Нобелевскую премию по химии в этом году присудили трём учёным – американцу Ричарду Хеку, японцам Эйити Нэгиси и Акире Судзуки. Они занимались органическим синтезом и придумали реакции, с помощью которых потом создали новые препараты от рака и многое другое. Комментарии члена-корреспондента РАН Александра Гехмана и директора ИНЭОСа, академика Юрия Бубнова.

По словам заведующего лабораторией металлокомплексного катализа ИОНХ РАН, члена-корреспондента РАН Александра Гехмана, реакция Хека – из сферы синтеза физиологически активных препаратов, феромонов и ветеринарных средств.

Работам этих учёных – примерно 20–30 лет, – говорит Александр Гехман. – Тогда это было новое направление органического синтеза с использованием соединений палладия. За годы мы уже привыкли к этим работам, так что эта Нобелевская премия – за заслуги. Без катализаторов на основе палладия нельзя получить целый ряд полезных органических соединений. В частности, речь идёт о феромонах, которые используются для отлова и отвлечения вредителей в сельском хозяйстве. То же относится ко многим лекарственным препаратам. И, конечно же, речь идёт не об аспирине, а о средствах нового поколения».

Все трое учёных достойны этой премии, но наибольший вклад, на мой взгляд, в открытие внёс японский профессор Судзуки, – считает директор Института элементоорганических соединений РАН (ИНЭОС), академик Юрий Бубнов. – Его реакция (Судзуки-Нияура) – одна из самых популярных. О ней знают практически все студенты и многие исследователи, в том числе в России, используют её для получения тех или иных медицинских препаратов и для создания современной электроники».

По словам академика Бубнова, за эти реакции можно было бы дать Нобелевскую премию ещё лет 15–20 назад. Они активно используются на химфаке МГУ им. М. В. Ломоносова, в Институте элементоорганических соединений, Институте органической химии, научных учреждениях Уфы, Новосибирска.

В своём институте (ИНЭОС – STRF.ru) мы использовали реакцию Хека для синтеза противоопухолевого препарата, от лейкемии – цефалатаксина», – добавляет Бубнов.

Рис. 1. Реакция Хека.

С Судзуки мы давнишние друзья, – говорит он. – И человек замечательный, и химик хороший. Мы познакомились в 1972 году в Москве, когда тот приезжал на конференцию по металлоорганике, организованной академиком Несмеяновым. Потом встречались на разных мероприятиях, я был у него в Японии, он был у меня дома в гостях. С Нэгиси я тоже лично знаком. Он прекрасный музыкант, играет на пианино, поёт, любит русские песни, в том числе “Подмосковные вечера”».

Давно известно, что Нобелевский комитет недооценивает достижения российских учёных, и в том числе химиков. Предпочтение отдаётся американцам. Наши молодые учёные защищают прекрасные диссертации, а потом уходят либо в бизнес, либо уезжают за границу. И там они оказываются нужны. Тем не менее в России есть сильные химики-органики, которые создают лекарственные препараты. Но проблема в том, что их негде испытывать, так что эти достижения остаются невостребованными. По словам Юрия Бубнова, в ИНЭОСе создали полимеры для челюстной хирургии (с их помощью можно исправлять дефекты лица). Но всё это оказывается не востребованным промышленностью.

Лично я уже три года пишу в Нобелевский комитет письма с предложениями дать премию двум русским учёным и одному американскому (чтобы шансов было больше), которые, по сути, создали новое, очень перспективное направление в химии, – рассказывает академик Бубнов. – Имена называть не буду, но продолжу отстаивать их права. Достойных людей в нашей стране много. Но их, к сожалению, недооценивают».

По материалам: