«Инновация – это превращение знаний в деньги»

На Санкт-Петербургском инновационном форуме доклад Валентина Пашина вызвал ошеломляющий интерес у его участников. Точка зрения известнейшего в стране ученого-кораблестроителя породила серьезную дискуссию. Почему же исследовательские программы и инновационный бизнес сегодня так плохо видят друг друга – тема сегодняшней беседы корреспондента АН с руководителем ЦНИИ имени академика Крылова

Валентин Пашин

• Валентин Михайлович Пашин – научный руководитель – директор ЦНИИ имени академика А.Н.Крылова, действительный член Российской академии наук, доктор технических наук, профессор, лауреат Государственных премий СССР и РФ, лауреат премии имени академика А.Н.Крылова Российской академии наук, Герой Российской Федерации, лауреат национальной премии «Человек года» за 2000 год по номинации: «Военно-промышленный комплекс» за вклад в развитие отечественного судостроения. В 1990 г. возглавил ЦНИИ имени академика А.Н.Крылова. Под его руководством институт получил дальнейшее развитие как мощный современный научно-технический Центр отечественного судостроения, способный выполнять весь цикл исследований и работ по созданию проектов новых кораблей, судов и другой сложной морской техники.

Валентин Михайлович, Вы инженер-кораблестроитель, руководитель крупного научного центра судостроения вдруг озаботились теоретическими проблемами инновационной экономики. Чем это вызвано?

Это очень ёмкий вопрос. Ответ на него заставляет обратиться к анализу работы Института Крылова последних двух десятилетий. В начале 90-х у нас не было другого пути выжить, кроме радикального пересмотра всей системы нашей работы, не поддавшись на соблазнительные псевдореформисткие идеи развалить многофункциональный институт на малые «рога и копыта».

Занимаясь научными исследованиями за государственный счёт, и не имея реального представления о рынке, с 1991 г. институт был брошен в «свободное плавание». Именно тогда стали интенсивно и резко сокращаться госпрограммы. Почти прекратилась разработка новых проектов кораблей, крупным соразработчиком которых был наш институт. Соответственно упала доля госфинансирования, которое, по сути, было правильнее назвать некоторой господдержкой.

Тогда одним из главных направлений новой стратегии стала диверсификация – доведение результатов НИОКР до конечной продукции по возможности. Попытки выйти в рынок с бумажными результатами НИР, к сожалению, сложны и мы это быстро поняли. Чтобы понять это скажу, что Институт Крылова, как и другие подобные НИИ в авиапроме, судпроме, Роскосмосе в советское время обязаны были рассылать свои научно-методические и экспериментальные результаты в конструкторские бюро, на заводы-финишёры. В трудные 90-е начался экспорт кораблей по советским проектам, в которых был вклад института. А весь немалый прибавочный продукт получали только финишёры. И никакие попытки решить этот вопрос успеха не дали. Непросто было осуществить эту диверсификацию, ведь институт не верфь, корабль построить не может.

Тем не менее, многие наши научные результаты позволили создавать современные системы, устройства, приборы, концептуальные проекты для отечественных и зарубежных компаний. Эти разработки – не что иное, как коммерциализация научно-технического потенциала института в виде поставок готовой продукции. Всё это позволило по-настоящему интегрироваться в рынок: почти 600 контрактов с 50 зарубежными фирмами (за 20 последних лет), около 200 договорных работ с Газпромом, Роснефтью, Лукойлом и их дочками.

.

Когда началась кампания «инновационная экономика», Вы, может быть, одними из первых, поняли её суть. И в чем, на ваш взгляд, она заключается?

В минувшем году Союз промышленников и предпринимателей Санкт-Петербурга на инновационном форуме попросил меня поделиться своими соображениями. С риском быть не понятым я объяснял, что инновационная деятельность – это, прежде всего отдача, а мы говорим в основном о господдержке НИОКР. Мне показалось, что аудитория разделилась на две неравные части: тех, кто задумался, и тех, у кого это вызвало отторжение. После окончания заседания у меня попросили текст выступления, долго засыпали вопросами, высказывали предложения, в том числе присутствовавшие зарубежные гости. После публикации на сайте возникла дискуссия.

Особенно неубедительным мне показался ажиотаж, подпитываемый СМИ, вокруг создания инновационных фирм, едва ли не спасательного круга нашей экономики.

Совокупность рассмотренных обстоятельств и послужила толчком к публичному выступлению. Наверно, я слишком категоричен, неубедителен и даже в чем-то неправ. Но за спиной более чем 20-летний опыт работы с большим коллективом при постоянно растущих темпах развития.

Валентин Михайлович, что, по-вашему, является главным признаком или целью инновационной экономики?

Государственная значимость проблемы становления инновационной экономики декларируется повсеместно и регулярно. В дискуссиях об этом одними из центральных вопросов называются выделение госбюджетных средств, получение различных преференций, создание инновационных фирм для продвижения на рынок финишного продукта. При этом подразумевается проведение серьезных исследовательских программ.

Вместе с тем, вызывает удивление почти полное умолчание о конечной отдаче. Речь идёт об отдаче, способствующей достижению главной цели инновационной деятельности, – обеспечить значительную часть роста ВВП за счёт рыночной реализации знаний через технологии и конечный конкурентоспособный продукт.

Представляется, что нечеткое понимание сущности инновационной экономики – деятельности – стало определенным тормозом в решении проблемы. Хочу обратиться к образному и чрезвычайно ёмкому определению [1], озвученному А.Б. Чубайсом на заседании комиссии по модернизации: «Наука – это превращение денег в знания, а инновация – это превращение знаний в деньги». Цинично – да, противопоставление науки и инноваций – да! Но согласитесь, что это краткое определение фактически все ставит на свои места. Инновационная деятельность должна заканчиваться не исследованиями, а коммерциализацией – выходом на рынок с продукцией, имеющей потребительский спрос. Нужен инновационный бизнес.

.

Казалось бы все логично. Почему же сегодня мы наблюдаем фактически нестыковку исследовательских программ и инновационного бизнеса?.

Тут две основные причины. Во-первых, нет достаточного количества результатов НИОКР и проектов, которые заинтересовали бы бизнес в отношении коммерциализации. Не могу себе представить бизнес, находящийся в конкурентной среде, который бы отказался продвигать на рынок продукт, имеющий платежеспособный спрос. Это же дополнительная прибыль.

• Прочитав это, мои многочисленные друзья и коллеги по сообществу, возмутившись, могут закидать меня примерами блестящих результатов. Но повторяю, это еще не инновационный продукт, во-первых, и, во-вторых, чаще всего нет маркетинговых подтверждений его востребованности на рынке. Мы часто говорим, что такие результаты позволят создать новые продукты, которые найдут применение там-то и там. Но в конкурентной среде есть и другие аналогичные продукты. А инновационный продукт должен дать достаточную уверенность в возможности занять свою нишу.

Несколько слов о бизнесе, даже находящемся в конкурентной среде. Перед ним чаще всего дилемма: готовый апробированный продукт или более совершенная разработка, но на бумаге. Выбор почти однозначный. Приведу один конкретный пример.

При проектировании атомного ледокола мощностью 60 мВт институт участвовал, в частности, в разработке технического проекта электро-энергетической установки. Мы предложили, теоретически обосновали, частично проверили на отдельных макетах, принципиально новый тип установки. Эффект потрясающий: меньше масса и габариты, экономичнее, низкая виброактивность. Но как в любом большом проекте нужна стендовая проверка. А ее не было. Вот заказчик и принял решение заказать апробированную электроэнергетику зарубежной фирме. Обидно, но учимся. Бог даст, через год-полтора запустим натурный стенд и посмотрим.

Теперь о второй причине нестыковки. Анализ практики инновационных попыток дает странную картину. Большинство относящих себя к инноваторам либо не понимают главной цели инновационной деятельности, что маловероятно, либо сознательно отождествляют исследовательские программы с инновациями. Соответственно все предложения сводятся фактически к выделению госбюджетных средств или получению тех или иных преференций. Я с огромным удовольствием изучил стенограммы двух последних заседаний Комиссии по модернизации.

Вот варианты предложений выступавших инноваторов:

• «необходимо создать большое количество фондов посевного финансирования…»
• «финансирование разработок предыдущего уровня…»
• «льготная аренда оборудования и помещений…»
• «необходимо уже на уровне студенчества, обеспечить систему стимулирования в виде грантов и стипендий, для того, что бы выдвинуть студента, который выбрал путь инженера на качественно новый уровень и предоставить ему конкурентоспособную среду для образования…»
• «основная часть финансовых расходов, связанных с разработкой технических решений на достаточно ранней стадии зрелости, в любом случае нуждается в государственной поддержке, без которой не обойтись…»
• «предложенное государством софинансирование НИРов, НИОКров позволяет бизнесу высвободить собственные средства для модернизации технологического, технического перевооружения и производственных мощностей, создания новых производств…»
• «это представление государственных преференций в форме снижения банковского процента либо снижения налога предприятиям, внедряющим российские технологии и привлекающим российских подрядчиков, проектировщиков, поставщиков оборудования…» и др.

А где же главные предложения: как коммерциализировать наши знания, каково будет соотношение вложенных средств и доходов от реализации инновационной продукции, обязательно ли однозначно связывать инновации с некими революционно-технологическими прорывами. Роль их, безусловно, велика. Но не следует забывать и о том, что очень многие инновации основаны на использовании известных ранее полученных знаний. Для пояснения приведу пример с супермаркетом. Важнейшим инновационным решением было такое расположение дверей, что бы покупатель от входа до выхода прошел значительную часть магазина и независимо от исходной цели прихода невольно увеличил количество покупок. Блестящий пример превращения знаний психологии человека в получение дополнительной прибыли. И совсем не удержаться от примера великолепной правительственной инновации с автомобилями ВАЗ. Простое решение давать госсубсидию на покупку автомобиля при условии сдачи «старого хлама» резко увеличило объем продаж. Все в выгоде!

Но возвращаюсь к господдержке.

Ни одно из этих и других подобных предложений не оспариваются. Нужны многие виды преференций тем, кто работает над получением новых знаний и разработкой технологий.

Но всё это – исследовательские программы. Государство должно заботиться о развитии науки и в целом вкладывает в это немалые средства. Бюджет страны предусматривает выделение средств на фундаментальные исследования, все ведомства имеют ФЦП целиком либо в той или иной мере направленные на выполнение фундаментально-ориентированных и прикладных исследований. Существуют различные фонды поддержки, в основном финансируемые государством. Правда возникает вопрос: а наилучшим ли способом используются государственные средства, оптимальны ли формы поддержки? У нас у каждого ведомства своя наука, свои средства, свои критерии оценки, свои принципы распределения бюджетных средств. Впрочем, это отдельный вопрос. Главное сказано Президентом РФ Д.А. Медведевым:

«…государство, конечно, всё равно будет вкладывать деньги в наиболее актуальные исследования, в наиболее важные программы. … Но это не бизнес – это именно исследовательские программы, это понятная вещь. А когда речь идёт о бизнесе, бизнес – это всё-таки совершенно самостоятельная штука».

Таким образом, исследовательские программы и инновационный бизнес направлены на получение разного, хотя и чрезвычайно важного, конечного результата.

.

На одном из заседаний Комиссии по модернизации прозвучал тезис о принуждении к инновациям. Ваше мнение?

Как ни странно, но сегодня идея принуждений может в ряде случаев оказаться полезной, не побоюсь даже сказать, инновационной. Поясню на примере судостроительного производства.

Известно, что в силу ряда причин наши заводы-верфи далеко не современны в технологическом отношении, а тот факт, что они в основном настроены на производство военно-морской техники при наличии технологической отсталости, делает постройку на них гражданских судов неконкурентоспособной. Есть и другие серьёзные факторы, ставящие нас в неравные условия с иностранными верфями. Но не буду отвлекаться. Так или иначе, гражданское судно, построенное на российских «военных» заводах, на 20–40% дороже, чем на зарубежной, скажем, Южно-Корейской верфи. Что делать российскому судовладельцу? Идёт на зарубежную верфь. Вся цена судна уходит из страны за рубеж. Кто в выигрыше? Судовладелец и зарубежная верфь.

