых. Наше развитие зависит от мозгов людей».

Кстати, очень любопытна история возникновения фонда в 2000 году. Тогдашний председатель правительства земли Баден-Вюртемберг Эрвин Тойфель предложил деньги от продажи государственной энергетической компании Energie BW поместить в общественно-полезный фонд. Может быть, жалко было все отдавать федералам, вот и вложились в развитие региона… Уставной капитал фонда – 2,8 млрд. евро. Неординарное по тем временам решение.

  • Если сами немцы шутят, что национальный вид спорта у них – экономия, то швабы и баденцы – так называют коренных жителей Баден-Вюртемберга – наверное, могли бы написать на своих знаменах, что их национальный вид спорта – шевелить мозгами. И, надо сказать, шевелят мозгами знаменитые своей привычкой к экономии швабы чрезвычайно активно: в 2003 году жители Баден-Вюртемберга достигли показателя 122 патента на 100 тыс. жителей (в абсолютном выражении – 13 888 патентов). И началось все это «социалистическое» соревнование довольно давно.

В 1623 году некий Вильгельм Шикардт&& изобрел механическую вычислительную машину. Луи Ляйтц в 1871-м впервые придумал папку для бумаг. Карл Бенц в 1884 году явил миру трехколесный велосипед с бензиновым мотором. Через два года его земляк Готлиб Даймлер создает четырехколесный автомобиль. 1895 год: дирижабль конструкции графа Фердинанда фон Цеппелина. 1929 год: Андреас Штиль изобрел бензопилу. Самое, возможно, гениальное из самых простых изобретений было сделано самым – без всяких «возможно» – плодовитым современным немецким изобретателем **Артуром Фишером в 1948 году: он изобрел пластмассовый дюбель…

  • А в 2007 году один только автомобильный концерн Daimler потратил на R’n’D 4,148 млрд. евро. Правда, в текущем году этот показатель составит всего около 2 млрд. – кризис и все такое. Но как бы там ни было, немцы получили около 70 патентов на использование нанотехнологий в автомобилестроении. Больше только в США – 100; в Японии – 35, в Англии – 10 патентов. Доктор Йенс Хумпенодер из отдела передовых инженерных разработок Daimler подчеркивает, что 50% материаловедческих заявок на нанопатенты приходится на пластмассы, 36% – на металлы.

«За счет облегчения конструкций на одной только модели «Мерседеса» удалось снизить вес автомобиля на восемь килограммов, – поясняет Йенс Хумпенодер. – Вообще подсчитано: если удается снизить массу автомобиля на 5%, то автовладелец экономит уже 3% топлива, а темп набора скорости увеличивается на 3,5%».

Abduraxmanova.jpg .

В лаборатории Института физики твердого тела Общества Макса Планка (Штутгарт) работает очень много молодых ученых со всего мира. Насиба Абдурахманова – из солнечного Узбекистана

Нано в действии, одним словом…

  • В центре 600-тысячного Штутгарта, на склоне одного из холмов, на которых расположен город, выращивают… виноград. Виноградник принадлежит «Немецким железным дорогам». Из собранного урожая делают вино, бутылки с которым распространяются в качестве сувениров среди почетных гостей. Климат ли, или еще какой-то фактор делают спокойных, доброжелательных вюртембергцев такими изобретательными – науке пока это неизвестно.

И все-таки одними только ландшафтными особенностями повышенный инновационный энтузиазм населения объяснить невозможно. Если допустить, что слова Андреаса Вебера – «наше развитие зависит от мозгов людей» – не просто метафора, то приходится констатировать, что мозгам этим в Баден-Вюртемберге создали исключительно калорийный питательный бульон.

  • Не буду распространяться про главный ингредиент этого бульона – финансирование высшего образования. Один только штрих. Входящий в состав Университета Ульма Институт физики твердого тела, вернее – одна из лабораторий этого института, может позволить себе купить электронный туннельный микроскоп за 2 млн. евро. А главное, находятся задачи для такого рода приборов. На базовое же оборудование всех своих университетов правительство земли Баден-Вюртемберг тратит около 3 млрд. евро в год.

Из девяти лучших университетов Германии (так называемая «Экселленц-инициатива») четыре – в Баден-Вюртемберге: Гейдельберг (основан в 1386 году), Фрайбург (1457), Карлсруэ (1825), Констанц (1966). Всего же в зимнем семестре 2008/09 года в вузах земли обучались 267 тыс. студентов. Обучение с недавних пор – платное, если можно так сказать: 500 евро за семестр. «Если» – потому что стипендия может доходить до 700 евро. Ничего удивительного, что со всей Европы, как будто им тут медом намазали, тянется молодежь в Баден-Вюртемберг. В Университете Карлсруэ из 19 тыс. студентов более 20% – из-за рубежа. В Университете Ульма из семи с лишним тысяч – 7,6% не местных.

  • Институт наук о полимерах в Университете Ульма возглавляет академик, проректор МГУ им. М.В.Ломоносова Алексей Хохлов. Кроме него сегодня здесь «вахтовым» методом работают еще два профессора из России и шесть аспирантов. Тоже из России и тоже вахтовым методом, по три-четыре месяца в году. Семь молодых ученых из нашей страны уже защитили в Ульме диссертации. Кстати, стипендия аспиранта – около 1200 евро.

«Зачем это нужно университетам?» – все недоумевал я, не решаясь произнести вопрос вслух.

«Кооперация с учеными других стран обогащает наших собственных ученых, – как будто прочитал мои мысли Дитрих Бирк. – Мы всячески поощряем международное сотрудничество, прежде всего в совместных исследовательских проектах. Создание стоимости, конечно, предпочтительнее в Баден-Вюртемберге»…

Так что по крайней мере лично для меня аромат кофе в Доме экономики еще долго будет ассоциироваться с запахом научно-технического прогресса.

Андрей Ваганов

http://www.ng.ru/…6_sport.html



nikst аватар
  • Ну, что сказать? Остаётся только облизнуться и позавидовать… Зато нашим «начальникам», власть предержащим, так сказать, стОило бы самым внимательнейшим образом обратить внимание на приведённые в статье цифры – к примеру, объём ассигнований на НИОКР, число получаемых патентов и т.п. Если уж взялись переводить экономику страны на инновационный путь развития, так уж и делайте это «по-взрослому», по-серьёзному… Все данные давно известны всем, и, надо сказать, многие (те же китайцы, например) по-серьёзному и развивают свою экономику…

Разумеется, за одну ночь (как в русских народных сказках) всё это не делается… (Вспомним, что говорят англичане о своих газонах: 300 лет подстригайте этот газон, и потом можете безбоязненно ходить по нему, не боясь вытоптать…). Но начинать-то нужно уже сегодня!..

nikst аватар

Заграничное состояние

Высочайшие технологии в Германии создают молодые ученые из России

Как Германия стала одним из мировых лидеров в сфере нанотехнологий? Что из немецкого опыта может перенять Россия? Об этом рассказывает корреспондент «РГ», посетивший ведущие научные центры этой страны.

Странная ситуация с «Роснано», по мнению многих специалистов, стала диагнозом российской науки. Почти за два года с момента своего образования корпорация, получившая в распоряжение огромную сумму в 134 миллиарда рублей, выделила деньги всего на 14 проектов.

По сути, портфель научных разработок, готовых к коммерциализации, оказался пуст. А планы были наполеоновские: к 2015 году реализовать на рынке продукции, сделанной с использованием нанотехнологий, на сумму около 1 триллиона рублей.

  • Как заполняют научный нанопортфель в ведущих странах мира? Чтобы познакомиться с этим опытом, группа российских журналистов и ученых по приглашению немецкой земли Баден-Вюртемберг посетила расположенные здесь ведущие германские институты и фирмы.

Давно известно, что успехи ученых начинаются не только в лабораториях, но и в кабинетах власти. Яркий пример – создание «Фонда поддержки науки и культуры земли Баден-Вюртемберг».

Фонд возник несколько лет назад при довольно неожиданных обстоятельствах, когда были приватизированы местные предприятия энергетики,– рассказывает один из его руководителей Андреас Вебер. – От продажи выручили три миллиарда евро, но с этой суммы требовалось заплатить огромный налог. И глава кабинета министров земли решил, что деньги пойдут на развитие науки, а это по нашим законам освобождает от налогов. Министра много критиковали, предлагая направить деньги на самые разные цели, в частности, социальные, но он был тверд – на науку. Хотя это большая ответственность и головная боль, решение было принято.

Но как делить денежный пирог? Как объективно выбрать достойных ученых из множества кандидатов? Отцы-основатели фонда решили пригласить варягов: авторитетных научных экспертов, причем ни один из них не должен работать в институтах земли, а треть вообще приехали из-за границы. Вердикт такого независимого жюри, куда входят ученые с мировыми именами, не вызывает никаких сомнений и кривотолков. Деньги получают самые достойные.

Вебер подчеркивает, что, выделяя эти средства, фонд не ждет быстрых результатов. Цель – фундаментальные исследования мирового уровня, а какую они дадут отдачу, может стать ясно и через 10, и через 30 лет. Словом, от ученых не требуют сиюминутных успехов, нужна настоящая глубокая наука.

  • Во всех ведущих странах давно найден главный критерий эффективности науки – число публикаций и цитирований. И здесь Германия показывает удивительные результаты. Скажем, институты общества Макса Планка, существенно уступая в масштабах финансирования крупным американским университетам, опережают многих из них по числу публикаций. И никакого секрета здесь нет, «киты», на которых стоит немецкая наука, хорошо известны. Прозрачное распределение денег, жесткий контроль за результатами исследований. Их ежегодно оценивает группа международных экспертов. Спрос, что называется. по нобелевскому счету: соответствуют ли работы мировому уровню. В противном случае финансирование чаще всего прекращается. Еще один «кит» – максимальное привлечение к научным исследованиям молодежи, начиная со студенческий скамьи. И, наконец, создание вокруг университетов и институтов сети внедренческих фирм, что позволяет быстро реализовывать перспективные проекты.

Скажем, под крылом Института нанотехнологий в Карлсруэ действует бизнес-инкубатор. Здесь сотрудники института, рискнувшие пуститься со своими идеями в свободное плавание, превращают их в коммерческий товар.

На два года мы получили льготы по аренде помещений, – рассказывает Мартин Херматшвеллер. Он и еще семеро сотрудников института решили заняться научной коммерцией. – За это время мы должны наладить выпуск лазерных наносистем литографии, которые используются в разных научных исследованиях. У них нет в мире аналогов. А через два года нашей фирме придется покинуть инкубатор, уступив место другой группе ученых.

По словам ректора Университета Карлсруэ доктора Хорста Хипплера, из этого учебного заведения «улетело» более 300 внедренческих фирм.

«Мы их создаем, увидев, что научная идея имеет хорошие рыночные перспективы, но как только фирмы становятся на ноги, тут же продаем, так как не имеем права зарабатывать на науке, – объясняет ректор. – Цена, как правило, не окупает вложения, но в итоге выигрывают все».

  • Ректор прав, ведь подобные фирмы – это как раз то звено, без которого не получается никакой коммерциализации науки. Они выводят фундаментальные разработки из «колбы», превращают в опытные образцы и малосерийные технологии. А дальше рынок расставит все по своим местам: что-то отберет для массового производства, а что-то так и останется для «узкого круга».

В России это важнейшее звено коммерциализации, по сути, отсутствует, ведь до сих пор институтам и вузам запрещено создавать свои малые предприятия. Отсюда, кстати, и многие проблемы нашего «Роснано», которому предлагают проекты в «колбах».

  • Лаборатории немецких институтов и университетов буквально напичканы самым современным оборудованием, один вид которых у российских ученых, входивших в делегацию, вызывал легкий трепет. Скажем, мощные туннельные и электронные микроскопы стоимостью в миллионы евро стали сегодня главным инструментом нанотехнологий. Это высшая нанолига. Без них вы сразу скатываетесь в аутсайдеры, с вами трудно найти общий язык.
  • Но самое удивительное, что на этой супердорогой технике работает практически одна молодежь. Кажется, что науку в немецких институтах и университетах делают аспиранты. Причем из самых разных точек мира: из Азии, Латинской Америки, Африки, Восточной Европы. Практически в каждой лаборатории можно услышать русскую речь. Это выходцы из России и стран СНГ. А входящий в состав Университета Ульма Институт полимеров возглавляет проректор МГУ, академик Алексей Хохлов. Кроме него здесь несут «вахту» еще несколько россиян – два профессора и шесть аспирантов. А семеро молодых наших ученых уже защитили в Ульме диссертации. Кстати, любой аспирант, независимо от того, немец он или иностранец, получает из немецкой казны стипендию около 1000 евро в месяц. Зачем собственные деньги вкладывать в иностранцев?

Мы хотели бы собрать лучшие мозги всего мира, – объясняет ректор Хорст Хипплер. – Затраты на подготовку иностранцев многократно окупаются открытиями, которые они делают в наших лабораториях. Есть еще одна причина такого внимания к молодежи из-за границы. Только в земле Баден-Вюртемберг около 20 тысяч вакансий инженеров.

Хотя Университет Карлсруэ – один из крупнейших в Европе, где учатся 19 тысяч студентов, тем не менее он доживает последние месяцы. Уже решено объединить его с Институтом технологий. Цель – еще шире открыть дорогу студентам к научной работе на самом современном оборудовании и как можно раньше познакомить с ведущими учеными. Вполне вероятно, что совсем скоро за «золотые» микроскопы сядут студенты четвертого, а может, и третьего курса.

  • Алексей Устинов уехал из России в начале лихих 90-х годов, когда ему было чуть больше 30 лет. А уже в 1996 году стал первым из наших физиков, кто, оставаясь гражданином России, получил ставку полного профессора в немецком университете. Сейчас он заведует кафедрой и лабораторией экспериментальной физики в Университете Карлсруэ, он автор 250 статей в престижных журналах в области сверхпроводимости, наноэлектроники, квантовых компьютеров и т.д. В общем, Устинов преуспевает, и тем не менее готов вернуться в Россию.

Я получил предложение прежнего руководителя «Роснанотеха» Леонида Меламеда возглавить «Лабораторию XXI века», – рассказывает он. – Направил в корпорацию свои соображения, как должна работать такая лаборатория. В них не было ничего революционного, на этих принципах устроена наука во всех ведущих странах. Однако дело с «Роснано» застопорилось. На мои предложения ничего не ответили.

  • Может, все-таки стоит вернуться к предложениям профессора Устинова, ведь портфель «Роснано» заполняется с большим трудом? И, может, руководителям наших академий внимательнее присмотреться к правилам, по которым живет мировая наука? Это позволит сделать работу отечественных ученых более эффективной.

Юрий Медведев

http://www.rg.ru/…nologii.html