Если бы знал, что с «Роснано» «такой кошмар» будет, не стал бы ввязываться, жалуется гендиректор фирмы «Роскардиоинвест» Александр Самков. Получив согласие на финансирование своего проекта, предприниматель может отказаться от сделки.

Фирма Самкова «Роскардиоинвест» более семи лет разрабатывала биомеханический трехстворчатый клапан сердца — трикардикс. Переговоры с «Роснано» Самков начал 1,5 года назад. В ноябре прошлого года были подписаны основные условия сделки (term sheet) между «Роснано», Самковым и соинвестором — Московской венчурной компанией правительства Москвы (МВК).

Бюджет проекта — почти 1,5 млрд руб. МВК вносит в уставный капитал проектной компании — ООО «Эмитрон» 186 млн руб. и получает долю в 12,5%, «Роснано» — 930 млн руб. и получает 62,5%, а Самков — интеллектуальную собственность и становится обладателем 25%. 12 российских и международных патентов и заявок на патенты вкупе с секретами производства были оценены Ernst & Young в 372 млн руб.

Самкову удалось добиться очень выгодных условий, считают в «Роснано». Трикардикс — единственный проект корпорации, где она согласилась на контрольный пакет и предоставляет все средства в виде взноса в уставный капитал, а не в виде кредита, который надо возвращать и обслуживать. Учитывая социальную значимость трикардикса, корпорация пошла на «очень комфортные» для заявителя условия, рассказал «Ведомостям» старший инвестиционный менеджер «Роснано» Андрей Путилов. В других проектах, по его словам, займы идут сплошь и рядом, а тут ни штрафов за срыв контрольных точек, ни займов плюс обязательство выкупить долю госкорпорации с доходностью всего 10% годовых. При этом Самков вносит только интеллектуальную собственность.

Справедливости ради надо сказать, что таких условий Самков добился не сразу: у него еще на первом этапе возникли с «Роснано» разногласия по научно-производственной части, и он написал о них в администрацию президента. В июле прошлого года трикардиксом заинтересовался первый замруководителя администрации Владислав Сурков, который потребовал от «Роснано» решить вопрос о финансировании производства клапана поскорее.

В марте Самков получил от госкорпорации проект инвестиционного соглашения.

Моей первой реакцией был шок от того, насколько соглашение отличается от term sheet!» — говорит изобретатель. В документе (с его содержанием ознакомились «Ведомости») нашлось несколько пунктов, которые Самкова категорически не устроили.

Там говорится, что «Роснано» может уменьшить на четверть свой взнос в проектную компанию за счет долгового финансирования или вклада в капитал, полученного от «третьих лиц». Наблюдательный совет «Роснано» разрешил довести долю госкорпорации до 62,5%, но поручил найти способ заместить третий транш вклада корпорации в уставный капитал «Эмитрона» средствами стороннего соинвестора, подтверждает представитель «Роснано». Логика корпорации понятна: появление третьей стороны снижает ее пакет до менее чем 50%, как ей и положено.

Но такой подход создает серьезные риски для владельца интеллектуальной собственности и не соответствует практике венчурного кредитования, отмечает Максим Черниговский, директор аналитического департамента юридической фирмы «Вегас-лекс»:

Разработчик должен быть защищен от ситуации, когда его технология в результате уступки прав на долю “Роснано” может стать достоянием конкурентов».

Еще один пункт: Самков и МВК, в отличие от «Роснано», могут быть оштрафованы за невыполнение условий, а также несут солидарную ответственность по обязательствам друг друга, причем в обеспечение обязательств Самков передает «Роснано» в залог свою долю в «Эмитроне», а сам «Эмитрон» — все оборудование и имущество. Это требование «снижает риск нецелевого использования средств корпорации и гарантирует невыход заявителя из проекта и реализации опциона», объясняет представитель «Роснано».

Солидарная ответственность — нормальная практика в том случае, если соинвестор и разработчик входят в одну группу компаний, в других случаях это выглядит странно, возражает Черниговский. Это значит, продолжает юрист, что если соинвестор не выполнит условия договора, например по финансированию проекта, то заявителю придется отвечать за него, причем не только вносить деньги, но и платить штраф за нарушение сроков инвестирования. Плюс у «Роснано» излишне жесткие требования к компенсации, полагает Черниговский.

Заявитель согласно документу должен отвечать и за действия гендиректора «Эмитрона»: следить, чтобы тот не совершал не одобренных по положенной процедуре сделок, выполнял бизнес-план, бюджет и контрольные точки. «Роснано» не берет на себя функцию оперативного управления, возлагая ее на менеджмент проектной компании, — разъясняет представитель корпорации. — А этот пункт снижает риск недобросовестного исполнения своих обязанностей генеральным директором.

Если гендиректор назначается советом директоров, странно, что за его действия отвечает только заявитель», — недоумевает Черниговский.

Наконец, «Эмитрон» должен компенсировать «Роснано» расходы на экспертизы, оплату услуг по подготовке документов и «иные расходы», а Самкову — нет.

Обычная практика — пропорциональное распределение расходов по проекту между его участниками», — напоминает Черниговский.

При этом никаких штрафов для «Роснано» инвестсоглашение не предусматривает, в случае задержки финансирования либо других нарушений обязательств корпорацией сроки реализации проекта просто отодвигаются.

Самков утверждает, что обо всех этих условиях с «Роснано» изначально не договаривался и подписывать такой документ не собирается. Такое соглашение «ни один нормальный изобретатель и соинвестор никогда не подпишут»: вся ответственность на заявителе и соинвесторе, а «прав никаких» — они есть только у «Роснано» при «абсолютной безответственности за все», резюмирует Самков в письме, которое написал, прочитав проект соглашения, президенту Дмитрию Медведеву. У Самкова есть к «Роснано» асимметричное предложение: он просит президента «рассмотреть вопрос о безвозмездной передаче» государству его интеллектуальной собственности по трикардиксу.

Что-то подобное, только осторожнее, говорит и соинвестор. «Изучив проект соглашения, мы пришли к выводу о некоторых расхождениях его с term sheet, в том числе существенных для нас, которые меняют саму суть сделки. Мы хотим более качественных партнерских отношений — равноценных и равноправных», — говорит генеральный директор МВК Виталий Петров.

Представители «Роснано» настаивают на том, что условия не меняли.

Term sheet – небольшой по объему документ, суммирующий основные финансовые и другие условия предполагаемого инвестирования. Как правило, не носит обязательного характера, однако может налагать некоторые юридические обязательства на инвестора и компанию.

Светлана Петрова