Представим, что Судпром РФ имеет современный проект судна [2], предлагаемый судовладельцу одновременно с предложением зарубежной фирмы. Стоимость постройки на российской верфи 125 у.е., на зарубежной – 100 у.е. Готов показать на цифрах, что при дотации судовладельцу в 25 у.е. доходы в бюджет РФ составят при действующих нормативах отчислений и налогах 34.2 у.е. Дополнительный эффект: налог на прибыль верфи и социальный эффект (зарплата работников).

Таким образом, значительно выгоднее дать субсидию (дотацию) российскому судовладельцу и оставить заказ в России. Не спорю, этот расчёт упрощённый. Но он показывает возможный принцип экономического принуждения и соответственно стимулирования развития современного отечественного судостроения. Мы это предлагали ещё при разработке Стратегии развития судостроения. Кстати, Япония, затем Корея, Китай так и поступали, завоёвывая рынок. Чем же не инновация? Не буду утверждать, что это возможно повсеместно, но там, где наш бизнес уходит за рубеж по ценовым соображениям, это один из вариантов.

.

Валентин Михайлович, у Вас есть определённый опыт коммерциализации научных результатов. Как же, по-вашему, реализовать принцип «инновации – это превращение знаний в деньги»?

Революционных рекомендаций тут нет. Всё достаточно очевидно. Я неоднократно предлагал принципы отбора так называемых VIP-проектов. Они родились из опыта работы во многих Советах и комиссиях, а также рассмотрения различных проектов реформирования науки и промышленности.

В практическом плане необходимо в первую очередь чётко определить понятие инновационного цикла. Он должен в обязательном порядке содержать следующие этапы. Во-первых, на основе маркетинговых исследований инициатор инновационного предложения делает отбор тех имеющихся или ожидаемых результатов НИОКР, которые могли бы лечь в основу инновационного продукта с оценкой возможной ниши на данном рынке. Во-вторых, проведение инициатором при необходимости прикладных исследований, подтверждающих реальность создания на основе используемых результатов, промышленных технологий и создание действующего макетного образца. И третье – апробация инновационного предложения в бизнес-сообществе на предмет востребованности предлагаемого продукта на рынке.

Процедуру апробации изобретать не надо. Нужно использовать удачный порядок отбора работ на соискание госпремии РФ Президентским советом по науке и технологиям: аппарат Совета рассылает инновационное предложение (проект) нескольким анонимным специалистам на экспертизу (российским и/или зарубежным). После одобрения большинством экспертов материал направляется бизнес-сообществу для подтверждения рыночной востребованности и готовности софинансировать. При положительном решении бизнес-сообщества автор-инноватор дорабатывает проект до уровня РКД и представляет его на утверждение Совету.

Только по окончании этой процедуры предусматривается необходимое госфинансирование. Утвержденный проект включается в бюджетную роспись соответствующего ведомства в части господдержки, а также готовится тройственное соглашение (инициатор – сопровождающее ведомство – бизнес) о порядке серийного производства предложенного инновационного продукта и продвижения его на рынок.

.

Предлагаемый порядок позволит предотвратить подмену инновационного бизнеса исследовательскими программами. В случае если госфинансирование не требуется, не нужна и апробация – все риски берет на себя инициатор. Функцию апробации могла бы взять на себя Комиссия по технологиям и инновациям, возглавляемая Председателем Правительства РФ В.В.Путиным. Что же касается широко распространенного мнения о необходимости создания инновационных фирм, то считаю, что здесь необходимо серьезное осмысление с учетом уже немалого опыта. Фирм разного калибра много, а инновационная экономика, к сожалению, буксует.

Что, на ваш взгляд, еще является важным для развития инновационной деятельности?

• На последних заседаниях комиссии по модернизации кроме рассмотренных названы также уже давно требующие решения вопросы:
• передачи прав на результаты интеллектуальной собственности от государства, непосредственно разработчику;
• отнесения расходов на патентование к расходам на НИОКР для целей налогообложения;
• внесение изменений в 94ФЗ в части процедур закупок НИОКР и инновационной продукции и др.

Хотелось бы обратить внимание также на тот факт, что доля ВВП, приходящаяся на высокотехнологичную продукцию, обеспечена научно-производственными объединениями, государственными научными центрами, проектными фирмами, о деградации которых старательно информируют СМИ.

