Михаил Гиваргизов генеральный директор ЗАО НИП ‹Вискер›, интервью для ресурса Кремль.org

Я думаю, Вы уже наслышаны о ‹Кремниевой долине›: что это будет, где это будет. Какие-то соображения у Вас есть по этому поводу?

Да я слышал, кое – что удалось прочитать по этому поводу. Насколько я понимаю, сейчас идет некий поиск формата, и этот формат, как и инициаторы этого формата, должен быть вне ‹старых стен›, чтобы не было влияния старой модели на ту, которую хотели бы создать. Выбор пал на новую площадку, которая стала Сколково.

Насколько это оправданно, по-Вашему?

С точки зрения ‹нового места› это абсолютно оправданно. Всегда новое надо создавать на пустом месте, потому что старое всегда довлеет над новым старыми традициями и связанными с ними правилами и ограничениями. Если брать из практики, то могу сказать, что у моего отца был друг-коллега профессор Блок, немец. Лет десять назад он умер, и его преемник приступил к модернизации лаборатории, которую принял от Блока. При этом он не просто сделал капитальный ремонт, а снес всё здание, при том, что здание было в старом стиле, типа замка, и имело какую-то историю. На его месте он построил новый корпус, который в большей степени удовлетворял современным условиям для работы исследовательской лаборатории. Другой пример. В 90-е годы американцы на стыке трех национальных лабораторий создали еще одну. Формальная цель: обеспечить возможность проведения работ на стыке нескольких групп из разных лабораторий. Фактическая цель: дать возможность развиться новым командам с молодыми руководителями, которых стесняют старые профессорские рамки уже существующих лабораторий. Этот формат позволяет, не разрушая старого, дать рост новому. Однако, само место (Сколково) выбрано неправильно! Причем этот выбор знаковый, если говорить о его ошибочности.

Почему?

Было декларировано, что школа бизнеса в Сколково претендует на аналог российского Гарварда. А американский Гарвард (район Кембриджа города Бостон) – это сугубо гуманитарное образовательное и исследовательское учреждение. В нем есть инновационные разработки, но они носят политико-экономический характер (анализ политических ситуаций в мире и возможные сценарии развития событий в разных странах и др.). Многие события и сценарии развития, в том числе, в нашей стране, начиная со времен перестройки – продукты проектов, которые были защищены студентами и разработчиками в стенах этого учреждения. Но в Бостоне есть другое учебно-исследовательское заведение – Массачусетский технологический институт (MIT), аналог нашей Бауманки. Он также размещен в районе Кембридж города Бостон. Он в базе своей имеет факультеты с техническим уклоном. Он и является источником инноваций в перспективных на сегодняшний день направлениях, которые нас интересуют, как то: IT, Био и научно-техническая сфера (НТС). Если бы в нашем Сколково был размещен бауманский университет, физфак МГУ или МФТИ (который в г. Долгопрудном), то Сколково был бы тем местом, где и следовало бы создавать Кремниевую долину. Если вы посмотрите, где базируется американская Силиконовая долина, то ответ – в Стэнфорде. Стэнфорд – это та самая квантовая точка, где зарождалась материя Силиконовой долины. Стэнфорд – это, подобно MIT, в первую очередь вуз с естественнонаучными факультетами. Там работает большое количество профессорских групп с известными именами в интересующих нас областях. Там свершаются открытия, написание заявок на патенты в областях естествознания – это физика, химия, это инженерные науки, это математика. Школа бизнеса там тоже есть. Но она появилась там значительно позже, нежели естественнонаучные дисциплины. Именно там получил образование Сергей Брин со своим другом, основав Google. Именно их преподаватель, этнический индус, вложил в них первые 100 тыс. долл, положив начало империи Google. Именно там был создан атомно-силовой микроскоп, положивший начало популяризации нанотехнологий в современном обществе. Его автором явился Парк (студент из Южной Кореи) вкупе с его преподавателем Профессором Квейтом. Группа Квейта имеет значительное количество патентов в самых современных направлениях инструментария для нанотехнологий. Думаю, эта группа получает значительные роялти.

Если вы возьмете статистику предпринимателей, тех, кто на сегодняшний день создает новые предприятия и включается в инновационную активность, то на 99% – это технари, то есть это те руководители, которые вначале имели техническое образование, а потом они могли получить и экономические знания (гуманитарное образование). И только 1% – гуманитарии. Поэтому, если выбрали Сколково, где готовятся гуманитарии, и планируется создавать там креатив развития, то это ошибка. Там сейчас куются кадры (первые 40 студентов) экономистов. Экономист – это аналитик, но он не креативит в предметной области указанных выше направлений ( IT , БИО или НТС), он не создает новые устройства на основе каких-то естественных явлений или технических решений, он не создает новый формат в IT -индустрии, он не создает новые соединения в био- и препараты фарма- индустриях, потому что они не его предметная область. Его предметная область – это финансы, маркетинг, менеджмент и так далее. Инновации в области менеджмента возможны, но мы же не планировали на них зарабатывать. Инновации в области финансов тоже не то, на чем нам можно было рассчитывать зарабатывать.

Что же делать, если решение уже принято?

Надо диверсифицировать площадку Сколково. Что это значит? Развить ее с таким креативом, который позволит нивелировать первоначальную ошибку. В первую очередь, руководство (команда) проектом ‹Кремниевая долина› (КД) должно быть идеологически изолировано от школы бизнеса ‹Сколково› (ШБ Сколково). Руководящий менеджмент КД должен формироваться на базе специалистов из промышленности, из технических вузов. Специалисты, подготовленные ШБ ‹Сколково› могут рассматриваться, возможно, как лучшие кадры, но только как аналитические, а не принимающие решения в будущих малых инновационных компаниях или предприятиях (МИП), если их базовое образование не является предметным в области деятельности конкретной МИП. И тем более, они не должны участвовать в принятии решений команды Управляющих менеджеров КД.

Команда КД должна регулярно осуществлять интерактив с реальными секторами по схеме:

Надо строить новую площадку с административным зданием (не более, чем на 3–4 тыс. кв. м). – см. рис.:

и технологическими корпусами быстрого возведения (несущая металлическая конструкция с сендвич-панелями в качестве стен). На таких площадках необходимо создавать четыре типа дочерних управляющих подразделений

для случая технико-внедренческого парка (ТВП) и два типа для случая промзоны хайтека (ПЗХ)

Надо рассматривать новую площадку КД как головную для кампуса ‹Москва›. То есть, рассматривать всю Москву, с ее инфраструктурой, как резервуар основного ресурса – специалистов. В первую очередь здесь выгода в том, что это (1) местожительство специалистов, (2) удобный транспорт перемещения специалистов до места работы, позволяющий ехать на объект и обратно в пределах 1–1,5 часов в оба конца общественным транспортом, чтобы каждый день при выезде из дома рассматривался как эффективно рабочий. В Москве имеется весь набор других требуемых ресурсов: площадки для подготовки специалистов большим числом ВУЗов, представительства большинства компаний, предлагающих инженерные решения, финансовых учреждений и т.д.

В кампусе ‹Москва› должны быть созданы ТВП и ПЗХ (в терминологии статьи) на площадках бывших НИИ и ФГУпов, обладающих соответствующими площадями и инфраструктурой.

Взаимодействие КД со всем кампусом ‹Москва› не должно строиться на каком-то централизованном административном управлении. Должны быть прописаны лишь общие правила работы каждой из площадок, если такая площадка хотела бы получить комплекс льгот, предусмотренные для такого формата, как КД. В частности, примеры таких льгот описаны в статье, где введены термины ‹резидент› и ‹резидент-корреспондент› площадки, с наделением комплекса льгот по взаимодействию с государственными структурами и в рамках специального законодательства.

Площадка КД должна являться показательной, на ней, как на полигоне, должны отрабатываться новые форматы развития всех остальных площадок и при этом аккумулироваться опыт наиболее успешных решений на площадках всего кампуса ‹Москва›.

На ней должны быть представлены сообщества

• Профессоров академий наук, вузов в лице совещательных комитетов, организованных на общественных началах, например, по типу клубов или саморегулируемых организаций (СРО).
• Предпринимателей и инновационных менеджеров
• Инвесторов (бизнес-ангелов, частных фондов, институциональных венчурных и прямых фондов).

Важно понимать, что для студента, до его выпуска из вуза, кампус этого вуза является наиболее благоприятной средой, средой обитания. Граница его мира ограничена кампусом вуза. Идеально, если инновационная площадка находится в шаговой доступности (через дорогу). В стесненных московских условиях это трудно реализовать. Поэтому КД должна по возможности присутствовать во всех профильных вузах Москвы в виде представительства, где студенчество конкретного вуза уже с первых курсов знает о таком формате инновационной экономики и перспектив взаимодействия с ним. Таким способом можно частично преодолеть пространственную разобщенность КД и площадок кампуса ‹Москва› с вузами. Идеальными точками представительства могли бы стать уже имеющиеся при вузах инкубаторы (например, Научный парк МГУ, ‹Красные развалины› Бауманки и т.д.).

И, безусловно, команда КМ должна обладать завидной долей постоянства в креативе области своей работы, так как, только пустившись в плавание, можно увидеть другие берега и понять, как к ним качественно пришвартоваться. Поэтому, какой формат можно посоветовать сейчас, тот послезавтра может быть уже неинтересным к реализации.

Почему идет привязка деятельности КД в большей степени к форматам вузов, чем академий наук?

Любая инновация – это связь с возрастом студенчества, это диапазон 20–25 лет. Потому что люди этого возраста обладают энергией, которая от природы генерит. В тяжелые времена это революционеры, в созидательные, эволюционные времена – это талантливые изобретатели и создатели.

А какие направления должны быть в ‹Кремниевой долине›? Мы же понимаем, что нельзя объять необъятное.

Начну издалека. Подобно тому, как из 24 аминокислот природа создает сотни тысяч последовательностей, именуемых нами генами, которые в свою очередь формируют ДНК человека и животных, всю современную инновационную отрасль можно свести к трем элементарным процессам, комбинации которых обеспечивают разноцветный набор МИП, создающих прибавочную стоимость за счет интеллектуальной составляющей в таких областях, как энергетика и энергосбережение, электроника, живые системы, экология и т.д. Этими тремя элементарными процессами-направлениями являются указанные выше направления IT , БИО или НТС. Вот эти направления и должны быть представлены в КД.

Мы говорим с Вами в основном о московских вузах и условиях?

Для формата КД в Сколково – да. Такую модель можно повторить и в других подходящих местах. Если брать другие регионы, то это, в первую очередь, основные мегаполисы, такие, как Санкт-Петербург, Казань и др. Они интересны тем, что являются Открытыми системами.

Открытая система – формат организации системы, удовлетворяющей двум условиям:

1. она открыта для вхождения любого требуемого ресурса.

2. находящийся в ней ресурс имеет условия для самореализации в полной мере

Система, которая не удовлетворяет любому из указанных условий, считается Закрытой.

Наличие форматов Открытых систем, четкое понимание того, как правильно спроектировать Открытую систему – необходимое условие становления инновационной экономики. Мегаполисы хороши тем, что их следует рассматривать как резервуары с ресурсами, которые необходимы для развития МИП. Чем меньше город, тем больше издержек по обеспечению всей полнотой ресурсов, требуемых МИПу. Например, в Москве представлено большое число инвестиционных институтов. А в Казане или Нижнем Новгороде их не так много. Поэтому последние можно рассматривать как более ‹закрытые› системы для развития МИП. Это не означает, что там не могут быть реализованы качественные МИП. Но в этих городах инноваторам сложнее решить вопрос с финансированием и им требуется больше умения, чтобы при прочих равных конкурировать с МИП в Москве.

В то же время, значительные возможности, имеющиеся в Москве и Санкт-Петербурге, для реализации ‹не по теме› карьерных интересов самих специалистов-технологов вырывают многих из МИП с переходом, например, в торговые компании, куда они идут, как консультанты (в частности, эту проблему неоднократно испытал на себе автор данного интервью – прим. Ред.). Это, в свою очередь, делает такие относительно изолированные города, как Томск, Пермь, Саратов и/или Новосибирск более дееспособными при реализации проекта местной МИП по сравнению с центральными городами, при тех же бюджетах проекта МИПа. Очень интересен формат, который является стандартом для США, но нов у нас. Его продемонстрировал Белгород. Белгородский университет пригласил группу специалистов из Новосибирска (при значительном расстоянии между ними), предложив им комфортные условия для работы. И тут же он стал цитироваться по работам в области нанотехнологий. Сам факт того, что университетское руководство так грамотно поступило, уже характеризует их как качественных менеджеров, и это образцовый пример, а, может быть, и знаковое явление.

У части российского общества есть ощущение, что инновации преждевременны, они не востребованы хозяйством страны. В частности, почему частные инвесторы плохо идут в инновационные сферы?

Наличие такого мнения связано с тем, что у нас не решен большой комплекс задач индустриального периода. Чтобы потреблять инновационные разработки, надо быть в них заинтересованным. А кто заинтересован в них? Только мировые лидеры отраслей, которые, конкурируя между собой, стремятся применить что-то новое. Мировые лидеры уже используют передовую технологическую базу и единственный шанс уйти в отрыв – это приобрести инновационную разработку (здесь рассматривается приобретение МИП по механизму поглощения). Более подробно я описал это в статье.

Есть у нас мировые лидеры в каких-либо гражданских областях народного хозяйства? Нет. Поэтому и бытует такое мнение, что инновации преждевременны, так как нет своих потребителей на инновации, своего рынка. Поэтому все качественные бизнес-планы по инновационным проектам ориентированы на мировой рынок. Поэтому требуется, в том числе, и зарубежное патентование отечественных разработок. Так что мнение о преждевременности инноваций объективно. Однако, в этой же статье я стараюсь разъяснить, что нам необходимо развивать институты инновационной экономики параллельно с модернизацией промышленных предприятий, в том числе и перерабатывающей отрасли. Основанием для такого мнения является то, что в одночасье инновационную инфраструктуру не построишь. Равно как и трудно в одночасье изменить ментальность людей. Параллельное формирование инновационной отрасли обеспечит в будущем плавное вхождение промышленных гигантов в инновационную стадию, как только их средства производства достигнут уровня первого поколения по терминологии указанной статьи.

Инновационная составляющая экономики преобладает только в постиндустриальном обществе, там, где ‹правящим› классом становится креативный класс. А его надо готовить. И в этом также задача сегодняшних мероприятий по созданию инновационной инфраструктуры.

Вы сказали креативный класс – правящий класс постиндустриальной или инновационной экономики. А кто к нему относится?

К этому классу справедливо относить и инноваторов (это разработчики и предприниматели в инновационной сфере), и дизайнеров (от модельеров до архитекторов), и инвестиционное сообщество, и учебно-научное сообщество, и иную проектно-ориентированную часть нашего общества (развитие сетей виртуального и реального пространства) и т.д. Это общество, которое способно жить в изменяющихся условиях. Это те люди, кто реализует какой-либо проект, предметом которого всегда является создание новой ценности.

Наша страна в последнее время сделала значительные шаги по пути построения инновационной экономики, а результата не видно. Что является причиной такого положения дел?

Безусловно, еще мало прошло времени, чтобы пожинать плоды. Мы только что ‹перестроились›, разрушив многое хорошее. Мы только что стабилизировали наше общество, и женщины начали рожать детей с большей активностью, что является признаком стабилизации, а не только следствием появления такого инструмента, как дотации на ребенка, хотя одно другому в помощь. Теперь очередь за построением нового, и мы делаем только первые шаги. Тем не менее, хотел бы сделать замечание.

Те, кто встретил перестройку в сознательном возрасте, помнят, что перед ней самой в обществе была дискуссия по вопросу ‹Кто должен управлять страной: технократ или экономист?›. Перефразирую этот вопрос: ‹кто должен быть советником руководства страны: технократ или экономист?› Если ответить предметно, то: аналитическую оценку существующих мировых аналогов и макроэкономическую оценку собственной экономики руководству страны должны давать экономисты, а давать рекомендации путей развития отраслей народного хозяйства – предметники. Это специалисты в своих областях (это физики, химики, биологи, кибернетики и т.д.), то есть, те самые ‹технократы›.

В результате перестройки советниками руководства страны во всему спектру вопросов стали экономисты или юристы. Они ездят по зарубежью, им демонстрируют опыт ведущих стран, и экскурсоводы дают ‹дельные› советы. Советники этим советам внимают, так как собственного креатива не может быть по определению: они не специалисты в чужих предметных областях, они специалисты в своих.

Что мы имеем в итоге? Выбор путей развития ключевых отраслей хозяйства страны определяется в большей степени волюнтаристски. Это, в частности, относится к решению о выборе места дислокации отечественной Кремниевой долины.

У гуманитариев слова со словами сливаются в правильные фразы. Болт в гайку им вкрутить не проблема: на словах. Как сказал один умный человек: в жизни номиналы болта и гайки очень часто не совпадают, от чего и не срастается…