Рискну добавить в порядке дискуссии еще один тезис. Имеющее место различное понимание инноваций, по моему мнению, можно отнести на счет некоторой противоречивости бесспорного тезиса о необходимости перехода от экономики сырьевой к инновационной. Давайте уточним, какой смысл мы вкладываем в понятие перехода. Сырьевая часть экономики страны была и останется. Но она может и должна быть инновационной. Причем не только в добычной сфере, но и в производстве высококачественных продуктов высоких переделов. Примеров внедрения современных материалов и оборудования даже в российских сырьевых отраслях немало. Беда в том, что все новое в основном зарубежное. Может быть, следовало бы переставить акценты. Но она также нуждается в модернизации с применением современных средств производства российского изготовления. А это далеко не просто.

С советских времен мы не в первых рядах в мире в области станкостроения, оборудования всех видов, двигателестроения и других изделий машиностроения. Прежде звучал афоризм: «у нас самый тяжелый килограмм, самый длинный метр, самая протяженная секунда». И этот не смешно. Все, что мы производили и производим, имеет, как правило, по сравнению с зарубежным, большие массо-габариты, более высокую виброактивность, меньшую экономичность и удивительно низкую надежность. Какой же бизнес будет выпускать, а рынок воспринимать такую продукцию. Если это понять, то станет очевидным и главный вектор крайне необходимой модернизации страны. Но это возможно потребует придания принятым главным приоритетам науки и технологий конкретизирующих уточнений.

Сергей Алехин

НАША СПРАВКА

• ФГУП ЦНИИ им. акад. А.Н.Крылова – это крупный центр исследований и разработок, начавший свою историю в 1894 г. с создания первого в России опытового бассейна для отработки (оптимизации) формы корпуса, движителей, средств управления движением и др. Постепенно появлялись новые направления исследований, а Опытовый бассейн организационно превратился в многопрофильный Научно-Исследовательский Институт Военного Кораблестроения – НИВК, затем ЦНИИ-45 и ЦНИИ имени академика А.Н.Крылова.

Зона ответственности института – это весь комплекс мореходных качеств, прочность, главные энергетические установки, акустические и электромагнитные качества, ядерная и радиационная безопасность. Эксперименты, нормативно-методическая документация, рекомендации, правила проектирования и т.п. – традиционная продукция института. Важнейшим направлением исследований было и остается разработка стратегий развития флота, кораблестроения и собственно судостроительной промышленности. Это направление включает: прогнозные оценки развития флота и кораблестроения, комплексный анализ технологического потенциала судостроения и прогноз развития науки и техники в интересах обеспечения обороны и развития гражданской морской техники, предложения по программам военного кораблестроения в составе ГПВ, формирование облика кораблей будущего, определение потребности на перспективу в количестве и тапах морской техники. Минсудпром и ВПК Совмина называли институт штабом отрасли. К сожалению, это важнейшие стратегическое направление остается практически не востребованным. Типичный пример несбалансированности менеджмента и профессионализма.

• Сегодня институт – это 2500 человек персонала, включая 300 докторов и кандидатов наук, 2 члена РАН, почти 30 членов отраслевых академий, более 60 лауреатов премий (Ленинской, Государственной СССР и РФ, Правительства РФ). Экспериментальная база института: полтора десятка специализированных бассейнов, 5 кавитационных труб, две аэродинамические трубы, около 10 стендов глубоководных исследований надежности конструкций до предельных глубин океана, универсальные и специализированные машины для прочностных испытаний, эллинг ресурсных испытаний, установки оценки взрывостойкости, ударные стенды, многочисленные акустические и электромагнитные стенды, производственные участки.

[1] Котельников Вадим Юрьевич, д.э.н. (автор книг по инновационному менеджменту, бизнес-консультант, предприниматель с опытом работы в более чем 50 странах)

[2] В полной мере одним из примеров таких проектов можно назвать проект дизель-электрического ледокола ЦНИИ им. акад. А.Н.Крылова, построенного в двух экземплярах на Балтийском заводе («Санкт-Петербург» и «Москва»)